Индиго - Алекс Джиллиан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Зачем, Эни? – поддев пальцами ее подбородок, все так же миролюбиво уточняю я. Мелкая дрожь проходит по хрупким женским плечам, губы бледнеют от нервного напряжения.
– Что значит – зачем? – В приглушенном голосе клокочет негодование.
– Это простой вопрос. – Опустив ладонь на беззащитное горло, я ощущаю бешено бьющийся под моими пальцами пульс. Она безумно напугана, но не отступит. – Зачем ты хочешь знать, убил ли я Мириам и ее любовника или нет?
– Да или нет! – яростно чеканит она. – Что может быть проще? Скажи, и я оставлю тебя в покое!
– Оставишь или останешься? – Мне нужен конкретный ответ, и я его получу. – Если я это сделал, ты останешься со мной?
– Я… – Анна нервно сглатывает, пытается отвернуться, но я не позволяю, удерживая ладонью ее лицо. – Я останусь, – слетает с ее губ. – Я никуда не уйду, Алан.
– Почему? – требовательно спрашиваю я.
Анна раздумывает несколько напряженных секунд, прежде чем в очередной раз удивить меня своей непостижимой логикой:
– Она бы не хотела, чтобы я оставила тебя в темноте.
Черт возьми, как заезженная пластинка. Тьма, демоны, зло, мрак, проклятия. Отпусти, не ищи, разбейся… Сколько еще раз я должен это выслушать, сохраняя каменное выражение лица?
Ладно, попробуем иначе.
– Но я не жертва, Эни. По твоей версии я убийца и злодей. Тьма заслужена. Разве нет?
– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь, – сдается Аннабель. Я убираю руку, и она опускает голову, делая глубокий вдох. – Я хоть что-нибудь угадала? Или везде промахнулась?
– Ты начала с неправильных вопросов. – Взяв Анну за руку, усаживаю к себе на колени и, обняв за талию, укладываю ее голову на свое плечо. – Неправильные вопросы ведут к ложным выводам, а ложные выводы – к необоснованным подозрениям.
Она молча вздыхает, прижимаясь щекой к моей футболке, не в силах больше строить догадки.
– Есть вопрос, который ты так мне и не задала, Эни.
– Какой? – устало уточняет Аннабель.
– С чего все началось…
Глава 24
Аннабель
– Ты мне расскажешь? – Совершенно запутавшись, Анна осторожно отстраняется, силясь рассмотреть выражение лица Флеминга.
Как всегда, невозможно определить, о чем он думает в эту минуту. Темнота его глаз затягивает, парализует и лишает воли. Знакомое ощущение, с которым Аннабель так и не научилась бороться.
Вопрос зависает в воздухе, молчаливая пуаза растягивается на минуты. Длительные, гнетущие, свинцовой тяжестью опускающиеся на плечи. Весь мир Анны сосредотачивается в затягивающей глубине черных зрачков Алана. В какой-то момент он неожиданно моргает и отпускает ее. В прямом и переносном смысле.
Не сказав ни слова, Флеминг ставит Анну на ноги, а потом сам поднимается из кресла, обходит ее справа и, присев на корточки над разбросанными в беспорядке бумагами, начинает неторопливо разбирать их, складывая аккуратными стопками.
– Что ты ищешь? – нетерпеливо окликает его Аннабель. Неопределенно тряхнув головой, он продолжает начатое. – Я снова задала неправильный вопрос? Почему бы тебе не помочь мне, Алан?
– Ты была такой уверенной, когда подошла ко мне на кладбище, Эни, – сухо отзывается Флеминг, не отрываясь от сортировки своих бумажных архивов. – Трясла перед моим носом этими чертовыми письмами и заверяла, что знаешь Мириам гораздо лучше, чем я. Ты была полна решимости разоблачить меня, в качестве козыря сохранив последнее письмо, потому что умудрилась найти в нем доказательство моей вины. Ты выстроила кучу гипотез и предположений и мгновенно отказалась от них, споткнувшись об обоснованные опровержения. Скажи мне, Эни, неужели ты ни разу не задалась вопросом, почему наш счастливый брак внезапно лопнул, как воздушный шарик?
– Быт разрушает многие семьи. Я решила, что ваша не исключение.
– Снова неподтвержденные версии?
– Как выяснилось, Мириам о многом умалчивала в своих письмах, – удрученно признает Анна. – Она считала, что ты ненавидишь ее. Вероятно, у нее были основания так считать.
– Ты сама-то в это веришь, Эни? – бесстрастно отзывается Алан. Его плечи заметно напрягаются, когда он извлекает из вороха бумаг очередной лист.
– Мири писала, что вы посещали семейного психолога, – припоминает Аннабель. – Значит, проблема была! – В голосе девушки появляется непреклонная настойчивость. – Черт, Алан, ты же читал последнее письмо и признал, что его написал психически нездоровый человек.
– А у тебя есть сомнения? – глухо уточняет Флеминг. Аннабель начинает злиться, догадываясь, к чему он пытается подвести.
– Хочешь сказать, что Мириам была шизофреничкой? В этом корень всех зол?
Молчание мужчины только усиливает ее уверенность в озвученном утверждении.
– То, что у ее матери были проблемы с психикой, не дает тебе права…
– У меня есть такое право, Эни, – перебивает девушку Алан. – Но ты ошибаешься, я не считаю, что моя жена унаследовала болезнь матери. Однако она сама была уверена в обратном. Мириам убедила себя в том, что убила нашего ребенка.
Он резко замирает и, обернувшись, протягивает Аннабель лист, который до этого держал в руках.
Растерянно приоткрыв губы, она берет дрожащими пальцами документ. Взгляд впивается в отпечатанные сухие строки. В горле встает ком, беззвучный потрясенный стон срывается с побелевших губ, от затылка к позвоночнику струится леденящий холод. Пошатнувшись, Аннабель отступает назад, неуклюже рухнув в кресло.
– Это свидетельство о смерти. Ему было всего пять месяцев, когда он умер. Сейчас бы Тим уже ходил в школу…
– Тим? – севшим голосом переспрашивает Анна, и грудную клетку прожигает едкая боль. Ее помутневший взгляд застывает на окаменевшем лице с выраженной асимметрией. Флеминг говорил, что микроинсульт, вызвавший паралич лицевых мышц, произошел пять лет назад. Ровно столько прошло с даты, указанной в смятом онемевшими пальцами свидетельстве.
Алан медленно кивает и снова отворачивается от Аннабель, тяжелой походкой перемещается к окну и, рванув на себя раму, прикуривает сигарету. В комнату врывается поток холодного ветра, поднимая в воздух только что сложенные стопки бумаг и с характерным шуршанием разбрасывая их по всему кабинету.
Алан Флеминг
– Помнишь, я недавно рассказывала тебе про лебедей? Они прилетали на пруд за нашим домом, когда я была маленькая.
– Да, вроде ты что-то такое упоминала.
– Они всегда прилетали вместе. Неразлучные и такие красивые…
– Мириам, я в курсе, откуда взялось выражение «лебединая верность».
– Ты как-то скептически это сказал.
– Ну, я немного глубже изучил вопрос.
– И?
– Если один лебедь из пары погибает, второй не падает камнем вниз, чтобы разделить участь первого. Погрустив, он создает новую семью. Да и верность в установившейся паре подлежит сомнению. Ученые-орнитологи недавно выявили, что каждый шестой птенец – плод измены.
– Ты знаешь, что
