Четверо в каменном веке. Том 2 (СИ) - Селиванов Дмитрий

Выкрутасы Ольги иногда расшатывали эту броню, на мгновения в ней появлялись трещины, но тут же зарастали. Никто не переходил грань – им обоим было удобно такое сосуществование. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не Перенос. Мужчина понял, что в такой обстановке нервы у него не справляются. Даже более того – в диком мире лучше выпустить зверя. И Михаил понемногу отпускал поводок. Один из этапов – тот поединок с Чуком или порка жены осенью. Основательно его тогда сорвало с резьбы. Но выплёскивая негатив, он стал замечать, что гораздо полнее чувствует мир. Яркость красок и звуки природы – всё это полилось в него. Сначала понемногу, но потом поток только нарастал. И он понял, что вот эти две женщины рядом с ним – самые близкие и родные. Других таких не будет. Незнакомое тёплое и светлое чувство, будоражащее с непривычки и щекочущее нервы. Всё это так непривычно: вдруг, под старость реально полюбить. А особенно – ощущать на себе чью-то любовь.

– Всё равно долго! – Донеслось до него сквозь погружение в самого себя. – Знаешь, как страшно было! Тебя нет и нет. Столько ужасов передумали!

Михаил встряхнулся, прекращая самокопание.

– Так, давайте без паники! Вот он я. И я устал до чёртиков, спать хочу. А надо ещё гостями заниматься. Вы пока поставьте кипятиться пару вёдер. Мне завтра понадобится холодный кипяток.

Озадачив барышень ЦУ[*], он вернулся к неандертальцам. Заставлять беременную таскать тяжести – это не комильфо. Но, блин, она только что бегала по заснеженной степи. Как-нибудь справится. Срок-то у неё, судя по всему, гораздо меньше, чем у Иры с Ольгой.

Раненого определили в баню. Никакого смысла мучиться и затаскивать его вверх по лестнице, протискиваться хитровывернутым способом через двери. Только чтобы завтра с утра тащить обратно через две двери, потом вниз и через узкие повороты крытого двора – до бани. Там тоже надо умудриться втиснуть. Не проще ли убрать ненужную петлю?

Через полчаса мужчина уже показывал неандерталке, что железная хрень в углу – это место для огня. Разжёг, а дальше особых навыков не требовалось. Будет подкидывать по мере надобности. Так и оставил их. Даже если печь задымит, то угореть они не угорят, имея привычку сидеть в дымной пещере. И не замёрзнут.

[*] Ценные Указания.

***

Они не замёрзли. Утром вождь застал парочку на полу, хотя накануне с таким трудом закинули неандертальскую недвижимость на полок. Вероятно, топить каменку тоже надо уметь. Девушка подкидывала дрова как обычно, а потом камни прогрелись, и температура резко скакнула вверх. Вчера Михаил автоматом закрыл отдушину и входной люк, а дикарка не догадалась, что таким способом можно проветрить. С какими усилиями беременная спускала мужа вниз – остаётся тайной, но утром оба лежали на прорезиненном полу. Температура в парилке всё ещё стояла выше комфортной. И воняло. Резь пота, прогорклость жира, вязкость мокрой шерсти... И ещё немного дыма и дерьма.

– Я смотрю, у вас тут своя атмосфера, – пробурчал он, пробираясь к отдушине.

Идти приходилось на ощупь – висящий в воздухе запашок не только начисто блокировал дыхательный рефлекс, но и заставлял слезиться глаза.

Когда немного проветрилось, занялся подготовкой к операции. Расставил свечи в плошках вдоль полки. Снова подняли больного на полок. Так удобнее работать. Подмыли больного – вчера Михаил уже так вымотался, что просто бросил всё, не стал дожидаться, когда в бане станет тепло. Теперь же самому лезть и трогать. Вдвоём с Йв не только вымыли Галё, но и уговорили его привязать руки – чтоб не бушевал, если что. Пропустили верёвку под полком и завязали на запястьях незатягивающиеся петли. Так и сосуды не передавит, и снять или ударить не сможет.

За это время закипела вода, поставленная в русскую печь. Часть вскипятили ещё накануне и она уже остыла. Теперь несложно получить обеззараженную воду любой температуры. Михаил вытащил из кипятка и разложил инструменты, которые, по его мнению, должны потребоваться: остро наточенные ножи, ножницы, иголки, нитки. Всё в нескольких экземплярах – решил таким способом застраховаться, если инструмент внезапно затупится или упадёт.

Можно приступать.

В самом начале замочил коросту на ноге, а пока она доходит, осмотрел второй перелом. Ничего не поменялось: голень чуть искривлена – на 5-10 градусов.

«Цельсия», – ухмыльнулся доморощенный хирург. – «Не! Ну, а чо? Сам пошутил – сам посмеялся».

На месте перелома образовалось утолщение. То есть, позавчера он видел не опухоль, а зарастающие кости. Пациент снова заскрипел зубами.

– Сестра, почему пациент не под наркозом?

Неандерталка промолчала – она просто не поняла. Ответила Ольга:

– Хорошо зафиксированный пациент в наркозе не нуждается.

Внутри бани не так много места, так что обе жены расположились в партере – на скамейке у входа. Оттуда и кидали каменты.

– И всё-таки непорядок, – пробормотал врач и показал Йв на палку во рту пациента.

Девушка взяла новую и заменила уже разгрызенную парнем.

– А почему ты действительно ему наркоз не дал? – Спросила Ольга.

Михаил как раз пытался поднять отмокшую коросту и говорил задумчиво:

– Ты имеешь в виду водку?

– Да.

– А я не хочу рисковать. Нам же абсолютно точно известно, что местные не употребляют а́лког̓оль.

Именно так и сказал – с ударением на А и украинским Г. Вхождение в роль медика непроизвольно изменило и его речь.

– Сколько среди современных нам дикарей имеют ген усвая́имости а́лког̓оля? Очень мало. А здесь вообще другой вид, хоть и близкородственный. Тут надо изучать. Давать понемногу и смотреть. А если скопытится от передоза? Не-е-е, нам такая медицина не нужна!

– Да ладно тебе, – смутилась жена. – Предложить уж нельзя! Сразу лекцию. Зануда...

Последнее она буркнула себе под нос. Но Михаил слишком хорошо знал жену и что именно она может сказать.

Тем временем короста под тряпкой размокла до состояния кашицы. Аккуратно поддевая края ложкой – специально выбрал ту, у которой узоров на ручке нет, – мужчина оторвал нашлёпку. Выглядело, конечно, жутко: местами багровая – местами синюшная кожа, толстые белесые перетяжки. Но рана практически зажила. Только кое-где выступили капельки крови, где короста прилипла слишком сильно. Но жуть, конечно! Вот что стоило соединить края раны? А теперь толстенный рубец будет мешать двигать ногой. Стоило бы сделать рассечение, он слышал про такое, но Михаил не рискнул. Зажило – и ладно. На всякий случай потыкал пальцем. Молодая кожа белела, но сразу же наливалась цветом. А был бы внутри гной – ямка от пальца распрямлялась бы очень медленно. Цвет над гниющей раной тоже восстанавливается плохо. Это про переломы Михаил ни слухом, ни духом. А про раны – вполне компетентен в виду жизненного опыта.

Получается, зря он готовил все эти железяки, точил на трёх брусках ножи. Впрочем, лучше приготовиться и не понадобится, чем быть не готовым, а надо. Где-то он подобную поговорку слышал... Не вспомнить!

Михаил обработал поверхность раствором чистотела. Потом приступил к замене шин. Теперь можно избавиться от больших досок и приделать к каждой ноге по отдельности. Так человеку будет удобнее.

Гипс бы, пришло в голову, когда снова мучился с наложением шин. Но под рукой – только известняк. А пока он застынет – кости уже сами зарастут. Ещё он слышал про какие-то лубки, но что это – не представлял. Понятно, что второе значение – средневековые комиксы, – здесь не подходит. А больше никаких мыслей по этому поводу.

Наконец, после долгих двухчасовых мучений, на каждой ноге красовались повязки, армированные деревяшками от пятки до середины бедра. Выправить изгиб получилось только самую малость. И то, только когда пациент вырубился и перестал дёргаться. Объявив, что лечение закончено, Михаил выгнал женщин в дом. Сам же остался – после таких нагрузок хотелось сполоснуться. Раненый с удивлением наблюдал за процедурой.