Счастливый билет - Маурин Ли

В дни съемок уроки и кофейня были забыты, и с первыми лучами солнца Лиза уже ждала на студии наступления семи часов утра, когда начинали работать кинокамеры.

Как-то июньским утром Лизе позвонил Дик Бродбент. Голос старика дрожал и срывался от возбуждения.

— У меня есть для тебя две хорошие новости. Ты слышала что-нибудь о фильме «Черный угол»?

— Ничего, — честно призналась Лиза.

— Господи, Лиза, ты же в нем снималась! Тот самый, с лифтом.

— Я помню, но у него было другое название. Тот фильм назывался…

— Какая разница, как он назывался, — нетерпеливо прервал ее Дик. — Очевидно, они изменили название. Как бы там ни было, он еще не вышел в прокат, однако кто-то, похоже, просмотрел отснятый материал, и Дисней приглашает тебя на съемки своего нового фильма. Это пока что роль без слов, зато твое имя появится в титрах!

— Дисней! Боже мой, Дик, это просто невероятно. Дисней! — У Лизы подогнулись колени, и она вынуждена была присесть в ближайшее кресло. — А что за роль?

— Какая-то фея. Женщина из их кастинговой конторы сказала, что твоя внешность вполне соответствует имени и что ты, дескать, похожа на ангела. Лиза Анжелис, ангел, — со смешком сказал Дик. — Словом, в самое ближайшее время они должны назначить нам встречу.

— Ох, Дик! Я сейчас умру от счастья!

— Я еще не закончил, — произнес Дик. — А о таком писателе, как Кэхил О’Дэйли, ты слышала? Он ирландец, — добавил Дик, что было совершенно излишне.

Лиза вспомнила, что в магазине Гарри Гринбаума было несколько книг этого автора, хотя она не читала ни одной из них.

— Это не он получил Нобелевскую премию по литературе много лет назад? — спросила она.

— В самую точку! Ему сейчас лет сто пятьдесят или около того, а в город он приехал, потому что по одной из его книг, «Авантюрист», задумали снять фильм. Но вся штука, ангел мой, в том, что ты ни за что не угадаешь, где начинается действие романа.

— Понятия не имею, — призналась Лиза.

— В Ливерпуле, в Англии! — с торжеством вскричал Дик. — Это не роль, а просто сказка, пусть и коротенькая, и можешь мне поверить, ее будут добиваться многие. Но у тебя есть преимущество, потому что ты сама из Ливерпуля. Откровенно говоря, ты идешь в списке под первым номером, и все благодаря мне. Завтра днем в отеле «Каскад» на Голливудских холмах мы встречаемся с этим чудаком О’Дэйли. При выборе актеров за ним остается последнее слово, и он хочет лично взглянуть на каждого.

— Что мне надеть, Дик? — Лиза внезапно занервничала.

— Что-нибудь простое и неброское. Та женщина была служанкой, бедняжка, так что ни к чему наряжаться в шелка и бриллианты. У тебя есть что-нибудь черное?

— Если даже и нет, я что-нибудь куплю, — пообещала Лиза.

— Я заеду за тобой в час дня. Лучше иметь своего агента под рукой, на тот случай, если они захотят сразу же нанять тебя.

Глория одолжила Лизе простое черное платье с глухим воротом и юбкой-клеш.

— Я похожа на бродяжку, — решила Лиза, переодевшись и готовясь к выходу.

Лалли заплела ей волосы в простую косу. Даже Рома в кои-то веки соизволила прийти подруге на помощь и разрешила ей взять свои черные туфли на низких каблуках. С собой Лиза захватила лишь сумочку и папку с фотографиями.

Дик уже ждал ее в своей машине. В автомастерской ему нарастили педали, чтобы он доставал до них своими коротенькими ножками, и отрегулировали под его рост высокое сиденье.

— Как я выгляжу? — спросила Лиза, усаживаясь рядом с ним.

— Отлично. Ты, конечно, не похожа на служанку, но вряд ли они ожидают, что ты придешь в лохмотьях. — На лице Дика читалось восторженное возбуждение. — В отделении для перчаток лежит экземпляр книги — я купил ее вчера. Мне лично она показалась скучной. Откровенно говоря, я прочел лишь начало, но не думаю, что Нобелевскую премию вручают тому, кто написал что-нибудь по-настоящему интересное.

— А я уже прочла ее, — сообщила агенту Лиза. — Сразу после твоего звонка я отправилась в библиотеку. Мне книга понравилась, хотя к концу и показалась чуточку многословной. Думаю, что автор слишком уж ударился в философию.

Пока Дик вез ее к отелю, они обсуждали роман. Совершенно очевидно, книга была автобиографической. В юности Кэхил О’Дэйли был моряком и дослужился до капитана корабля. Книга представляла собой сагу о его похождениях и женщинах, которых он любил. Первой из них стала Мэри, бедная, замученная жизнью женщина старше его. Она работала в гостинице для моряков, где он останавливался в Ливерпуле в начале века. Складывалось впечатление, что писатель не пропускал ни одной юбки, но его первая любовь стала самой трагической и трогательной историей во всем романе. Как Дик и говорил, роль была замечательной, хоть и эпизодической.

Прошлой ночью, когда Лиза читала о своем родном городе, на нее вдруг накатила тоска по дому. Она заснула, думая о Китти и о Чосер-стрит.

— Я частенько играла на Док-роуд, когда была маленькой, — сказала она Дику. — Было очень странно представлять, что автор книги ходил по тем же улицам, что и я.

Дик легонько сжал ей руку.

— Сохраняй это печальное выражение лица, малышка, и он возьмет тебя без разговоров.

Оправдывая название отеля, у входа ярко-голубая вода водопадом обрушивалась с крутых ступеней на сад камней, раскинувшийся у входа. В углу плюшевой зоны отдыха у стойки администратора брызгал водой небольшой фонтан в окружении пальм.

— Кэхил О’Дэйли остановился в пентхаусе, — сказал Дик. — Вон там, в дальнем конце зала, находится специальный лифт.

— Какая студия снимает фильм? — поинтересовалась Лиза, пока они поднимались наверх в просторной кабине.

— Это маленькая независимая компания, — пояснил Дик, — созданная несколько лет назад Басби Ван Доленом, писателем, для продюсирования и режиссуры собственных картин. Пока что он снял всего три фильма, которые не принесли ему особых денег, зато были весьма благосклонно приняты критиками. Его называют вторым Орсоном Уэллсом[77].

Лифт остановился, и дверь открылась в небольшой квадратный холл с ковром персикового цвета на полу и полудюжиной стульев.

Дик дважды нажал кнопку звонка на выкрашенной белой краской двери. Он явно получал удовольствие от происходящего. По дороге он рассказал Лизе о том, что ему уже давненько не приходилось сопровождать своих клиентов на такие вот встречи.

Дверь открыл пожилой мужчина. Дик откашлялся и произнес с важным видом:

— Приветствую вас, мистер О’Дэйли. Меня зовут Дик Бродбент, а это…

— Мистер О’Дэйли неважно себя чувствует. Боюсь, вам придется подождать.

Часом позже они все еще ждали, и Дик уже начал заводиться:

— Он не должен был назначать встречу с актерами, если не в состоянии ее провести.

Лиза ласково похлопала своего агента по крошечной ладони с узловатыми пальцами.

— Не кипятись, — постаралась она его успокоить, хотя и сама уже начинала волноваться. Лиза сказала Доминику, что опоздает всего на пару часов. Но с такими темпами она попадет в кофейню, когда там уже начнется обеденный наплыв клиентов.

В два часа пополудни двери лифта раздвинулись и в холл вошли две девушки. Они постучали в белую дверь, и Дик напрягся, готовясь броситься в бой, если их впустят внутрь. Но девушек ждал тот же ответ: «Вам придется подождать».

Получасом позже вновь появился пожилой мужчина и жестом пригласил Дика и Лизу войти.

— Мистер О’Дэйли в спальне.

Их провели через гостиную, заваленную цветами, в просторную спальню. Жалюзи на окнах были опущены, и в комнате царил полумрак. Лиза едва разглядела старика, сидевшего с закрытыми глазами в инвалидной коляске у одного из окон. Похоже, он не заметил вошедших. В комнате пахло больницей, на столике рядом с кроватью стояли флаконы и пузырьки с лекарствами.

Дик подтолкнул Лизу вперед. Она сделала глубокий вдох, подошла к окну и остановилась перед пожилым мужчиной, глядя на него сверху вниз. Ей еще никогда не доводилось видеть таких древних стариков. Его лицо было буквально изрезано глубокими морщинами.

Лиза повернулась и метнула в Дика вопросительный взгляд. Что она должна делать? Дик громко прочистил горло, и, к ее облегчению, старик открыл глаза. Это явно стоило ему немалых усилий; веки у него были тяжелыми и морщинистыми. Писатель окинул ее быстрым взглядом, после чего его веки вновь сомкнулись, словно усилие оказалось чрезмерным. Старик что-то пробормотал. Его голос словно доносился откуда-то издалека, из каких-то невероятных глубин.

— Прошу прощения? — запинаясь, пролепетала Лиза. Его слова прозвучали совершенно неразборчиво.

— Он сказал, что у вас неподходящий типаж, — произнес чей-то голос.

Ошеломленная, Лиза повернулась, не подозревая, что в комнате находится кто-то еще. Из кресла в дальнем углу спальни поднялся высокий мужчина с аккуратной бородкой и в очках с тяжелой роговой оправой.