Журнал Наш Современник №5 (2001) - Журнал Наш Современник

"Жена Ванюры (тоже атаманского роста, по прозвищу Самогуда) рассказывала мне, - пишет Сивоволов, - каков был Христан Миронович Дударев: "Ростом был в полнеба!.. С табуретки головы не достанешь!.. Вербу надо срубить, чтобы для его чириков сделать колодки!.." (Вспомним в романе: "Христоня кладет на ребро аршинную босую ногу").

Ее муж, Ванюра Топилин - косая сажень в плечах, гвардейского роста, также обладал неслыханной силой.

"В 1937 году его арестовали. Обвинили в троцкизме. Судили. В заключении он и умер...

Сравнивая шолоховского Христоню с Христаном Дударевым и Ванюрой, трудно говорить, кто из них в большей степени заинтересовал писателя. Шолохов, безусловно, знал их и понемногу взял от каждого. Что касается имени Христан, то оно было редчайшим и, пожалуй, единственным в округе Каргинской станицы".

На Плющихе, в Долгом переулке

Проблема прототипов в расширительном смысле может быть распространена и на события, и на местность, топографию местности, описанной в романе. Ведь художник-реалист, каким являлся Шолохов, воссоздавая сквозь призму художественного воображения не только духовный, но и вещный мир, опирается при этом на собственный, пережитой жизненный опыт, на личные впечатления или воспоминания, на известные ему реалии действительности. Мы в этом убедились, когда исследовали систему прототипов в романе "Тихий Дон", начиная от Харлампия Ермакова, кончая отцом Виссарионом и Лукешкой-косой.

Но не меньшее значение для прояснения проблемы авторства имеют и детали, подробности местности, где происходит действие романа, те реалии, которые не выдумаешь, которые опять-таки необходимо знать не по книгам, а по жизни, прожив жизнь именно в этих местах. Такого рода детали проясняются с помощью все того же метода текстологической "дактилоскопии", которая выявляет взаимосвязь этих деталей и подробностей в романе с биографией писателя.

К примеру, в рукописи "Тихого Дона", во вставной новелле, посвященной вольноопределяющемуся студенту Тимофею, в самом ее начале, мы читаем строки, раскрывающие место проживания Елизаветы Моховой в Москве. Процитируем эти строки, вычеркнутые в рукописи М. А. Шолоховым. Они находятся в описании дневника убитого студента: "Первый листок был вырван, [на втором - химическим карандашом полустертая надпись в углу: "Москва. Плющиха. Долгий переулок. Дом № 20]". И - на следующей странице рукописи: "При прощании... она просила заходить к ней. Адрес я записал, [где-то на Плющихе. Долгий переулок]". В квадратных скобках - вычеркнутые Шолоховым слова.

Но что означает этот адрес: "Плющиха. Долгий переулок. Дом № 20"?

В 1984 году московский журналист Л. Колодный обратился к М. А. Шолохову с письмом, где среди ряда вопросов был следующий:

"Где вы жили в Москве будучи гимназистом?"

Ответ был такой:

"На Плющихе, в Долгом переулке".

Следующий вопрос звучал так:

"Где вы жили после приезда в Москву в 1922 году?"

Ответ был следующий:

"Там же, где и первый раз, в Долгом переулке на Плющихе".

Журналист нашел этот дом, в котором еще гимназистом, а потом - семнадцатилетним юношей жил в Москве М. Шолохов, людей, у которых его отец снял для сына комнату. Это был дом № 20 в Долгом переулке. Приютила маленького Мишу семья учителя приготовительного класса гимназии А. П. Ермолова. В этой гимназии Михаил Шолохов учился вместе с сыном Ермолова Александром. Сохранились фотографии тех лет, запечатлевшие будущего писателя вместе со своим школьным товарищем, которого М. А. Шолохов навещал в Долгом переулке в довоенные и послевоенные годы.

Вот по какому адресу поселил писатель свою непутевую героиню Лизу Мохову в Москве, но потом почему-то не захотел отдавать ей дорогой его сердцу адрес и вычеркнул его. Кто, кроме Шолохова, мог знать этот адрес?

И еще один адрес в Москве, неразрывно связанный с его биографией, нашел отражение в романе: Колпачный переулок, дом 11, где размещалась лечебница глазных болезней доктора Снегирева.

Помните, как после ранения Григория Мелехова привезли в Москву: "Приехали ночью... Врач, сопровождавший поезд, вызвал по списку Григория и, указывая на него сестре милосердия, сказал:

- Глазная лечебница доктора Снегирева! Колпачный переулок" (1 - 2, 291).

Именно по этому адресу, в глазную лечебницу Снегирева, девятилетним мальчиком привозил Михаила Шолохова отец, чтобы лечить глаза. И - опять-таки: кто, кроме Шолохова, мог указать этот столь памятный ему адрес в рукописи "Тихого Дона"?

Сотнями тугих и тонких нитей связан М. А. Шолохов со своим романом. Это нити, прежде всего, биографического характера ("Моя биография - в моих книгах", - говорил он литературоведу Е. Ф. Никитиной в ответ на просьбу написать автобиографию). Они прослеживаются и в свидетельствах о замысле романа, в информации о прототипах героев, в многообразной источниковой базе "Тихого Дона". Но также и в географии, топографии, топонимике местности, где разворачивается действие романа "Тихий Дон", равно как и действие "Донских рассказов" или "Поднятой целины".

Условно говоря, прототипом местности, изображенной в романе "Тихий Дон", является Донщина, или, как называли ее до революции - Область Войска Донского. А если точнее - не вся область, но - Верхний Дон. Еще точнее - Вешенская и близлежащие хутора и станицы, то есть те места, где родился и вырос М. А. Шолохов и где случилось Верхнедонское, иначе - Вешенское восстание в 1919 году.

Неумолимые факты туго связывают роман "Тихий Дон" с местом рождения и проживания не Ф. Крюкова либо какого-то другого писателя, но именно М. А. Шолохова. Не видеть этой логики, не принимать в расчет факт этой "топографической" связи "Тихого Дона", равно как и "Донских рассказов" или "Поднятой целины", с М. А. Шолоховым могут только слепые. Или притворяющиеся таковыми.

В книге каргинского краеведа Г. Я. Сивоволова "Тихий Дон": рассказы о прототипах" (Ростов-на-Дону, 1951) опубликована карта местности, где разворачивались бои, описанные в романе "Тихий Дон", самодельная, но очень тщательная. Ее составил на основе изучения текста "Тихого Дона" и на материале реальных исторических карт того времени один из местных краеведов. Оригинал этой карты хранится в Государственном музее-заповеднике М. А. Шолохова в Вешенской.

В очерке Павла Кудинова "Восстание верхнедонцев в 1919 году", опубликованном в журнале "Восточное казачество" в 1930-1931 годах, также опубликована самодельная карта-схема военных действий повстанцев Верхнего Дона. К сожалению, она не была воспроизведена при перепечатке этого очерка в журнале "Родина".

Поражает почти полная топографическая идентичность этих карт - одной, идущей от романа, другой, идущей от жизни. Однако есть и различие.

Если кудиновская карта-схема отражает всю географию театра военных действий, заключенных - и это видно - в огненное кольцо красных войск, то краеведческая карта, составленная на базе текста "Тихого Дона", отражает лишь сегмент, часть этого круга - станицы Вешенскую и Каргинскую и их хутора, в основном - по реке Чир, где воевала 1-я повстанческая дивизия, возглавляемая Григорием Мелеховым (Харлампием Ермаковым).

Дореволюционная "Карта Области Войска Донского. (Издание Картографического заведения А. Ильина)" подтверждает топографическую и топонимическую точность тех двух самодельных карт, о которых шла речь выше, эта карта показывает, что не только география боевых действий, изображенных в третьей книге романа, но и топография и топонимика в романе в целом, от его начала и до его конца, включая глубокую историю этих мест, полностью соответствует реальности.

Совпадение географической карты и текста "Тихого Дона" не ограничивается названиями и присутствием на карте и в романе тех станиц Верхнего Дона, которые, по свидетельству П. Кудинова и по роману "Тихий Дон", принимали участие в восстании: хутор Шумилин (так на карте у Кудинова, у Шолохова - Шумилинская), станицы Казанская, Мигулинская, Вешенская, Еланская, Усть-Хоперская. Как сказано в романе, "явно клонились в сторону повстанцев Каргинская, Боковская, Краснокутская" (3-4, 142). Все это реальные станицы. Мы видим на географической карте практически и все хутора, принимавшие участие в восстании и поименованные в романе.

Любопытна даже такая тончайшая деталь, как переименование некоторых хуторов, связанное с переводом их из ранга хутора в ранг станицы: хутор Каргин, превратившийся в станицу Каргинскую; хутор Шумилин - в станицу Шумилинскую. В романе "Тихий Дон" этот факт, случившийся в 1918 году, зафиксирован и отражен: когда действие в романе происходит до 1918 года, мы читаем "Каргин" (1 - 2, 186), а после 1918 года - "Каргинская" (3-4, 142).