Будни революции. 1917 год - Андрей Светенко

С одной стороны, сепаратисты или «федералисты», как их тогда называли, требовали от него уступок в национальном вопросе практически во всех национальных окраинах бывшей империи – и на Украине, и в Закавказье, и в Средней Азии. С другой – перспектива распада единого государства множила ряды недовольных на правом политическом фланге. В офицерской среде росло неприятие противоречивой, двусмысленной политики Временного правительства, а заодно увеличивалось число сторонников жесткой диктатуры или восстановления монархии. Неслучайно именно в эти дни Керенский принял решение переместить царскую семью вглубь страны, в Тобольск. Но большее опасение тогда вызывала активность левых, в первую очередь – большевиков. Газета «Время» сообщала: «В Финляндии усиленную агитацию в войсках ведут большевики, но успеха не имеют. Армия и флот продолжают оставаться верными правительству». Утверждение о верности правительству армии и флота уже начинает звучать как заклинание.

17.08

В этот день – 4 августа 1917 года по старому стилю – Временное правительство опубликовало перечень «Постановлений», принятых на заседании под председательством Керенского. На первый взгляд, это рутина, обычный официоз. В данном случае – подробный перечень решений по вопросам самого разного масштаба, от первостепенных (например, принятие закона об условно-досрочном освобождении) до сугубо конкретных, точечных, как то: «Выдать Волынскому губернскому земству ссуду в 2 миллиона рублей для возмещения расходов по оказанию помощи пострадавшему от военных действий населению». Однако все это было призвано засвидетельствовать активность и неограниченный масштаб забот нового министра-председателя. Не обошлось и без недоразумения. В список постановлений было включено и чисто протокольное решение: «Принять к сведению сообщение обер-прокурора Святейшего Синода о созываемом в Москве чрезвычайном Поместном соборе православной Церкви». Но и тут угадывалась мысль, что созыв, впервые за двести с лишним лет, Поместного собора – важная веха в истории России. И это заслуга Александра Федоровича Керенского. Хотя идея проведения Собора возникла еще в 1905 году и по умолчанию предполагалось, что на Соборе будет восстановлен институт патриаршества, и царь Николай II, как опять же считалось, благосклонно отнесся к этому даже не нововведению, а возвращению к исконной традиции. До начала Первой мировой войны Собор созвать не удалось. В первые годы войны было не до того, и вот, как видим, из объявления в газетах следует, что Временное правительство, одним из ведомств которого являлся Синод, воплощает давние замыслы в жизнь. Надо ли говорить, что на самом деле инициаторами этого мероприятия были церковные приходы и общины, а также группа вновь избранных на местных соборах епископов? Дело в том, что первый состав Временного правительства во главе с князем Львовым отправил весной 1917-го в отставку значительную часть епископов, членов Синода, за их связь с Григорием Распутиным. В интересах и духовенства, и широкой общественности было сделать так, чтобы шлейф этого распутинского скандала был, наконец, оборван. А главное, что сама церковь стала самостоятельной, независимой от государственных структур, организацией. Это задача требовала от Русской православной церкви выдвижения и участия новых лиц, не связанных с политическими или околополитическими интригами. Так что летом 1917-го в епархиях РПЦ шел активный процесс избрания новых предстоятелей, так, в частности, архиепископом Московским был избран Тихон (Белавин), впоследствии ставший патриархом всея Руси.

Среди других решений, касавшихся социально-политических реалий, Керенский в тот день отменил право о высылке крестьян по приговорам сельских общин. Это был, пожалуй, последний удар по системе круговой поруки, освобождавший крестьянина от коллективной зависимости. Сельские общины были введены в России в конце 30-х годов XIX века в ходе реформ графа Киселева, то есть еще до отмены крепостного права. Община являлась коллективным собственником земли и соответственно субъектом налогообложения. Поэтому проблема выплаты долгов, недоимок, прочих повинностей частенько на практике выливалась в решение об изгнании того или иного крестьянина из родной деревни. В годы столыпинской реформы этот институт так и не был отменен окончательно, хотя крестьяне получили право свободного выхода из общины с предоставлением им земельного надела (знаменитые «хутора и отруба»). В данном случае Временное правительство лишало общину и ее высший орган – сельский сход – очевидных административных полномочий.

18.08

В этот день – 5 августа 1917 года по старому стилю – в газетах активно обсуждали принятые накануне «Постановления» Временного правительства. Среди них было одно, теперь кажущееся необычным и неожиданным: «Разрешить местным властям выдачу документов для повсеместного жительства в Российском государстве лицам чешской и словацкой национальности». Нетрудно догадаться, что контингент иностранцев, относящихся к этим национальностям, тогда представлял существенную величину и, кроме того, обладал позитивным настроем в отношении к «Российскому государству». Откуда вдруг взялась эта тема чехов и словаков? Да, мы о ней хорошо знаем по «Похождениям бравого солдата Швейка». И автор романа Ярослав Гашек находился в те дни в России, в плену, как и сотни тысяч его соотечественников. Чехия и Словакия не были тогда самостоятельными государствами, они входили в состав Австро-Венгерской империи, причем отнюдь не в качестве титульных наций, как, например, венгры, что видно уже из самого названия государства. Отношение к империи, к войне, которую она ведет, у подавляющего большинства чехов и словаков было негативным. Многие добровольно сдавались в плен частям русской армии, переходили линию фронта с поднятыми вверх руками. Всех помещали в лагеря, расположенные не только в глубоком тылу, в Поволжье или на Урале, но и на территории Украины. Кстати, будущий писатель и активный участник революционных событий в России Ярослав Гашек сидел в лагере, расположенном под Киевом. Среди пленных чехов и словаков велся набор в так называемый Чехословацкий легион, летом 1917-го это был резерв для ведения боевых действий против стран германской коалиции. Австро-Венгрия – «лоскутная империя», как ее постоянно называли в политических памфлетах, действительно трещала по швам. И явно в развитие темы пребывания чехов и словаков в России в газете «Время» была помещена заметка под характерным названием «Чехо-словацкая революция». В ней утверждалось, что в Чехии и Словакии имеют место массовые волнения и забастовки. Разъяснения по этому поводу дал главный редактор газеты «Чехо-Словак», издававшейся в России, Бронислав Павел: «Полученные в Петрограде телеграммы из Праги нисколько не преувеличивают того, что там происходит. Во всех чехо-словацких городах и областях в последние месяцы царит несомненно революционное состояние. Месяц назад, субботним вечером, на выходе публики из театров на Староместской площади, где находится памятник Яну Гусу и городская дума, произошла грандиозная манифестация гражданского неповиновения властям. Толпа требовала провозглашения чехо-словацкой республики и пела революционный гимн “Гей, славяне”. В припеве которого звучали слова “Русские с нами, кто против нас, того сметут французы”».

Не только специфическое, в духе бравого солдата Швейка, выдававшего себя за