Сердце бури (СИ) - "Раэлана"

Республике суждено было сегодня умереть, и умирала она сиротой. Первый и главный ее родитель отвернулся от своего несчастного дитяти, бросил его и ушел в неизвестность.

Большинству, однако, уже не было дела до судьбы канцлера. На кону стояла их собственная судьба. Враги подбирались сюда. Вся центральная часть города до самого округа Дачо уже находилась в их власти. Судьба превратила Офисное здание сената почти в военную крепость с обороной в несколько десятков человек из местной охраны. Обитателям здания оставалось одно из двух: или, по примеру самого главы Республики, бежать, спасая собственные жизни, или же стоять до последнего, насмерть. Для лучших людей Республиканского флота выбора не было. Они знали, что не имеют права ударить в грязь лицом.

На нижних этажах уже слышались выстрелы, когда Акбар еще держал в руках коммуникатор, отдавая последние распоряжения Статуре. Своему заместителю, который, вероятнее всего, и станет новым главой Сопротивления.

— … немедленно уходите, адмирал! Немедленно! Помните: как только штурмовикам надоест разбойничать здесь, они доберутся и до вас. Заберите всех, кого сможете. К югу от округа Фобоси на нижних уровнях есть небольшой бункер…

Джиал прекрасно понимал, что ни он, ни его товарищи по несчастью уже не успеют добраться до нижних уровней. Однако те, кто находился в штаб-квартире Сопротивления, почти за сотню километров от центра, еще могли спастись. Отсидеться в бункере несколько часов, пока не прибудет основной флот. Не все — для всех не хватит места в бункере, скоро Статура сам это поймет. Но быть может, хоть кто-то уцелеет…

Конечно, ясно, что, покончив с верхними уровнями, солдаты Первого Ордена неизбежно устроят зачистку среди бедного населения корусанстского каньона — но до этого еще далеко. Пока у противников и тут полно работы.

И потом, ему ли — Джиалу Акбару, старому вояке, прошедшему Скариф и Явин, прошедшему Эндор, Акиву и Джакку; ему ли, руководителю Сопротивления и уважаемому члену военного совета Республики бежать и прятаться, словно крысе, где-то в подполье? Нет, подполье — это удел молодых, которые еще не утратили веру в светлое будущее. Пусть Статура ведет их дальше — Тэслина, Кайдел, Табалу, Хартер, Бастиана… всех, кого сможет увести. Молодым еще предстоит повоевать, нажив собственный опыт. А старикам остается одно — уйти достойно.

— Вы знаете, как следует поступить со зданием штаб-квартиры. Нельзя, чтобы информация из наших устройств попала в руки Хакса.

Сведения о других военных объектах Сопротивления еще пригодятся, особенно в свете сегодняшних событий, если оставшимся членам организации придется уйти в подполье, начать с нуля, как когда-то Альянсу за восстановление Республики.

— Я понял вас, адмирал, — там, по другую сторону небольшого экрана Статура мрачно кивал.

— И последнее, — Акбар с мгновение помялся. — Передайте моей племяннице, чтобы она не горевала обо мне. Я сам выбрал свою участь и не намерен ни о чем сожалеть.

Какое-то время Статура молчал. То, что он услышал, выходило за грань воинского устава, поэтому адмирал, привыкший к языку четко сформулированных приказов, не сразу подобрал нужные слова.

Наконец он ответил:

— Обещаю вам, Джиал. Если я увижу леди Силгал, я передам ей ваши слова в точности. — Пауза. — Если позволите, для меня было честью состоять под вашим началом, сражаться рядом с вами…

Акбар лишь отмахнулся.

— Полно вам! Еще успеете произнести прощальную речь над моим прахом. Главное, постарайтесь сами уцелеть, — небрежно проговорил он. Однако после секунды раздумий добавил чуть тише: — И мне было приятно с вами, адмирал.

На этом разговор окончился. Каламарианец выключил переговорное устройство.

Выстрелы теперь звучали громче. На лестнице за дверью стоял грохот. Охрана здания, укрывшись за монументальными колоннами и широкими перилами большой мраморной лестницы, до последнего отстреливалась, не позволяя неприятелям завладеть главной галереей. Конференц-зал, где укрылись сенаторы и офицеры, располагался сразу за ней.

Было, однако, ясно, что охранники продержатся недолго. Их всего несколько десятков, тогда как штурмовиков насчитывалось, пожалуй, никак не меньше нескольких сотен. Камеры слежения, расположенные в конференц-зале, показывали, как неприятели снуют туда-сюда по лестницам и переходам нескончаемым потоком, словно муравьи. Широкими, диковатыми солдатскими шагами, со вскинутыми наизготовку бластерами. Они стремительно заполняли все здание. Их нельзя было удержать, как нельзя удержать распространение чумы. Можно лишь попытаться замедлить немного.

Те, кто скрывались в конференц-зале, попытались забаррикадировать двери, передвинув столы, стулья — все, что только можно было переместить. Образовалась небольшая, но добротная баррикада.

Вскоре свист плазменных зарядов стал звучать реже, понемногу сходя на нет. Зато крики штурмовиков слышались теперь отчетливее. Это был тревожный признак. Судя по всему, силы защитников таяли, открывая захватчикам все больший простор.

Теперь каждый понимал, что время на исходе. Счет шел на минуты.

Наконец за дверью все стихло. Наступила томительная тишина. Недобрая тишина, в которой было что-то зловещее. Именно такую тишину чаще всего и называют «мертвой». Человеческому сознанию свойственно воспринимать ее как преддверие самого недоброго. Однако явление это, как ни крути, не лишено своего особого, трагического величия.

Сквозь тишину было слышно, как штурмовики копошатся и приглушенно переговариваются между собой.

Отныне находящиеся в зале оказались как бы в осаде.

Вскоре чей-то голос вкрадчиво заговорил с ними, не то уговаривая, не то повелевая отпереть, однако никто из присутствующих даже не подумал последовать приказу врага. Они не стали отзываться.

Что-то с той стороны двери угрожающе запищало. Диггон первым узнал высокочастотный звук, сопровождающий активацию радиодетонатора.

— Они хотят взорвать дверь, — пояснил разведчик без какой-либо паники в голосе. Тяжело и глухо.

Остальные лишь скорбно понурили головы. Было ясно, что время пришло. Никто из них не должен был попасть в лапы Первого Ордена живым. Не превратиться в товар для торга с командирами флота Республики и остатками Сопротивления. Не дать врагам возможности манипулировать последними осколками Республики. Ведь Республика — это не Первый Орден, здесь не в чести бросать своих людей, раненых или попавших в плен, на произвол судьбы. И Хакс отлично знает это.

У двери раздался хлопок, и помещение стало наполняться дымом.

Все, кто был внутри, выхватили оружие. У Акбара имелся при себе раритетный бластерный пистолет «Вестар-34», купленный на Манаане еще в период Гражданской войны. Еще один член совета, адмирал флота Республики, был обладателем тяжелого арканианского пистолета. Все остальные, включая Диггона, довольствовались спортивными пистолетами типа «Защитник» — сущей игрушкой с точки зрения любого военного. Однако для того, что они теперь задумали, даже такой смешной игрушки было вполне достаточно.

Сенаторы тоже были при оружии. Те, кто не имел привычки носить при себе бластеры, позаимствовали у охранников их запасные.

Секунда тишины и нерешительности. Затем раздался отчаянный рев:

— Ай, пропади все к хаттам!.. Пусть этот ублюдок с Арканиса подавится нашей кровью!..

Крик прервал слабый звук, не громче комариного писка — именно с таким звуком плазменный луч пронзает живую плоть, если стрелять в упор.

Голос этот принадлежал Клаусу Диггону. Майор ушел первым, показав пример другим.

Прежде, чем люди в белой броне прорвались внутрь, в зале один за другим громыхнули несколько выстрелов. Вошедшие штурмовики обнаружили около десятка еще теплых тел. Кто-то из самоубийц лежал лицом на столе; кто-то сидел, завалившись на бок и низко опустив, или напротив, высоко запрокинув голову. В живых не осталось никого.

***

Когда связь с Акбаром прекратилась, Статура дал себе несколько секунд, чтобы осмыслить происходящее.