Верь только мне (СИ) - Тори Мэй

И кто, блять, мой отец?

Что теперь делать со всей этой информацией?

По привычке первый порыв подмывает меня подорваться и лететь к Олененку поговорить. Рассказать ей, что она была права, когда говорила мне сделать повторный тест. Мне нужен ее совет. Только вот она наигралась в спасительницу.

Волна тоски и безысходности накрывает по самое горло, еле успеваю хватать воздух над поверхностью.

—Молодой человек! — кто-то резко стучит костяшками по стеклу, приводя меня в чувства от молчаливой истерики.

Опускаю стекло.

—Это Вы сейчас в «Шанс» заходили? — серьезно спрашивает крупный мужчина в очках.

Его руки перемазаны чем-то черным. Поди старший из ломбарда разбираться пришел. Выхожу из машины. Мужик внимательно изучает мое лицо.

—Я.

—Вильгельм Альбертович Фишер? — уточняет.

Почему-то захотелось по-армейски ответить «так точно!»

—Да. С кем имею честь?

—Борис я, владелец ломбарда. Вы кулон сдать решили? — спрашивает. —Эээ, оценить хотел, — не понимаю, что происходит.

—Вы уж простите моего племянника, он у нас в воспитательных целях работает, только вот наоборот получается, — поясняет сдержанно.

—Его однажды перевоспитают.

Женщина, которая разобьет ему сердце, — добавляю про себя.

—Ты так изменился, Вильгельм, на маму очень похож, — внезапно выдает Борис, все еще фиксируясь на моем лице.

Я прям долбанный Гарри Поттер, не иначе.

—Вы были знакомы?

—Жена моя, они подругами были. Мы и с тобой как-то виделись, мы вас после твоих соревнований пару раз подвозили, тебе лет пятнадцать было,— говорит мужик и достает из внутреннего кармана своей дутой куртки небольшую картонную коробку размером с конверт. Протягивает мне.

—Что это?

—Держи! Оно, считай, пять лет для тебя в сейфе у нас лежало. Маша попросила нас кое-что сохранить и передать тебе, если ты все же придешь однажды.

—Что там? — не веря в происходящее принимаю из его рук посылку из прошлого.

—Она сказала, если тебе вдруг придется сдать кулон, значит, приключилось что-то нехорошее, на этот случай она оставила тебе это. Я не знаю, что там, — признается Борис. —Скажи, ты в беде, сынок? Тебе помочь чем?

Смотрю на мужика, приходя в себя от услышанного. Вспоминаю, что моя физиономия все еще выглядит как после пыток: ободранный и опаленный.

—Нет-нет, у меня все в порядке, — для достоверности киваю в сторону мерса, мол, не бедствую.—Я не собирался сдавать украшение, хотел… приехать сюда.

—Просто почувствовал, — дополняет предложение мужик.

—Наверное.

—Ты уверен насчет помощи? — спрашивает дядька.

—Все в порядке, правда. Переезжаю в Европу, как мама всегда мечтала. Так что, все отлично, — натягиваю улыбку, хотя самому внезапно тошно от этого осознания. —Вот держите, — протягиваю ему свою рабочую визитку, —Напишите мне, будем на связи.

—Рад слышать! Ну, тогда бывай, Вильгельм, удачи тебе там в светлой Европе! — хлопает меня по плечу Борис, и спешит назад в палое здание.

—Спасибо, — говорю себе под нос, стараясь не замечать внутреннего сопротивления его пожеланиям.

Рассматриваю коробку под глухие удары собственного сердца.

Глава 48. Вильгельм

«Завтра улетаю. Надеюсь, ты счастлива!» — отправляю Виолетте заключительное сообщение, так как ловлю стойкое ощущение, что после вскрытия посылки из прошлого моя жизнь изменится.

Закуриваю сигарету, но сразу отправляю ее в первую же урну. Решаю открыть коробку, не уходя далеко от ломбарда, вдруг мне снова понадобится Борис.

Хватаю пойло из машины в качестве моральной поддержки, к которой никогда прежде не обращался, и бреду через прилегающий парк в поисках безлюдного места. На бушующих эмоциях не замечаю, как дохожу до самого его конца.

Природа значительно облысела, и теперь вместо зеленого ограждения передо мной открывается вид на город. Небо затягивается тяжелыми снеговыми облаками, и начинает смеркаться.

В пустом воздухе кружатся падающие на безжизненную землю парка снежинки. Фу, так романтично, аж тошно, блять.

Завтра перед самолетом заеду к кудрявому и обязательно к Ахмаду в клуб, если решусь признаться учителю, что сбегаю. А здесь и сейчас отличное место, чтобы попрощаться. Точнее, послать все нахуй.

Таращусь на коробку, она очень легкая, не в силах даже предположить, что может быть внутри. Мелкой тряской тревога просачивается сквозь пальцы, когда я аккуратно надрываю защитную ленту.

Поднимаю крышку, из-под которой на меня смотрит тонкий белый конверт. Зажимаю коробку под мышкой, обрываю край конверта и ходящими ходуном руками достаю несколько исписанных маминым почерком листочков в клеточку.

Приземляю задницу на ограждающую планку, закусываю губу и поднимаю глаза в небо. Щас будет пиздец. Разворачиваю сложенные в несколько раз бумажки:

"Дорогой сынок! Солнышко мое! Тебе пишет твоя мама. В последнее время стала чувствовать себя хуже и очень боюсь, что уйду, не сказав тебе столько важного.

Возможно, ты никогда не прочтешь это письмо, значит, так и нужно.

Если ты все же читаешь эти строки, значит, тебе нужна поддержка. И я хочу, чтобы ты знал, что я здесь, рядом с тобой, мой родной.

В какой бы ситуации ты был, в каком бы состоянии ты ни был, чтобы ни происходило в твоей жизни — я очень люблю тебя. Я слышу тебя, я вижу тебя, я рядом."

Бляяяять, в горле зреет ком размером с кирпич, а в носу начинает больно резать. Мама….

"Хочу сказать тебе, чтобы ты не корил себя, если в жизни что-то идет не так, потому что все мы не идеальны.

Особенно я. Знаешь, милый, я совсем не горжусь многими вещами, которые я совершала в силу своей молодости, глупости, неопытности.

Но мы никогда не знаем, как тот или иной поступок отразится на нашей жизни. Иногда самые глупые, стыдные и опрометчивые решения приносят самое большое счастье."

Отворачиваюсь от бумаги, не в силах даже приблизительно описать коктейль, который я чувствую.

Одним движением откручиваю крышку бутылки, походу какой-то вискарь, и делаю большой глоток. Алкоголь мощно ухает внутрь меня потоком раскаленной лавы, вызывая только жжение.

Господи, дай мне сил дочитать это.

"Есть тайна, которую я не хочу забирать с собой. Она причинила мне столько боли в течение жизни, но подарила абсолютное счастье — тебя. Я верю, что ты достаточно взрослый, когда читаешь это письмо, и верю, что могу сказать тебе это сейчас.

Вилли, Альберт действительно не твой отец. У нас ним несколько лет не получалось завести детей, по каким бы врачам мы ни бегали.

Он давил на меня, отношения только ухудшались. И в момент, когда мы окончательно решились развестись, где произошло то, о чем я никогда не жалела."

—Почему ты не рассказала мне? Почему???— отпиваю еще глоток, второй раз жижа не кажется такой мерзотной.

"Вернувшись из отпуска, я даже не подозревала о том, что уже ношу под сердцем тебя. Именно тогда Альберт решил вернуть меня, сказал, что не хочет разводиться и сделает все возможное для нашего брака. Я любила его и вернулась, а уже позже узнала о беременности.

Прекрасно понимая, что зачатие произошло раньше, я соврала мужу. Постарайся не судить меня, хотя это сложно. Я наивно верила, что делаю хорошо семье.

У нас появился ребенок, долгожданный сын.

Но видя, к чему привела моя ложь, видя, какую боль это причиняет тебе, я раз пыталась уйти от Альберта, начать отдельную жизнь с тобой, но он каждый раз возвращал меня, обещая, что все наладится.

А я так хотела дать тебе хорошую семью."

—Кто тогда мой отец, мама? Кто я?

"Я забеременела тобой неожиданно. Это был курортная интрига, вечер, чтобы забыться от наших скандалов, я не запомнила даже его имени. Помню только, что мы говорили по-немецки.