Счастливый билет - Маурин Ли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лиза пробормотала:
— Боже, мне очень жаль.
Глория сердито взмахнула сигаретой.
— Не стоит. Терпеть не могу, когда меня жалеют. В конце концов, я очутилась в хорошей компании. Я задумалась о том, чтобы вернуться домой, обратно в Питтсбург, но ровно на одну минуту. Я сказала себе: «Проклятье, нет. Я приехала сюда, чтобы сколотить состояние, и, Господь свидетель, я своего добьюсь». К тому времени я уже успела привыкнуть к деньгам, и мысль о том, чтобы работать официанткой или продавщицей в каком-нибудь занюханном магазине, где владелец будет дышать мне в затылок, меня не прельщала. У меня была подруга, замужняя, которая и рассказала мне об этом агентстве — первоклассном эскортном агентстве. Она сама работала там всего один день в неделю — по средам, — чтобы покрыть расходы на содержание дома. А ее муженек, похоже, так и не заметил, что они вдруг стали есть самые лучшие бифштексы. — Глория иронически улыбнулась. — А может и заметил, но предпочел промолчать. Не зря же говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Когда подруга рассказала мне об этом, я тоже, как ты, соглашалась, но все время повторяла: «Да, но…»
— Но потом ты сдалась, — подсказала Лиза.
— Скорее во мне победил здравый смысл. Все оказалось легче, чем я думала. Агентство отправляет нас, девушек, только к тем клиентам, которые останавливаются в первоклассных отелях, и никогда по частным адресам, как делают некоторые. — Глория взглянула на Лизу с лукавой улыбкой. — Если интересно, я могу дать тебе рекомендацию.
Лиза содрогнулась.
— Нет уж, спасибо, — быстро ответила она. — Я, пожалуй, лучше буду работать официанткой.
Впоследствии ей было стыдно за свое поведение. Она никогда никому не призналась бы в этом, но временами, думая о том, чем занимается Глория, Лиза вдруг замечала, что воображение уносит ее в такие дали, которые никак не назовешь неприятными.
Лалли поинтересовалась:
— Ты съешь этот огурец, когда закончишь?
— Съем, — отозвалась Глория. — Это полезно для желудка.
— Ох, да заткнитесь вы обе! — с раздражением воскликнула Рома.
— С какой стати? — спросила Лалли. — Не хочешь — не слушай.
— Я не могу не слушать.
— И о чем же ты хочешь поговорить? — осведомилась Лалли.
Рома пожала плечами.
— Ни о чем.
— И ты думаешь, что мы будем сидеть и молчать — да еще в воскресенье утром?
Рома бросила на Лалли недовольный взгляд, но ничего не сказала. Уголки ее полных губ обиженно поникли. Какой бы механизм в мозгу ни заставлял людей улыбаться или смеяться, у Ромы он отсутствовал начисто. Ее потрясающая внешность не приносила ей счастья. Она все время была хмурой и недовольной, как будто в теле ангела жила древняя старуха.
— Завтра ни у кого из вас нет съемок? — вдруг спросила она.
— Нет, — хором ответили все трое.
Лиза не призналась бы ей, даже если бы это было не так, особенно после истории с «Парамаунтом». Очевидно, Лалли и Глория думали так же. Рома не испытывала угрызений совести, когда нужно было пойти по головам, чтобы получить работу.
— Я не снималась уже несколько недель, — пожаловалась она. — А два последних раза я изображала труп.
— У тебя, наверное, это здорово получается, — съязвила Лалли. — Из тебя выйдет бесподобный труп.
Рома уставилась на нее и слегка нахмурилась. Начисто лишенная чувства юмора, она иногда не могла понять, шутят люди или говорят серьезно. Внезапно она вскочила с кресла и вышла из комнаты.
— Она ушла? — Глория приподняла дольку огурца с правого века.
— Лалли оскорбила ее в лучших чувствах, — сказала Лиза.
— У Ромы нет никаких чувств, за исключением самых неприятных, — с негодованием парировала Лалли. — А мне нравится задевать дурные чувства. Если бы она была способна испытывать нормальные чувства, мне бы и в голову не пришло их задевать. Роме нужно вставить в задницу петарду, тогда она, быть может, поймет, что способна на настоящее чувство.
— Да, но, боюсь, оно окажется еще более неприятным, — заметила Глория. — Эй, кто-нибудь, прикурите мне сигарету по-быстрому. Я задыхаюсь.
— Лалли! — упрекнула подругу Лиза. — Ты говоришь ужасные вещи.
— Ужасные, зато правдивые, — отозвалась Лалли.
Она всунула в рот Глории сигарету и дала ей прикурить.
— Если ты уронишь на меня спичку, я подам на тебя в суд, — предупредила ее Глория. — Эта маска огнеопасна.
— Откровенно говоря, мне даже немного жаль Рому, — сказала Лалли. — Я имею в виду, у нее фантастические лицо и фигура, но она никогда ничего не добьется в кино.
— Почему? — с любопытством спросила Лиза.
— У нее начисто отсутствует харизма, вот почему, — сердито ответила Лалли, как будто бедная Рома сделала нечто ужасное. Она продолжала: — Посмотри на Джуди Гарленд, например, или на Шелли Уинтерс, или на Мерилин Монро. Черт, да этот список можно продолжать до бесконечности. У всех у них есть некая магия. Они сияют, излучают чувства. Хотя Рома и красивее их, у нее внутри ничего нет, ей нечего отдавать. Я не шутила, когда сказала, что из нее выйдет бесподобный труп, потому что на экране она выглядит мертвой.
— Дело дошло до того, — добавила с пола Глория, — что ей становится все труднее находить даже работу статистки. В толпе она сразу же бросается в глаза из-за своего мрачного вида.
— Господи, какой ужас, — сказала Лиза.
— Я имею в виду, нельзя же бесконечно играть труп, — с лукавой улыбкой заметила Лалли. — Зрители начнут смеяться в самый неподходящий момент, если женщина, которую убивают, всякий раз будет оказываться Ромой.
Глория захихикала.
— Не смеши меня. Маска может треснуть.
— Чего это ты там разлеглась? — требовательно спросила Лалли. — Тебе приходится столько лежать на работе, что я думала, ты предпочитаешь принимать сидячее положение, когда у тебя есть такая возможность.
За исключением Глории, остальные девушки вели поразительно целомудренный образ жизни, особенно если учитывать то, что жили они, пожалуй, в самом чувственном городе на свете. У Лалли дома, в Нью-Джерси, остался жених, который раз в месяц прилетал к ней на выходные, а иногда и она сама ездила к нему и к своим родителям.
— Фрэнк боится, что я ему изменяю, — как-то призналась она Лизе. — Он думает, что Голливуд — это гнездо порока. Я успокаиваю его, как могу. Объясняю, что на романы на стороне у меня просто не остается сил. В «Плазе» ко мне подкатывают многие парни, но к двум часам ночи мне хочется лишь поскорее лечь в постель. Одной.
— Уверена, что это успокоило Фрэнка, — сухо ответила Лиза, хотя и понимала, что имеет в виду Лалли.
Она сама с утра до вечера была занята сверх всякой меры. Каждое утро на студии у нее было нечто вроде урока актерского мастерства в компании других мужчин и женщин, которых могло быть десять или сто. Доллар в час за обучение танцам — бальным и степу — или вокалу. По средам Лиза ходила в спортивный зал, чтобы поддерживать форму. Иногда после окончания смены в кафе она отправлялась прямо на встречи сценаристов и актеров, с которыми познакомил ее Брент Чарвуд, куда честолюбивые, но неизвестные писатели приносили сценарии начинающим актерам, чтобы те их читали. Время от времени Лиза ходила в кино, чтобы быть в курсе последних новостей и достижений.
Раз в несколько недель Лиза снималась для кино или телевидения. Однажды, наряженная в короткую тунику и серебристый парик, она два дня бродила по поросшим пластмассовой травой холмам и полдня изображала скво, выбегающую из горящего вигвама. После того как ей целый день пришлось кричать «Отрубите им головы!» в фильме о Французской революции, Лиза сорвала голос. До сих пор она принимала участие в массовках. Пару раз ее просили остаться на съемочной площадке вместе с еще несколькими статистами, поскольку их лица требовались в качестве заднего плана для какой-нибудь сцены.
Лалли называла это «быть первоклассной статисткой» в отличие от «второсортной».
— Есть огромная разница между одной из тысячи и одной из десяти, — утверждала она. — Как в тот день, когда мы торчали в лифте. Именно так на тебя и обращают внимание.
В дни съемок уроки и кофейня были забыты, и с первыми лучами солнца Лиза уже ждала на студии наступления семи часов утра, когда начинали работать кинокамеры.
* * *Как-то июньским утром Лизе позвонил Дик Бродбент. Голос старика дрожал и срывался от возбуждения.
— У меня есть для тебя две хорошие новости. Ты слышала что-нибудь о фильме «Черный угол»?
— Ничего, — честно призналась Лиза.
— Господи, Лиза, ты же в нем снималась! Тот самый, с лифтом.
— Я помню, но у него было другое название. Тот фильм назывался…
— Какая разница, как он назывался, — нетерпеливо прервал ее Дик. — Очевидно, они изменили название. Как бы там ни было, он еще не вышел в прокат, однако кто-то, похоже, просмотрел отснятый материал, и Дисней приглашает тебя на съемки своего нового фильма. Это пока что роль без слов, зато твое имя появится в титрах!