Бисмарк - Николай Анатольевич Власов

Для Бисмарка это означало необходимость пересмотреть свои планы. Изначально он собирался выдвинуть на канцлерский пост Савиньи, а самому остаться на должности прусского министра-президента и министра иностранных дел, управляя империей через Бундесрат. Однако после принятия поправки Беннигсена он решил взять на себя дополнительно еще и этот пост. Соединение нескольких должностей в одних руках привело к тому, что все нити государственной политики стекались к Бисмарку.

Поправки, однако, не носили определяющего характера. В общем и целом разработанный главой прусского правительства проект был 16 апреля принят Рейхстагом, что стало его очередной весьма серьезной победой. Конституция Северогерманского союза обеспечивала сохранение власти старой, традиционной прусской элиты, в то же время давая выход новым политическим и общественным силам, для которых была слишком тесна прежняя оболочка. Кто же в большей степени выиграл в результате «революции сверху»? Этот вопрос является спорным по сегодняшний день.

Многие исследователи считают, что Бисмарк смог удачно законсервировать старые порядки в новой форме, остановив демократическое развитие Германии на долгие десятилетия, что впоследствии самым плачевным образом сказалось на ее судьбе в XX веке. Эта точка зрения содержит в себе значительную долю истины, однако нужно учесть, что даже такой крупный государственный деятель, как Бисмарк, не мог противостоять тенденциям своего времени; в противном случае созданная им конструкция не просуществовала бы несколько десятилетий. Северогерманский союз, его законы и институты объективно представляли собой значительный шаг вперед в политической, социальной и экономической сферах. Будучи в душе приверженцем «старых порядков», Бисмарк в то же время сознавал, что их время прошло. Его уступки современным тенденциям происходили из понимания силы и влияния этих тенденций и носили вынужденный характер. Стать молотом, чтобы не стать наковальней, — этот провозглашенный Бисмарком много лет назад принцип идеально подходит к описанию его работы по формированию структур нового государственного образования, основанной на компромиссе между старым и новым.

Канцлер и парламент весьма энергично взялись за обустройство новой федерации. В течение короткого срока была принята масса законодательных актов, способствовавших ее внутренней интеграции. Речь шла о едином уголовном и коммерческом законодательстве, единстве мер и весов, свободе передвижения и предпринимательской деятельности, свободе формирования общественных организаций и других мероприятиях, которые сделали Северогерманский союз по многим параметрам передовым государством в тогдашней Европе. Помимо самого Бисмарка, большую роль в этих процессах играл Рудольф Дельбрюк, ставший в августе 1867 года главой ведомства союзного канцлера. Во многом благодаря ему Бисмарк достаточно рано осознал, что достижение поставленных им политических целей как во внутренней, так и во внешней политике прекрасно согласуется с либеральным экономическим курсом, основанным на принципах свободы предпринимательства и свободной торговли. Отказ государства от многих регулирующих функций в экономике среди прочего позволил сделать либералов гораздо более сговорчивыми в вопросах политической власти.

Сотрудничество с умеренным крылом немецкого либерализма стало на целое десятилетие основой внутренней политики Бисмарка. Национал-либералы, поддерживая «железного канцлера», рассчитывали принять участие в осуществлении своей главной задачи — создании единого германского государства — и оказать значимое влияние на облик последнего. Их поддержка была весьма далекоидущей, но не безоговорочной. В противоположность прогрессистам, считавшим необходимым в любых обстоятельствах отстаивать либеральные идеи и принципы, национал-либералы проводили прагматическую политику, включавшую в себя готовность идти на компромиссы в том случае, если это было необходимо для сохранения сотрудничества в целом. Такая линия, однако, грозила поставить их в зависимость от канцлера, что в итоге и произошло.

Бисмарк, в свою очередь, нуждался в поддержке умеренных либералов, представлявших по сути лояльное ему национальное движение. Оно являлось его главным союзником на пути объединения страны, в борьбе с сепаратизмом отдельных государств, в первую очередь южногерманских монархий. Сложность задачи заключалась в том, чтобы использовать национальное движение и либеральных политиков в своих целях, сохраняя контроль над ними и не становясь их заложником. Поэтому канцлер умело использовал противовесы влиянию парламента, а все его уступки носили четко ограниченный характер и не затрагивали основ существовавшей системы.

Занимаясь делами Северогерманского союза, Бисмарк не забывал и о другой интеграционной структуре, уже сослужившей Пруссии хорошую службу — Немецком таможенном союзе. Теперь это объединение должно было стать тем инструментом, который позволит теснее привязать к Берлину четыре южных немецких княжества. Согласно договоренностям 1866 года, Бавария, Вюртемберг, Баден и южная часть Гессена оставались вне границ Северогерманского союза. Наполеон III хотел видеть их объединенными в составе некого Южногерманского союза, чтобы они могли сообща противостоять прусскому влиянию. Однако по ряду причин, включая скрытое противодействие Берлина, создать такое объединение не удалось.

В парламентской речи 11 марта 1867 года Бисмарк обрисовал свое видение пути интеграции государств южнее Майна с Северогерманским союзом: в первую очередь через экономическое сотрудничество. Глава правительства завершил выступление одной из самых знаменитых своих фраз: «Посадим Германию, так сказать, в седло. И тогда она поскачет сама!»[465] Впрочем, усилия Бисмарка оказались не слишком успешными. В католических монархиях Южной Германии существовало традиционно сильное негативное отношение к пруссачеству. В то время как одна часть тамошнего общества мечтала о едином немецком доме, другая была готова упорно отстаивать свою независимость.

В июне 1867 года были завершены переговоры по вопросу обновления Немецкого таможенного союза. Теперь эта интеграционная структура должна была стать еще более развитой, получив центральные органы в виде Таможенного совета и Таможенного парламента. Последний состоял из депутатов Северогерманского рейхстага и специально избранных представителей южнонемецких государств. Существование этих структур должно было, по мысли Бисмарка, ускорить процесс сближения обоих берегов реки Майн. «Мы убеждены, что развитие, однажды пойдя этим путем, будет само черпать в себе силы для увеличения своей скорости», — писал он в декабре 1867 года. Таможенный парламент Бисмарк называл «основой и корнем для движения присоединения»[466]. Однако реальность обманула его ожидания.

Весной 1868 года на юге Германии были проведены выборы в Таможенный парламент. В первую очередь в Баварии и Вюртемберге они принесли очевидную победу партикуляристам — сторонникам сохранения независимости. Была развернута шумная пропагандистская кампания под лозунгом «Платить налоги, заткнуть пасть, служить в армии» — именно такая перспектива, по мнению партикуляристов, ожидала жителей Южной Германии в случае их попадания под власть пруссаков. Заседания Таможенного парламента в общем и целом не принесли никакого позитивного сдвига в деле дальнейшей интеграции.

Бисмарк изначально не ставил цели добиться присоединения южногерманских монархий в кратчайшие сроки и любой ценой. Во-первых, ему было гораздо выгоднее сначала построить Северогерманский союз, а уж затем включить «южан» в уже существующую структуру, не оставив им возможности серьезно повлиять на ее внутреннее устройство. Во-вторых, объединение должно было быть сугубо