Дар взаймы - Маргарита Ардо

Свеборга признаться в преступлении, которое он не совершал. Соответственно, его признание не подлинно и рассмотрению судом не подлежит.

Считаю должным отметить, что помимо моего крючка на сознании Стаэля Свеборга имелся ещё один крючок, поставленный ранее, не мной. Поэтому смею предположить, что Стаэль Свеборг совершил нападение на сэра Алви Вагнера не по своей воле».

Я перевела дух и не стала дописывать, что даже под гипнозом человек никогда не сделает то, о чём не думал бы. И не добавила, что Стаэль Свеборг попросту ненавидит всех за своё несчастное детство и психологические травмы. Я им не ментальный доктор, я преступница. На том и порешим.

От мысли о грозящем мне десволте затряслись поджилки, но я поджала губы и, расписавшись, упрямо вывела дату. Полдела сделано.

* * *

Мне повезло, что ещё раньше по распоряжению Алви сани от модного салона перегнали к гостинице, а горничная принесла свёрток с моей старой одеждой в комнату. Оставив в ванной праздничное платье, заляпанное кровью, я переоделась в своё шерстяное. Так будет проще, – без иллюзий.

Я заколола булавкой разорванный Криданом ворот. С удовлетворением обнаружила в потайном кармане полушубка свёрток с деньгами. Не знаю, зачем они мне понадобятся… Впрочем, мало ли?

Мне нравилось быть независимой, и потому сумму за годы учёбы я скопила немалую. А у мадам Гари я практически не тратилась, она и не брала ни копейки. Впрочем, сейчас даже смешно было, что я хотела предложить деньги хэндарам за спасение Алви в качестве варианта Б.

Передать сбережения Ранди, если мне уже не понадобятся? Хм, нет…

Я подумала о тентантах. Воткнула в волосы костяной гребень, нанизала, как браслет, жемчужные бусы на запястье. Провернула на пальце перстень с ящером, а в уши вдела серёжки-кинжалы. Сетка с хрусталиками осталась в кармане. Пусть всё моё будет со мной. Мне ничего не хотелось оставлять здесь. Даже запаха…

Я открыла настежь окно и вышла вон. Прошмыгнула на цыпочках по коридору мимо двери апартаментов Алви. Благо звук шагов тонул в ковровой дорожке.

Потом я уже быстро и решительно зашагала по лестнице вниз. Отдала метрдотелю конверт для Ранди с просьбой отправить. Он что-то принялся рассказывать об увеселениях на площади, а я вылетела прочь из гостиницы. За моей спиной хлопнула дверь.

На одной из лекций Алви говорил, что зло растворяется, если на него пристально посмотреть со стороны. Вот пусть и считает, что прав: зло исчезло, зла больше нет в его жизни.

* * *

И всё-таки в мыслях проще быть смелой. Когда я остановилась у здания городской стражи прямо перед площадью, решимость меня покинула.

– Мисс, вы с жалобой? – спросил усатый страж в форменном тулупе, когда я стояла, переминаясь с ноги на ногу и сжимаясь от ужаса и холода.

– Н-нет, – мотнула я головой и спрятала за спину конверт с признанием. – Как на главную площадь пройти, не подскажете?

– Прямо и за угол, не промахнётесь! – обрадовался он. – Вот хорошо, что без жалоб… А то всё на меня повесили. Никого нет нынче, празднуют да на площади народ охраняют.

Сердце моё ухнуло и упало холодным комом в желудок. Я кивнула стражу и прошла мимо. И ещё немного к площади шагом, а потом, свернув за угол, побежала, пока не остановилась неизвестно где задыхаясь. Мороз щипал снаружи, боль скручивала жгутами внутри. И страх…

Сейчас, я сейчас… Надо набраться смелости и сделать это! Я вернусь, я себя заставлю. Надо просто собраться!

Улицы тёмные, промозглые оставались позади. Стужа прокрадывалась под полушубок. Замёрзнуть было легко. В этом чёрном узле закоулков меня никто и не найдёт до утра. Надо быстрее сдаться законникам.

Я ускорила шаг, пряча руки в карманы. И вдруг услышала позади девичий вскрик и хохот парней. Раньше бы я бросилась куда подальше, теперь остановилась и развернулась, всматриваясь из подворотни. Девушка вскрикнула снова.

Это было далеко – квартала через два отсюда. Вдали под фонарём я рассмотрела хрупкую фигурку в красном и человек пять в тулупах, с заломленными лихо мохнатыми шапками.

Ну уж нет, я не позволю! – сжала я кулаки. Засунула, свернув, конверт в карман.

– Ну что же ты, деваха? Чего такая пугливая? – сквозь снежную тишь долетал сюда премерзкий голос.

– Оставьте меня, пожалуйста! – жалобно крикнула девушка, – её голос показался мне знакомым.

Она отскочила от наглеца, но позади её поймали другие загребущие лапы.

– Вот и ты, крошка! Сейчас согреем. Жарко станет! – пробасил тот, кто её поймал.

Снова омерзительный хохот раскатом. Я вспомнила о подарках матушки Астенаты. Стянула перчатку и, вжимая пальцем голову ящера на перстне, прошипела на староарваншском:

– Появись!

Зелёная головка под моей подушечкой шевельнулась. Я почувствовала, как заострились шершавые чешуйки. Быстро отдёрнула руку. Из центра перстня выскочила каменная ящерка. Шлёпнулась в снег под моими ногами. Начала увеличиваться. Через несколько секунд гранитный ящер размером с быка с зеленоватой патиной на шкуре со скрежетом повернул ко мне голову и склонил её, как и переднюю лапу, предлагая забраться.

Не видя ни меня, ни ящера, парни продолжали дёргать девушку и отпускать скабрёзные шутки. Времени не было. Сглотнув, я залезла на спину волшебному монстру, вцепилась руками в ледяные плиты с острыми краями, которые только что были мелкими, едва ощутимыми чешуйками, и шепнула:

– На них! Вперёд!

Впечатывая снег в проезжую часть, с грохотом небольшого обвала из-под лап, неуклюжий на вид ящер быстро набрал скорость. Расстояние между мной и обидчиками сократилось. Парни толкали девушку от одного к другому. Я была ещё далеко, но один из гадов обратил внимание на странный шум. Обернулся. Послышалось ошарашенное ругательство.

– Пошли вон от неё! – гаркнула я со всей мочи. – Прочь, подонки! Затопчу!

– Едрить… – вякнул кто-то из них.

Мерзавцы шарахнулись по сторонам, когда увидели при свете фонаря мчащегося на них монстра.

– Верхом ведьма, ёпта. Бежим!

Но вдруг самый наглый из них крикнул:

– Стоять! Поймаем тёмную! Бабла срубим! Да отпусти ты эту мелкую шлюху! Ведьму лови! Сети есть? У кого есть сеть? В санях были, тащи!

Фигурку в красном отпихнули, она ударилась об стену. Я поняла, что одним устрашением не отделаться. Ну и плевать, лучше так!

– На них! Бой! – скомандовала я и сжала каменные бока ящера ногами.

Он стукнул хвостом – ставня на окне дома оторвалась и упала. Вслед за грохотом меня окропило снежной стружкой.

Парни принялись разворачивать изъятую из стоящих тут же саней, запряжённых быком, сеть. И только один, низкорослый крепыш бросился к девушке в красном. Подхватил её и потащил к саням.

Я приближалась быстро. Сеть у парней была на изготовке. Что ж, охотнички! Я привстала, опираясь на подножки, и вынула из волос костяной гребень. Сеть взметнулась в воздухе, преграждая узкую улицу. Костяной гребень пролетел сквозь неё, проделав дыру. И на лету превратившись в гигантские бивни, изогнутыми кольями воткнулся в снег. Кому-то в тело.

– Моя нога! А-а-а! – завизжал уродец.

– Что за паскудина?! Выпусти нас! – парни ругались на все голоса, оказавшись окржённые частоколом громадных бивней, как забором.

Серьги из моих ушей превратились в кинжалы. Полетели передо мной, кромсая сеть над улицей. Я пронеслась по центру дороги на ящере. Остановилась прямо перед мерзавцами и крикнула громко, как фурия:

– Пошли вон! Или каждый из вас будет орать, как эта свинья, что валяется справа!

Я мысленно дала команду гребню. Бивни приподнялись над землёй, нацеливаясь теперь остриём в грудь каждому из стоявших. Подонки забыли о раненом и бросились бежать. Девушку тоже оставили. Она метнулась в сторону от них.

Парень, в которого воткнулся бивень, орал истошно. Возле него растекалась по снегу кровь. Чёрт!

Я выпустила жемчужные бусы. Те удлинились, как лассо. Самый нерасторопный из бежавших упал лицом в снег. Жемчужное лассо подтащило его ко мне.

– Забирай своего! – с презрением скривившись, бросила я пленнику в сторону визжащего.

– Но я… но я… – забормотал парень в тулупе, вставая на четвереньки.

– Но ты останешься валяться с кишками наружу, если не погрузишь своего товарища-уродца в сани и не отвезёшь к лекарю! – рявкнула я. – Пошёл! Быстро! У тебя две секунды!

Сработало! Тот подбежал на полусогнутых к раненому. Поднял его и потащил к брошенным саням.

Я направила каменного ящера к застывшей от ужаса