Путешествия и исследования в Африке - Чарльз Ливингстон

Вследствие непрерывных дождей и пасмурного неба я в течение двух недель не мог сделать ни одного наблюдения для определения долготы и широты. Лееба все еще не обнаруживает признаков большого подъема воды. Благодаря множеству впадающих в нее ручейков, поросших мхом, вода в ней выглядит почти черной.

Здесь заметно меньше птиц и рыбы, в то время как Лиамбье кишит ими. Следует отметить, что здешние крокодилы больше боятся человека, чем на Лиамбье. Отравленные стрелы здешних туземцев, балонда, приучили крокодилов не показываться на глаза. Мы не видели здесь ни разу, чтобы хоть один крокодил грелся на солнце.

Балонда расставляют так много ловушек для птиц, что птицы редко показываются здесь. Однако на берегах Леебы я наблюдал много новых для меня мелких певчих птиц.

На востоке дождя выпало больше, чем здесь, потому что вода в Лиамбье быстро прибывала и так сильно размывала песчаные берега, что цвет ее воды принял желтоватый оттенок.

Один из наших людей был укушен неядовитой змеей и, конечно, не потерпел от укуса никакого вреда. Бароце приписали это тому, что в тот момент вокруг укушенного было много людей, которые смотрели на эту змею. Они думают, что взгляд человека обладает магическим действием и может уничтожить яд.

6 января мы достигли одной деревни, находящейся во владении другой женщины-вождя – Нямоаны, сестры Шинте, самого могущественного вождя племени балонда в этой части страны. Ее люди только недавно поселились на этом месте, построив здесь всего двенадцать хижин. Ее муж, Са-моана, был одет в короткую юбку из байки зеленого и красного цвета, носил копье и широкий старинный меч около 18 дюймов [45 см] в длину и 3 дюймов [7,5 см] в ширину.

Вождь и ее супруг сидели на шкурах, находившихся в центре круга диаметром в тридцать шагов и несколько возвышающегося над уровнем почвы. Это возвышение было окружено канавой. За пределами канавы перед возвышением сидело около тридцати человек всевозможных возрастов обоего пола. Мужчины были вооружены луками, стрелами, копьями и широкими мечами. Около мужа вождя сидела еще одна, несколько пожилая женщина, с неприятным косящим кнаружи левым глазом. Приблизительно в 40 ярдах [35 м] от них мы положили свое оружие на землю, и я, подойдя к центральному седалищу, приветствовал по-туземному, захлопав в ладоши, сначала мужа. Он показал мне на свою жену, желая сказать этим, что первенство чести принадлежит ей. Я приветствовал ее тем же способом. Принесли циновку, и я сел перед ними на корточки. Затем они позвали специально уполномоченного для переговоров человека и спросили меня, кто будет говорить от моего имени. Я указал на Колимботу, который был лучше других знаком с их диалектом, и тогда начались переговоры по всей форме. Я объяснил им свои действительные цели, без малейшей попытки окутать их таинственностью или представить в ином виде, чем они были для меня самого; я всегда был убежден в том, что когда имеешь дело с людьми нецивилизованными, то наилучшим путем в отношениях с ними является, без сомнения, искренность. Колимбота передавал уполномоченному Нямоаны то, что я говорил ему. Тот передавал все сказанное дословно ее супругу, который снова повторял все ей. Таким образом, все это пересказывалось четыре раза и так громко, чтобы все присутствующие могли слышать. Ответ возвращался ко мне таким же круговым путем, начинаясь от леди к ее супругу и так далее.

Для того чтобы вызвать к себе доверие, я между прочим показал им на свои волосы, на которые во всех этих местах смотрят как на диковинку. Они спросили: «Неужели это волосы? Это львиная грива, а вовсе не волосы». Некоторые думали, что я сделал себе парик из львиной гривы, как они сами делают себе иногда парики из волокон Ife, окрашивая их в черный цвет и скручивая их так, чтобы они напоминали курчавую массу их волос. Я не мог возразить им в виде шутки, что у них самих не волосы, а овечья шерсть, потому что в этой стране совсем не было овец. Поэтому я довольствовался утверждением, что у меня настоящие, неподдельные волосы, какие могли бы быть и у них, если бы у них они не были опалены и скручены солнцем. Как пример того, что может сделать солнце, я сравнил свое бронзовое лицо и руки, которые к этому времени были у меня приблизительно такого же цвета, как светлоокрашенная кожа макололо, с белой кожей на своей же груди. Они охотно поверили тому, что мы с ними имеем в конце концов общее происхождение. Здесь, как и повсюду, где одновременно бывает и жара и влажность, кожа у людей очень темного, хотя и не вполне черного цвета. Я показал им свои часы и карманный компас, на которые они смотрят, как на диковину, но хотя муж и позвал леди посмотреть на все эти вещи, ее нельзя было уговорить подойти ко мне так близко.

Этот народ более суеверен, чем те племена, которые я видел прежде. Только еще начав строить свою деревню, они уже нашли время соорудить два навеса для горшков с волшебными снадобьями. Когда их спросили, что за средства находятся в этих горшках, то они ответили: «Талисманы для баримо» [духов]. Здесь же мы увидели первое доказательство существования идолопоклонства: оно заключалось в остатках старинного идола в одной заброшенной деревне. Это была вырезанная из куска дерева человеческая голова.

Так как мне все еще казалось, что Лееба идет оттуда, куда мы намеревались ехать, то я хотел продолжать наш путь водой, но Нямоане очень хотелось, чтобы ее люди проводили нас к ее брату Шинте, а когда я объяснил ей преимущества водного пути, то она заявила, что ее брат живет в стороне от реки и что, кроме того, впереди находится водопад, переправиться через который на челноках было бы очень трудно. Она боялась также, как бы нас не убили люди племени балобале, страна которых находится к западу от реки и которые не знали о целях нашей поездки. Я возразил ей на это, что всякий раз, когда я посещал незнакомое племя, мне очень часто угрожала смерть и теперь я больше боюсь сам убить кого-нибудь, чем быть убитым. Она ответила, что балобале убьют не меня, а их жертвами падут сопровождающие меня макололо, их давние враги. Это произвело на моих спутников большое впечатление и заставило их склониться на предложение Нямоаны – поехать в город ее брата, а не подниматься по Леебе. Появление на сцене вождя Маненко прибавило на их чашку весов такую тяжесть, что я был вынужден уступить им в этом.

Маненко была высокая стройная женщина лет двадцати, отличавшаяся множеством украшений и амулетов, висевших вокруг ее особы; амулеты, как полагают, имеют волшебную силу. Все ее тело было намазано для защиты от непогоды жиром, смешанным с красной охрой; предосторожность необходимая, потому что иначе она, как и большинство дам из племени балонда, была бы в состоянии полной наготы. Это происходило не от недостатка одежды, потому что она, как вождь, могла быть одетой так же хорошо, как любой из ее подданных, но от особых ее понятий об элегантности наряда. Когда она подошла со своим мужем по имени Сам-банза, то они некоторое время прислушивались к заявлениям, которые я делал людям Нямоаны, после чего муж, действуя как уполномоченный Маненко, начал торжественную речь, излагая причины их прибытия. Каждые две-три секунды во время своей речи он брал песок и тер им верхнюю часть своих рук и грудь. В Лунде это обычный способ приветствия. Когда туземцы хотят быть особенно учтивыми, то они приносят на куске кожи золу или белую глину и, взяв ее в горсть, натирают ею свою грудь и верхнюю часть рук. Другие в виде приветствия бьют себя локтями в ребра; есть и такие, которые в этом случае прикладываются к земле сначала одной, а потом другой щекой и затем хлопают в ладоши. Этикет требует, чтобы вожди делали только вид, будто они берут с земли песок и трут им грудь. Когда Самбанза окончил свою торжественную речь, то он встал и показал свои ноги, украшенные множеством медных колец. У некоторых вождей на ногах бывает так много колец, что они, благодаря своей величине и весу, вынуждают вождя широко расставлять при ходьбе ноги. Тяжесть колец причиняет им серьезные неудобства. Знатные люди, подобные Самбанзе, желая подражать лучшим людям своего круга, тоже широко расставляют ноги при ходьбе. Когда я смеялся над походкой Самбанзы, то люди говорили: «Таким способом в этих местах показывают свою знатность».