Четверо в каменном веке. Том 2 (СИ) - Селиванов Дмитрий

Усилия, конечно, приложить пришлось. И не маленькие. Сначала буквально на пальцах объяснить, что такое Новый Год. Кто это – Дед Мороз и Снегурочка. Языковая практика в полторы недели – это не МГИМО, но кое-что втолковать получилось.

Основное, конечно, что теперь дни станут длиннее, а значит, что зима уходит. Под это дело (обновление природы) подогнали концепцию мытья. И если дикарку получилось достаточно просто уговорить... Да, собственно, её и уговаривать не пришлось. У землян сложилось мнение, что Йв сама хочет приобщиться к культуре.

Дамы только жаловались, что без полноценной бани девушку под стандарты европейской моды не подогнать. Без распаривания не получится избавиться от зарослей на ногах, руках, лице. Короче, везде, где у современных женщин гладкая голая кожа, а у неандерталки приличная такая шерсть.

Михаил думал сначала, что инициаторами подобной экзекуции выступили его жёнушки – из вредности. Мол, мы мучаемся – и ты помучайся. Но нет. Ему рассказали, как застали Йв перед зеркалом, пытающейся выщипывать бакенбарды.

Михаил улыбнулся, вспоминая, как в первый раз хором объясняли аборигенке, что она видит себя, так же, как в воде. Интересно будет потом, когда выучат языки друг друга, расспросить, что же она бормотала по поводу всего этого. Со стороны всё это смотрелось, как шок фанатика, увидевшего дьявола. Непонятно, насколько она поняла, но девчушка до сих пор настороженно здоровается со своим отражением.

Инициативу наведения красоты поддержали, но придержали. А сегодня только помыли девчушку собачьим шампунем, пытаясь избавиться от вшей, расчесали и накрасили. От вшей – это, конечно, полумеры. Надо и аборигена вычистить. Но силой это сделать невозможно, а уговорить не получается – русский язык он понимает гораздо хуже своей подруги. Причём, на её уговоры парень тоже не реагирует.

***

Неясыть очнулся в очередной раз – захотелось попить. Привычно уже подтянулся и сел, привалившись к стене и вытянув ноги с привязанными деревяшками. Угли в странном закрытом очаге давали достаточно света, чтобы видеть обстановку: стены и свод из тонких сосновых стволов, высокий лежак из гладкого дерева, подставку над головой для всякой мелочи – тоже деревянную. Выход занавешен странной прозрачной кожей. Верба говорит, что у Великих Шаманов везде либо прозрачная кожа, либо прозрачный камень. Поэтому в жилье у них всегда светло.

Но что-то Вербы всё ещё нет. Ушла вечером и пока не вернулась. Придётся всё самому. Он протянул руку и нащупал наверху маленькую посудинку из странного, очень тонкого, но при этом крепкого камня. Верба сказала, что камень называется «челечон» и из него у Шамана Шаманов многие вещи сделаны: и ножи, и копья, и топоры, и посуда всех размеров, и... Да всего не перечесть. Вот и рядом стоит большая посудина с водой – тоже из челечонэ. Даже очаг – и тот...

Неясыть попил тёплой стоялой воды – Верба принесла вечером свежую, но та уже согрелась. Выпитая вода будто надавила и вытеснила старую, ту, что внутри – захотелось опорожниться. Это он уже знает – Великий Шаман дал ещё одну посудину из челечонэ для этого. Юноша, скрипя зубами от боли, повернулся полубоком. Потом, закончив, дотянулся до края лежака и вылил в другую посудину – большую, стоящую на полу. Её потом вынесет Верба. Странно так получается – переливаешь из одной посуды в другую, но иначе никак. Гадить в жилище нельзя – нельзя злить духов. Да и пачкать лежанку не хочется, а дойти до отхожего места невозможно. Он поморщился, вспоминая, как лежал без движения под камнями-мамонтами и гадил под себя. Больше повторения такого он не хочет.

Вербы всё ещё не было и юноша, облегчённо растянувшись, погрузился в воспоминания о первой встрече с Шаманом Шаманов. Он к тому моменту уже много дней лежал и ждал, когда сможет уйти к духам предков. Неясыть понимал, что со сломанными ногами не сможет прокормить ни себя, ни жену. Верба тоже не сможет охотиться. Летом она могла бы собирать ягоды, грибы и корешки. Тогда они оба не умерли бы с голода, пока заживают ноги. Но зимой можно только охотиться. Он, конечно, принёс тогда тушу козы. Но её хватило бы на два дня. Ещё руку дней или даже две можно протерпеть без еды. Но этого слишком мало. Да и потом он не сможет бегать за добычей так, как раньше. Старуха рассказывала, как у озёрных людей один охотник сломал ногу. Так он всю луну не мог подняться. Но даже когда смог ходить, продолжал сильно хромать. Осенью этот охотник понял, что ему придётся всю жизнь сидеть в стойбище и есть чужое мясо, как ребёнку. Но ребёнок вырастает и сам идёт добывать мясо. А он не сможет. Тогда хромой охотник ушёл за шкурой длиннозубой кошки. Один и без копья. Обратно он уже не вернулся – длиннозубая кошка добыла шкуру хромого охотника.

Неясыть хорошо помнил эту историю, поэтому сразу отправил Вербу к тому дыму, который заметил в тот день. Если повезёт, то её примут в род. И уйти ей надо было сразу, пока не кончилось мясо и есть силы. Она сначала спорила, но потом передумала и подчинилась.

Верба ушла, а Неясыть остался умирать. Вот только здоровый организм очень хотел жить. Пока юноша оставался в сознании, он не ел мясо и не жевал снег. Но от боли постоянно проваливался в полуобморочное состояние. Стоило отключиться, и духи насылали видения, как он ест вкусное жаренное мясо и пьёт свежую воду из родника. И тогда руки сами нащупывали куски мяса, оставленного Вербой, и загребали снег.

Неизвестно, сколько времени прошло. Но явно несколько дней – мясо, до которого он мог дотянуться, уже кончилось. Как и хворост для костра. Ноги продолжали болеть и Неясыть постоянно проваливался в забытьё. Очнувшись в очередной раз, он услышал, что кто-то разбирает завал из камней. Вскоре вход освободился и он услышал голос Вербы.

Она спросила что-то, но ответа не дождалась – сил у него от борьбы с болью не оставалось. Вскоре кто-то пролез в пещерку. Это действительно оказалась Верба. Она присела рядом и принялась гладить парня по голове, что-то рассказывая. Неясыть хотел возмутиться тому, что она вернулась, но силы снова покинули его и парень отрубился.

Снова очнулся он от приступа боли. Кто-то крутил перебитые ноги. Боль дала ему сил, чтобы открыть глаза. Пусть через туман недавнего забытья, но он увидел перед собой странного синего зверя с огромными чёрными глазами. После чего снова отрубился.

В очередной раз он очнулся на улице. Неясыть лежал на чём-то движущемся. Чувствовалось, как раскачивается лежанка под спиной. Вверху раскинулось голубое небо, простор которого изредка пересекали ветки деревьев. Где-то над головой слышался бег лошади. Совсем близко – на Неясыть постоянно попадал снег из под копыт. Из своего положения он, конечно, не мог видеть, кто именно бежит, но запах явно говорил, что это лошадь.

Наклонив голову, Неясыть увидел внизу у своих ног его милую Вербу, которая сидела рядом с тем синим зверем. Морозный ветер выдул туман бреда. Теперь Неясыть ясно увидел, что это не зверь, а человек в синей шкуре. Но большие чёрные глаза всё ещё смущали и внушали тревогу. Чтобы не видеть этот страшный взгляд, парень отвернулся.

С боку бежала пара молодых волков. Точнее, одного волка и одного зверя, очень похожего на волков, но странной чёрно-рыжей масти. Сначала Неясыть думал, что волки охотятся на них и на лошадь. Но тут же понял, что те просто играют. Они то забегали вперёд, то немного приотставали. Иногда радостно лаяли, почти как лисы. Странные волки. И человек странный. А эти его глаза... Они раз за разом притягивали взгляд. Неясыть сдался и перестал отводить глаза. Они росли, и росли, и росли. Вот он видит только эти чёрные глаза... И тут Неясыть снова уплыл в забытьё.

Вечером на привале, после того, как ему дали попить горячего бульона, Неясыть и Верба долго говорили. Она рассказала ему многое. Что там, куда он её послал, живут Шаманы Шаманов: Великий Шаман Мекхаель и его жёны: Ольыга и Ийинэ. Что Великий Шаман обещал вылечить Неясыть. А страшные чёрные глаза (она до сих пор их боится) нужны Мекхаелю, чтобы видеть духов не только ночью, но и днём, когда слепит Солнце.