Мистер Невозможный - Лоретта Чейз

— После того, что я узнала о моем покойном муже, сомневаюсь, что какие-либо сведения о характере мужчин могут удивить меня. Это путешествие, или миссия, как бы его ни называть, оказалось в высшей степени познавательным. Неудивительно, что Майлс считал меня наивной и не от мира сего.

— Он твой брат, — сказал Руперт. — Братья могут быть пристрастны к своим близким. Вероятно, поскольку я не твой брат, я воспринимаю тебя иначе. С самого начала ты поразила меня своей рассудительностью и проницательностью.

— Ты меня знаешь только такой, какой видел в необычных обстоятельствах. — Может быть, необычные обстоятельства и показывают, чего мы действительно стоим. Может быть, твоя прежняя жизнь не позволяла тебе быть собой?

— Не знаю, — сказала она. — Я еще не разобралась. С лордом Ноксли проще. Его поступки по крайней мере объяснимы. Мы знали, что он враждует с Дювалем из-за предметов древнего искусства. Что касается демонов и дьяволов его армии, то Бельцони говорил то же самое о своих конкурентах. Он говорил, что они не признают законов. «Европейские ренегаты, головорезы и изгои» — так он их называл.

— Удивительно, — сказал Руперт.

Зеленые глаза вопросительно взглянули на него.

— Удивительная способность, — сказал он. — Как ты умеешь подбирать факты, находить в них смысл и делать логическое заключение. Это поразительно, учитывая то, что ты узнала.

Дафна ответила слабой улыбкой:

— Это единственное, что я умею делать.

— Это далеко не все, что ты умеешь делать.

Ее щеки чуть порозовели, а затем покрылись ярким румянцем.

— Я не то имел в виду, — сказал он. — То есть не все, что я имел в виду, хотя и в любви ты великолепна, и я бы хотел…

В каюту ворвалась Лина с картами в руках. Не успела она уйти, как Том принес кофе. Руперт подождал, пока Том уйдет, а Дафна разольет кофе.

— Я знаю, почему ты снова надела траур. Нет никакой необходимости отпугивать меня. Я понимаю, что мы должны соблюдать приличия. Поэтому мне бы и хотелось, чтобы мы находились в каком-то другом месте.

— Не имеет значения, где мы, — сказала она. — Это не «Арабские ночи». Было чудесно, один… два раза увлечься…

— И это все? — Как будто что-то ударило его изнутри, его одновременно бросило и в жар, и в холод. — Ты увлеклась?

— А что я, по-твоему, должна сказать? Он не ответил.

Молчание длилось, он подыскивал слова и не находил их, были только чувства, которым он тоже не знал названия.

— Я не знаю, — сказал он наконец. — Но ты должна сказать что-то большее. Это ты гений, а не я.

— Здесь не требуется большого ума, — возразила она. — Что у нас было — это похоть, одна простая похоть, ну, не одна…

— Для меня это не так просто, — огорченно перебил он. — Это, должно быть, была египетская похоть, потому что это было совсем не так, как бывало у меня обычно. У меня пробудились… чувства.

Вполне естественно, Дафне очень хотелось спросить, что это были за чувства. Она хотела вникнуть в них, понять все нюансы, как поступила бы с грамматикой или лексиконом.

Но разум напоминал ей, что в повседневной жизни она была «синим чулком» и затворницей, а он человеком, жаждущим острых ощущений. Он был блистателен, а она скучна. Они принадлежали разным мирам. Мир фешенебельного аристократического общества был ей более чужд, чем Египет.

Ей не надо и знать, какие у него были чувства. Она знала, что они мимолетны, потому что он не принадлежал к тому типу мужчин, чей интерес к одной женщине может длиться вечно. Она знала, что не может доверять его чувствам, и это все, что ей следует знать.

— Это Египет, — сказала она. — Возбуждение, ощущение, что ты на волосок от смерти. Все вызывает у нас чувства, которые при других обстоятельствах мы бы не испытывали. Вот что я имела в виду, говоря об «Арабских ночах». Мы переживаем романтическое приключение, но это временно. Как только мы найдем Майлса…

— Оно закончится, — продолжил он за нее. — Да.

— Как жаль! — Руперт пожал плечами и развернул карту. — Ваш брат направляется в Дендера. Это недалеко от Фив?

«Как жаль!» Вот и все. Он смирился с ее решением. А почему бы ему и не смириться? Чего она ожидала от него — что он будет умолять ее?

Дафна углубилась в карту.

— Вот Кене, — указала она.

— Похоже, три или четыре дня пути отсюда, если не спадет ветер.

— А вот Дендера, видишь, на другом берегу рядом с древним Тентиром, — продолжала она. — Там знаменитый храм Хатор. Это египетская богиня… любви. — И поспешила добавить: — Фивы, если я не ошибаюсь, в сорока или пятидесяти милях вверх по реке.

— Значит, еще несколько дней, — сказал он, не отрывая глаз от карты. — Можно предположить, что сейчас там находятся основные силы Ноксли. На что бы ты поспорила: пойдет ли он этой дорогой или повернет обратно в Каир?

Она смотрела на карту, и разные предположения проносились в ее голове.

— Ты говорила, предполагают, что будто бы в папирусе есть описание гробницы в Фивах, — сказал он. — Возможно, Мерзавец Нокс захочет помочь твоему брату ее найти.

В местах, подвластных лорду Ноксли, Фарук любил прятаться прямо под носом у врага.

Развалины древних Фив растянулись по обоим берегам Нила. На западном берегу рядом с рекой находилась деревня Курна, разрушенная несколько лет назад мамелюками. Жители деревни предпочли не отстраивать заново свои домишки, а жить там, где и трудились, а именно в фиванских гробницах. Они в отличие от египетских крестьян не занимались сельским хозяйством, а жили за счет того, что раскапывали захоронения и продавали папирусы и другие артефакты, которые сдирали с мумий.

Они славились тем, что были самыми независимыми людьми во всем Египте, может быть, лишь за исключением бедуинов. Одна армия задругой пыталась покорить жителей Курны… и терпела поражение. Однако завоевателям удалось сократить население от трех с чем-то тысяч до трехсот человек!

Выжившие прятались в отдаленных от Фив горах, где находились тысячи гробниц и запутанный лабиринт соединявших их проходов. Здесь и скрывался Фарук.

К несчастью для него, Гази умел расправляться с грабителями гробниц. Он поджигал ближние гробницы, где жили старухи, убивал их злобных сторожевых собак, их коров, овец и коз. Будь Фарук одним из них, этот метод не имел бы успеха. Но жители деревни не желали жертвовать своими матерями, бабками и скотом ради защиты иностранца.

Благодаря этому Гази быстро обнаружил Фарука, всего лишь спустя несколько дней после того, как ушел от лорда Ноксли. Местные люди, знавшие все места, подходящие для укрытия, также помогли ему найти сумку с бумагами, спрятанную под грудой растерзанных мумий. Как только Гази убедился, что внутри ее было все, что ему нужно, он, согласно желанию хозяина, щедро вознаградил местных жителей. Он также, согласно желанию хозяина, вознаградил и Фарука, отрубив голову главному агенту Дюваля на глазах толпы жителей Курны.