Клинки севера - Алина Илларионова

— Прриплыла!

— Какого хррена пришла?

— Захотелось!

— Ну и дура!

— Сам дурак! Я соскучилась! — выпалила Алесса. Голос предательски дрогнул. Ругаться шёпотом было глупо, вдобавок, обида всё же перевесила злость.

— Дура вдвойне… — припечатал Вилль, но уже не сердито, а устало. Вытер лицо, ещё больше развезя по нему грязь. — И я тоже очень соскучился, Лесь… Просто… просто ты немного не вовремя.

— Помешаю развлекаться, да?

— Прятаться… Видишь ли, на меня открыли сезон охоты, а гончую, вон, сама внизу видела.

— Да-а? На тебя подружка из посольства охотится?

— Ты была там?!

— Да!

— Тшш… Что видела?

— Тебя с какой-то белобрысой лохудрой!

Это известие произвело такой эффект, что у Алессы чуть волосы не развязались, чтобы подняться дыбом, а пантера внутри заскулила. Он засмеялся. Но — как!

В одном городе она попала на суд, где приговаривали к колесованию человека, мучившего и убивавшего молоденьких женщин. И, услышав приговор, изувер засмеялся. Так же.

Верно оценив выражение её лица, Вилль усилием воли взял себя в руки.

— Ту ведьму зовут Геллера Танаис, — так вкрадчиво, что спина покрылась пупырышками, зашептал он, — и, поверь, это единственная женщина, которую я медленно разорву на части, и буду счастлив! А тварь, которую ты приняла за меня, это доппель, мой двойник. У меня для него с ведро крови слили, не меньше. А тут ещё ты со своей… зубочисткой…

Алесса перевела взгляд на руку, которую Вилль по-прежнему баюкал на груди, и почувствовала, как запылали щёки. Царапина была неглубокой и кровоточила несильно, но сделала её она: знахарь, Тай-Линн, боевая подруга.

— Сейчас, сейчас, — засуетилась она, — у меня как раз вода осталась… Погоди-ка. Ты почему не сам не лечишься?

— Химия нейтрализуется, буду. Лесь, они мне столько крови попортили! А у меня и так каждая капля на счету…

— А тут ещё я с зубочисткой! Вилль, ну прости! — Алесса всплеснула руками, едва не выронив бутылёк. И вдруг удивилась: Вилль жалуется?! Видать, здорово его достали.

Немного растерявшись, она попыталась откупорить бутылёк, но пробка не поддавалась. Скат по её просьбе затыкал «чтоб намертво»!

— А это что?

— Махия! — прошепелявила знахарка, пытаясь выдернуть пробку зубами.

Вилль резко отдёрнул руку:

— Не надо, так бинтуй.

— Ты чего? Сейчас оболью, и вообще бинтовать не придётся!

Тяжело вздохнув, Вилль двумя пальцами приподнял её голову за подбородок. Глаза в глаза.

— Алесса, ты ничего не поняла? Мы не в том положении, чтобы тратить Магию на пустяковые царапины. Бинтуй.

— Фо фы фё!

— Что?

Вилль проглотил последний кусок бутерброда, заглянул в мешок и с тяжким вздохом затянул завязки. Он смёл всё, что было, напился, кое-как умылся, после чего подобрел и извинялся достаточно долго, чтобы Алесса тоже подобрела и успокоилась. Знахарка сама успела проголодаться, но постеснялась взять хоть крошку.

— Вот и всё, говорю. От «невода» увернуться не успел: крылья — в крошево, я — в кусты. Упал, в смысле, — зачем-то пояснил Вилль. — Повезло, что до канала успел доползти: они за мной псов отправили. А я даже регенерировать не могу. Вот и приходится… драпать.

— Кошмар какой…

— Не кошмар, а позор! Опоссумы должны притворяться мёртвыми, а не волки! Так природой заложено!

— Считай это военной хитростью, — успокоила его Алесса. — Если бы не притворился, то клетку они б не открыли.

Она ободряюще погладила его по плечу, в ответ Вилль улыбнулся, кривовато, но при нынешнем положении дел и эта ухмылка вселяла оптимизм. То, что её аватара держали в клетке на цепи как собаку, разъярило до посинения, зато вскользь оброненная фраза про ток насторожила. Какой на клетке ток? Тетерева токуют и глухари! Решив, что Вилль заговаривается, переспрашивать его не стала. Потом травками полечит. Всё будет хорошо, потому что хуже просто быть не может.

Дело за малым: незаметно уйти из города и пробраться на «Китобой». И уплыть. Домой, на север.

Кстати…

— А почему здесь ищут оборотней?

— Оборотней?!! — ахнул Вилль, но мигом собрался. Поднялся, протянул руку ей. — Вовремя я оставил знак, как чуял… Пошли, а то опоздаем.

— Куда?

— К кому.

ГЛАВА 5

Четыре дня прошло, прежде чем Дан решил подняться с кровати. Опираясь о стену, подошёл к окну, но, увы, кроме персиковых деревьев, не обнаружил ровным счётом ничего интересного. Машинально дёрнул стальные прутья. Впустую. Обрешётка была ажурной, крашеной в глянцевый белый, почти перламутровый цвет, отчего ближе к закату по мраморному полу и стенам разбегались радужные солнечные зайчики, за которыми любил наблюдать флегматичный обычно Коша. Белой, ажурной и наглухо вмурованной в стену.

В саду громко, требовательно каркнула ворона, Дан, вздохнув, запрокинул голову. Там, в жарком небе, висел невидимый магический Купол, и это обнадёживало: Вилль жив и может летать. Только бы держался.

Но брат не сдастся.

Дан — тоже.

Стало тоскливо торчать у окна, зарешеченного витой сталью, и Дан захромал обратно на кровать. До чего же невыносимо бездействие! Ирэн была единственным человеком, которого он видел за эти четыре дня, хотя, если судить по ещё тонкому слою пыли, прислуга здесь когда-то водилась. Кроме звучного, с командирской интонацией, голоса сури, изредка слышался осторожный старушечий. И ещё — лязг проворачиваемого ключа. Ошейника не надели, вместо очередного клейма назвали гостем, но свободы никто не обещал.

Вот так.

— А тебе, приятель, и аквариума хватает, верно? — в очередной раз поинтересовался Дан у неподвижно зависшего в воде крокодила. Глаза затянуты плёнкой, из наполовину высунутого на поверхность носа изредка выкатываются пузыри — Коша сыт и спит.

Дан, зевнув, подумал, а не вздремнуть ли и ему за компанию, когда замочной скважине звякнул металл.

Радушная хозяйка летнего особняка пришла проведать своего… гостя.

Эданэль, прижав руку к груди, учтиво склонился. Уважения требуете? Извольте. Мужское внимание нравится? Да с радостью!

А солёным прутом по попе не хочется, юная сударыня?! Так, для профилактики растущего самомнения. Хотя, надо отметить, облегающее свинцового цвета платье подчёркивало эту попу весьма выгодно. Общее впечатление гордости и грации портил бинт с проступившими желтоватыми пятнами на левой руке: то ли девушка умудрилась пораниться своим арбалетом, то ли практиковалась строгать репу, пока Дан гостил в «муравейнике».