Досье Сарагоса - Пьер де Вильмаре

(Фотий Васильевич Пешехонов проявил на практике свои чекистские таланты еще до 1945 года в Эстонии, где он впоследствии стал замминистра внутренних дел. Когда его перевели в Восточный Берлин, он там встретил Медведева. В 1954 году их обоих направили в Чехословакию на несколько лет. Его предше-ственника Алексея Дмитриевича Бесчастнова позднее отправили представите-лем КГБ на Кубу, где он присматривал за Раулем Кастро. Затем он стал предсе-дателем КГБ Узбекистана. Он вышел на пенсию в 1986 и умер в 1998 году. — прим. автора.)

19.4. Сближение и похищение

Даже если сам генерал М.Г. Грибанов, специалист по похищениям, совершен-ных в западных зонах Германии и не только, принимал участие в подготовке операции, готовившейся против Мюллера, то осуществить это похищение, не оставляя следов, было, тем не менее, очень нелегко. Люди из советской раз-ведки говорили как можно меньше и о своих прежних связях с Мюллером и о своих способах связи с ним, по крайней мере, с помощью курьеров, до того, как он порвал с ними. Полное молчание также об их агентах в Аргентине, в Брази-лии, в Парагвае, в странах, в которых Мюллер перемещался безостановочно и, разумеется, непредсказуемо. А ведь ситуация не терпела отлагательства.

(«Генерал М.Г. Грибанов», упомянутый автором, вызывает вопросы. Известен генерал КГБ Олег Михайлович Грибанов (1915–1992). В 1951–1953 годах — заместитель началь-ника Второго главного управления МГБ СССР (управления контрразведки), после смерти Сталина и устранения Берии Грибанов переметнулся на сторону Хрущева, и стал заме-стителем начальника Первого главного управления МВД СССР (управления разведки); на этом посту находился до 1954 года, когда стал заместителем, а с 1956 года — начальником Второго главного управления КГБ при Совете министров СССР (управления контрразведки). Также известен Михаил Григорьевич Грибанов (1906–1987), советский дипломат, присутствовавший при подписании акта о капитуляции Германии, участник Потсдамской конференции. В описываемое автором время он работал в МИД СССР, а в 1956 году был отравлен послом в Норвегию. Вероятно, автор спутал инициалы двух од-нофамильцев, «совместив» дипломата с чекистом. — прим. перев.)

По сведениям КГБ, Перон утрачивал свой престиж, тогда как тайное влияние ЦРУ в Аргентине становилось все сильнее. Американцы пытались противодей-ствовать усилению позиций коммунистической партии, после того как Перон для укрепления своих договоренностей с СССР включил в свое окружение не-сколько деятелей, рекомендованных ему Москвой. Генералу угрожало отстра-нение от власти (его действительно в 1955 году свергнет хунта, более дружественно настроенная к Вашингтону). Но ведь именно перонистское окружение явно защищало немецких эмигрантов, большая часть из которых вышла из се-тей Бормана и Мюллера. Следовательно, рухнула бы целая система прикрытия просоветских нацистов. Но, как говорил Серов, «катастрофа в том, что Мюллер совсем перестал входить в контакт с кем-либо из наших, и со времени смерти Сталина не только не приходил больше на встречи с нашими сотрудниками, но даже уже не отвечает на наши письма». Москва опасалась, чтобы ЦРУ не при-брало его к рукам, или чтобы Мюллер сам не решил пойти на переговоры с американцами.

Тогда проходят несколько согласований между советской стороной: Иваном Серовым и Александром Коротковым, и чешской стороной, где рядом с Бараком присутствуют его личный секретарь Властимил Ениш, его помощник по опера-циям разведывательной службы Ярослав Миллер; начальник отдела кадров в министерстве внутренних дел Карел Комарек; и майор Мирослав Нацвалач, специалист по похищениям и тайным эвакуациям.

По-видимому, у Мюллера были более или менее постоянные связи в регионе между Кордовой, Корриентесом, на границе Парагвая, или еще Посадасом, тоже приграничным городом. Следовательно, нужно было определить места перехода или пребывания Мюллера; предусмотреть идеальное место, чтобы взять его без следов и без свидетелей; проникнуть в среду тех немногочисленных немцев, с которыми он встречался и уже через них войти в его личное окружение.

«В общей сложности, уточнил для меня Барак, операция объединила сто-сто десять человек, среди которых было несколько немцев и венгров, которые го-ворили на испанском языке. Чтобы замаскировать их роль, мы значительно увеличили наши торговые связи с двумя или тремя странами, среди которых была и Аргентина. Грузовыми судами и самолетами мы поставляли им не только запасные части для их промышленности, машины и оборудование, но даже за-воды «под ключ». Эти действия предполагали постоянное челночное переме-щение оборудования и персонала. Наши два самых больших завода, «Českomoravská Kolben-Daněk» в Праге и «První brněnská strojírna» в Брно были в авангарде этого коммерческого расширения, которое потребовало отправле-ния на место специализированных рабочих, механиков и инженеров. Разумеет-ся, мы включили наших агентов в этот круг. Ответственные лица в этих группах получили документы и материалы о «гестаповцах» и других беженцах, и на тех, кто уже работал для наших специальных служб.

Нужно было избежать случайных пересечений и взаимных помех с агентами, которых использовали в тех же местах КГБ или ГРУ, и это было нелегко, так как Серов старался нам об этом не говорить.

В то время я понял значимость роли, которую уже давно в немецких делах тай-но играл Коротков.

— А Моссад?

— Их агенты сильно волновались. Наше ответственное лицо в Аргентине получи-ло несколько очень полезных сведений, поскольку было условлено, что мы ре-гулярно будем обмениваться информацией. Разумеется, наша охота на Мюллера 245

должна была оставаться для них абсолютной тайной. Наш способ действий, несомненно, послужил примером для Моссада, когда его люди пятью годами позже похитили Эйхмана. Впрочем, в Моссаде задавались вопросом, почему у их людей в Южной Америке был приказ не трогать ни Бормана, ни Мюллера.

(Несколько бывших участников команды Моссада, участвовавшие в похищении Эйхмана, потом рассказывали, в частности, в швейцарских газетах, не особо настаивая, о таком приказе. — прим. автора.)

В любом случае, во время нашей операции утечек информации не было. Ее не-сколько облегчало то, что в 1954–1955 годах некоторые бывшие сотрудники СД и Гестапо жили на широкую ногу, они либо стали руководителями фирм, куп-ленных лет десять назад за счет вывезенных в Аргентину денег Рейха, либо владели ресторанами, отелями, частными домами — все это было приобретено на подставных лиц. Мы, между тем, сблизились также с некоторыми из редких немецких эмигрантов, с которыми Мюллер виделся время от времени. И, вот вам, Мюллер собственной персоной. Вопреки всей своей осторожности он ино-гда позволял себе пропустить стаканчик с соотечественниками, особенно в Кор-дове. Наши техники и механики, «поддельные» или настоящие инженеры смог-ли даже проникнуть в этот круг, наиболее близкий к нему.

После десяти месяцев, мы, наконец, знали о двух или трех укромных местах, где его можно было взять. Еще было нужно, чтобы кто-то посторонний не со-рвал наш сценарий, когда придет время действовать. Наш метод сводился к то-му, чтобы подсыпать в его напиток — мы знали, какой он предпочитает — нарко-тик, который бы его усыпил или, как минимум, опьянил бы в достаточной сте-пени, чтобы его, как перебравшего клиента, можно было отвести к машине. Там бы ему тогда сделали укол, чтобы полностью усыпить, и погрузили бы в грузо-вой самолет, который должен был вернуть назад в Чехословакию бракованные детали. В группу, ответственную за эту фазу операции, включили и врача. Се-ров требовал доставить его «живым».

И однажды вечером нам, после двух ложных тревог, улыбнулся случай. Мюлле-ра доставили на аэродром, где находился самолет нашей службы. Он лежал в довольно просторном упаковочном ящике, который за все время полета откры-ли только один раз. Вот так Гестапо-Мюллер и прибыл в Чехословакию. На ма-шине скорой помощи его отвезли в тюрьму в пражском районе Рузине. Майор Нацвалач от начала до конца контролировал эту последнюю фазу операции. Мюллер проснулся как от долгого сна после хорошей попойки! Он как хищник ходил кругами по своей камере, и продолжал протестовать вплоть до кабинета, где я попытался его допросить…246

19.5. Конец «великого полицейского»

Мюллер отказывался говорить. Как только осмелились так обращаться с ним, с ним, бывшим великим полицейским Великогерманского Рейха? Он согласился бы общаться только как равный с равным. Барак с полным правом мог ему ска-зать, что он на самом деле был начальником чехословацкой разведки, но Мюл-лер упорствовал. Когда Барак протянул ему пачку сигарет, он ею воспользовал-ся и забрал себе, даже не поблагодарив. На самом деле он хотел «говорить» только с советскими, это было более чем ясно, и у Барака скоро было и доказа-тельство этому.