Аська и Лихо - Юлия Алексеевна Фирсанова

была, никакими боевыми искусствами не занималась, потому, погруженная в реализацию сценария «страдания облыжно обвиненной» Гиаль среагировать моментально не успела.

Острые когти Кия уцепили левый широкий рукав, прикрывающий даже пальцы богини, и располосовали его от верхней трети до низа на живописные ленточки. Впрочем, кожа Гиаль не пострадала вовсе.

«Бронетанковая сталь! – восхищенно подумала Ася. – А если ее динамитом?»

– Откуда у тебя этот браслет? – одним прыжком, куда стремительнее и изящнее звероморфа Лихаэль метнулся к богине и ухватил ее за руку, выкручивая и демонстрируя вещь.

Изящный зелено-голубой браслет с цветочными мотивами украшал предплечье богини. В металл были вплавлены черные и фиолетовые мелкие камушки, служившие сердцевинами цветков. Вещица была стильная, пусть и не совсем в стиле Гиаль, предпочитавшей более светлые и богатые украшения.

Гиаль уставилась на свою руку в разорванном рукаве, на браслет. В первые секунды взгляд ее возмущенный был полон недоумения, а потом в нем, словно тряпкой протерли запотевшее стекло, проявился блеск понимания.

– Знакомые символы, – между тем палец Лихо ткнул в завитки, которые Ася вообще считала листиками и стебельками узора. Кивнув другу, первопредок пояснил: – Это чары бесконечного сна и отъема сил для тех, на кого наведена магия браслета. Такие же были на диске под ложем твоего сна, Шеар, который я разбил ради пробуждения.

– Мне не сказали, что эти вещи усыпят Ше, лишь ослабят древнейшего и укрепят его сон, – выпалила Гиаль, совершенно не чувствуя стыда, лишь неловкость от разоблачения. Как говорится, не то стыдно, что украл, а что попался.

– Вот как, – тяжело уронил Шеардин с глубочайшим разочарованием в голосе.

– Да, а потом я вообще забыла про браслет и диск, который тебе подбросила. И не вспоминала о них, – сделала попытку закосить под дурочку богиня.

– Кто дал тебе эти предметы? – азартно спросил Лихаэль, уподобляясь гончей, готовой взять след.

– Кто? Я… я не помню, – теперь Гиаль растерялась по-настоящему, а не играла в глупышку. Она подняла на мужчин искательный взгляд, будто надеялась, что по щелчку пальцев древнейшего и одной улыбке Шеара сбежавшие воспоминания вернутся и дружным хором попросят прощения за отлучку.

«Любовник? Какой любовник? Ах, любовник…» – припомнила Аська бородатый анекдот о склерозной бабушке, откопавшей в потайном отделении шкафа скелет.

Девушка созерцала разборки богов и первопредка с некоторым нетерпением. Ей все больше хотелось вставить свои пять копеек и напомнить забывчивой красавице о гейсе и обещании.

– Про тот диск и браслет ты забыла, про мой тоже? – таки не утерпела Покрышкина и влезла в беседу, помахав в воздухе рукой с меткой цвета яркой лазури. Топтаться на периферии, пока шли разборки сильных, – неплохо, но и упустить шанс на реализацию собственных планов не хотелось. Зря она, что ли, бешеным зайцем по мирам скакала, причуды древнейшего и даже боль терпела?

– Браслет? – в надменном недоумении вздернула пшеничную бровку Гиаль, и тут ее словно током долбануло. Она все-таки отыскала потерянный или укрытый туманами забвения фрагмент памяти. Гордо вскинув головку, богиня приосанилась и толкнула речь. Вещала она почти с гордостью, если бы не явственная опаска по отношению к непредсказуемому Лихаэлю, мелькавшая в голосе: – Браслет и диск мне вручили в Храме Равновесном, потрясенные бесчинствами, что творил ты, Лихаэль Аэрдан.

– И заодно заставили забыть о подарках, – яркие губы Лихо изогнулись в издевательской улыбке.

– Они защищали тем самым меня, – запальчиво воскликнула богиня.

– И себя заодно, – с откровенной усмешкой подсказал древнейший.

– Ты нес безумие и хаос всюду, где оказывался, – разъяренной кошкой зашипела в ответ женщина. – Ты нашептывал Шеару гадости обо мне! Если бы не ты, он давно открыл бы мне свое сердце!

– Да? – удивительно синхронно удивились парочка мужчин и переглянулись.

А Аська с тоской поняла: пока эта троица не закончит разборки, речь о деле не пойдет. Кажется, у них тут накипело, и варево хлынуло из горшочка, точнее из чана, хорошо если не из канализационного коллектора. А то всех заляпает.

– Открыл бы? – в вопросе Лихаэля, обращенном к Шеардину, звучало почти детское любопытство.

– Я? – Шеар явно призадумался, пожал плечами, аккуратно придержав восседающего на насесте звероморфа, и выдал: – Прости, Гиаль, если подал тебе призрак неких ложных надежд. Ты хорошая подруга, компания твоя и Лихо мне отрадна, но сердце мое свободно от сильных страстей. Соглашусь, до погружения в сновидения витали странные мысли. Однако забвение в грёзах смыло все наносное, оставив ясность понимания. Ты достойна того, кто оценит тебя и твои чувства сполна!

«Короче, мужик проспался и дал бабе отставку, – перевела для себя Аська, – а до этого у него был затяжной запой».

– Какие интересные мысли возникают под покровом грёз, – кажется, Лихаэль издевался над богиней. – И частицы Шеара, завалявшиеся у тебя, Гиаль, тут совершенно ни при чем.

– Ты??? – Гиаль яростной кошкой зашипела на Лихаэля.

– Не я! Ты сама не думала, что драконий сон спалит в драконьем огне все наносное и более не позволит накинуть сети? – переливчато рассмеялся древнейший.

«Так, стоп! Лихо на что намекает? Вернее, вещает прямым текстом? Что Галька пыталась приворожить Шеара и обломалась? Да-а-а, дела», – Аська исподтишка покосилась на богиню.

Ярость, стыд, возмущение искажали прекрасное лицо, лишая его большей части шарма и подтверждая проницательную догадку первопредка. Хотя догадку ли? С этой неубиваемой заразы сталось бы, заполучив еще часть своего утраченного могущества, все узнать наверняка. Или он вообще все знал изначально и развлекался за счет обоих. Особенно если точно понимал, что приворожить с концами Галька того, что принимает облик дракона и пережигает всякую дрянь, не сможет. Кишка тонка! То, что Лихаэль не захочет втихую поизмываться над приятелем или даже другом, Аська как версию даже не рассматривала. У древнейшего были очень специфические представления о том, «что такое хорошо и что такое плохо». По книжкам Маяковского первопредок точно не учился. А уж о его чувстве юмора оставалось только молчать, чтобы не материться открыто.

Лихо-то развлекался, а для Шеардина слова первопредка стали откровением. И, что самое обидное, лжи он в них не почувствовал, и Гиаль не ринулась с ходу опровергать версию древнейшего, доказывая свою непрочную чистоту и непричастность.

Гнев бога утих так же внезапно, как и вспыхнул, сменившись глубочайшим разочарованием. Он скорбно покачал головой и исчез с поляны, продолжая машинально почесывать звероморфа. Галька как-то по-девчоночьи тоненько всхлипнула и прижала костяшки пальцев ко рту.

«Полярный пушной зверек», – мрачно констатировала Покрышкина, оценивая ситуацию в целом и свои перспективы на этом фоне в частности.

– Это все твоя вина! Будь проклят, Аэрдан! – взвизгнула богиня и тоже сбежала, оставляя Лихо и Аську вдвоем.

– А может,