Повелитель Вселенной - Памела Сарджент

— Ты мне что-то хотел сказать.

Тэмуджин кивнул.

— У меня новость для тебя, мама. Я нашел мужа и для тебя.

Она замерла.

— Значит, я еще одно животное, которое надо обменять на что-то.

Он прищурился.

— С сестрой ты говорила более мудро.

— Тэмулун пора замуж, она молодая, а я слишком старая, чтобы рожать мужчине сыновей.

— Женщины и постарше беременеют, но у этого человека уже есть несколько сыновей. Он все еще считает тебя прекрасной и говорит, что другой жены ему не надо. Я подумал, что такой муж тебе подойдет, мама… Мунлик хочет жениться на тебе.

Это ее не тронуло. Есть мужчины и похуже, Мунлик будет неплохим мужем. У нее была мимолетная страсть к нему после смерти мужа, но все это давным-давно умерло, да и Мунлик не выдерживал сравнения с багатуром.

— Я понимаю, почему ты хочешь выдать меня замуж, — сказала она вполголоса. — Мунлик был не из самых верных друзей в прошлом. Как приемный отец, он выиграет немало, будучи верным тебе. — Ее сын понимал, что у нее достаточно сильный характер, чтобы привязать мужа к нему крепкими узами. — Как ты говорил, Мунлик всегда знает, откуда дует ветер.

— Он любит тебя, мама… и говорит, что всегда любил.

— И это пойдет тебе на пользу, если мы поженимся. Он любит то, чем я когда-то была, но еще больше любит идею женитьбы на матери хана. — Она опустила голову. — Я должна подать хороший пример дочери и показать, какой восторг я испытываю, когда он ухаживает за мной.

— И ему, и мне будет приятно. — Он встал. — Надо посмотреть птиц Тэмулун. Ей, наверно, больше понравится замужество, когда она узнает, какие великолепные соколы у Чохос-хаана.

— Что бы мы там ни чувствовали, ты свое получишь.

Он ушел. Будучи ханом, он не мог позволить себе растрогаться, откликнуться на мольбы матери и сестры. Ему приходилось быть готовым наказать любого, кто подводил его. Ей следовало бы быть благодарной за его решительность. Несмотря на то что в юрте было тепло, Оэлун стало зябко. Она встала и пошла к очагу.

58

Гурбесу стала на колени, потом распростерлась. Три священника читали молитвы, брызгали святой водой на синий камень в ее маленьком алтаре, а потом дали поцеловать золотой крест. Найманская королева молча прижалась губами к нему, благодаря Бога и Его Сына за успех ее мужа. Она посоветовала ему не вести свои войска против кэрэитов, но Инанча не послушал ее. Она знала, что Инанча Билгэ, даян найманов, победит и погонит хана Тогорила с трона, и все же боялась, что победа ускользнет.

Гурбесу села на пятки. Она призвала шаманов днем раньше и попросила их прекратить с помощью заклинания зимний буран, чтобы ее муж вернулся побыстрей. Рассвет принес чистое небо. Поскольку зло постоянно борется с добром, мудро было заручиться помощью по возможности большего числа святых людей.

«Спасибо тебе, Господи, за дарование моему даяну победы. Молю, чтобы то, чего я боюсь, никогда не наступило».

Она сотворила знамение креста и встала. Домашние служанки вскочили. Та-та-тунг, писарь-уйгур, который был хранителем печати даяна, поклонился и перекрестился. Гурбесу подозвала другого писаря, тот вручил мешочек с золотом священникам за их молитвы.

Из-за входа послышался голос, один из телохранителей ответил. Гурбесу повернулась, вошел молодой человек, стал на колени, коснулся лбом расшитого ковра и встал.

— Показалась армия, моя королева, — сказал он. — Штандарт даяна виден на горизонте.

— Спасибо за сообщение, — ответила она. — Я буду ждать у шатра и приветствовать даяна там.

Молодой человек откланялся. Одна из служанок подошла к сундуку и достала любимый, отделанный мехом, халат Гурбесу. Она повелела, чтобы главный стан от подножья Алтайских гор перекочевал сюда, в долину реки Кобдо. Инанче будет приятно, что она приехала сюда встречать его. Служанка поправила халат на ее плечах, а потом протянула перчатки. Золотые монеты, украшавшие ее головной убор, звенели при каждом шаге. Даян захочет увидеть ее счастливой, а не обремененной сомнениями.

Ряды всадников двигались к стану снежным берегом Кобдо. Люди в первых рядах достигли березовой рощицы, за которой стояли шатер Гурбесу и юрты служанок. Инанча увидит, что его королева стоит на морозе, приветствуя его, жаждущая показать свою радость по поводу его возвращения.

Ее выдали за даяна три года тому назад в пятнадцать лет, после смерти его главной жены. Теперь Инанча редко посещал своих других жен и поставил Гурбесу надо всеми ими. Она внимательно слушала, о чем он говорит со своими генералами, разузнавала все, что могла, у его советников и потом давала свой совет.

Это изумляло Инанчу. Иногда он прислушивался к ней, чаще — нет. Даян найманов хорошо правил своим народом целые годы без ее советов и мог вполне обходиться без них.

Несмотря на это, она его любила. Он почитал ее, наслаждался ею и был добр к ней. Она бы хотела, чтобы он прислушивался к ней чаще, но если бы он был человеком, которым легко управляют другие, неуверенным в себе, она бы не могла его любить.

Какой-то человек вышел из юрты и поклонился, коснувшись рукой шапки.

— Я приветствую тебя, королева и мать, — пробурчал Бай Буха. — Я подумал, что найду тебя снаружи, где ты встречаешь моего отца. Я не могу не присоединиться к тебе.

— Даяну будет приятно.

Бай Буха подошел поближе. Его черные глаза смотрели на нее слишком жадно. Его взгляды раздевали ее, он бы ее изнасиловал, если бы мог, даже еще до кончины отца. Инанча взял младшего сына Баяруга с собой, но оставил Бай Буху присматривать за найманскими кочевьями.

Инанча Билгэ заслуживал хороших наследников. Но Баяруг выходил из себя, споря с отцом даже по поводу того, где и когда производить перекочевку. Бай Буха молча подчинялся даяну, но взгляд у него был угрюмый, недовольный. В двадцать пять лет он участвовал в немногих битвах и не проявлял особой храбрости даже на охоте.

— Отец будет радоваться тому, что ты вышла встречать его, — сказал Бай Буха, — хотя ты предупреждала его против этого похода. Смотри, как безосновательны были твои страхи. Даян всегда одерживает верх над своими врагами.

— Да будет так всегда, — она перекрестилась, а потом сделала знак, отгоняющий нечистую силу. — Я знаю, что ты хотел, чтобы он пошел в поход.

— Мне нечего было сказать об этом предприятии. Я просто склонился перед волей отца, как и положено мне.

Она поджала губы. Бай Буха настаивал, чтобы Эркэ Хара вновь обратился к Инанче, в этом она была уверена. Эркэ Хара нервничал все годы своего изгнания, копя гнев против своего брата хана Тогорила за то, что тот крепко держался за кэрэитский трон и вынудил его бежать, спасая свою жизнь. Бай Буха знал, что Инанча желал похода как случая доказать, что он еще не старик. На этот раз даян выслушал жалобу Эркэ Хары. Бай Буха только бы радовался, если бы его отец пал в сражении и он овладел бы королевством Инанчи и его молодой женой еще до возвращения Баяруга.

Армия была похожа на большую змею, повторяющую извивы реки, у которой сотни копий сверкали в сумеречном свете. Ветер утихал, снег сдуло, обнажив часть серых камней на краю луга. Зубы Гурбесу стучали, она старалась сдержаться.

— Не было нужды приезжать сюда, Бай, — пробормотала она. — Ты мог бы встретить даяна у собственного шатра.

— Сегодня он туда не поедет, а я должен отчитаться, как я тут заправлял делами в его отсутствие. — Он наклонился к ней. — Как охотно ты показываешь свою любовь к нему. Все молодые жены стариков должны быть так же мудры — старик становится более щедрым, когда верит, что жена его действительно любит.

Щеки ее запылали. Она была готова заплатить той же монетой, как из приближающихся рядов послышались крики. Из ряда вдруг вырвался всадник и пошел галопом напрямик, увязая в снегу. Душа Гурбесу возликовала, когда она увидела его: Инанча Билгэ до сих пор сидел на коне, как молодой человек.

Конь резко остановился, взметнув снег, и дородный, закутанный в меха человек соскочил с седла. Гурбесу низко поклонилась и бросилась к нему. Даян поднял ее на руки, она прижала лицо к его шубе.

— Тебе мороза не победить, — сказал Инанча.

— Я бы и в буран вышла, чтобы встретить тебя. — Гурбесу вглядывалась в лицо, которое полюбила. Когда-то она считала его безобразным, с перебитым носом и дублеными на ветру щеками, коричневыми и бугристыми, как кожаные чаши. Привычка привела к тому, что она не замечала его безобразия. — Ты меня быстро согреешь, мой муж.

Грудь Инанчи вздымалась, он задыхался. Поход, долгая езда верхом подточили его силы. Она вцепилась ему в руку, когда Бай Буха подошел к ним.

— Приветствую тебя, отец, — сказал молодой человек, — и благодарю Всевышнего за твое возвращение.

Инанча кашлянул и сплюнул.