Праздник саранчи - Алексей Саморядов

Собака поглядела на полную луну, снова повернулась к холмам, насторожив уши. Тягучий тоскливый звук доносился оттуда. Она обежала двор и, встав у ограды, завыла дико. Из окон выглядывали люди.

Николай сошел с шоссе на тропу и обернулся. Внизу, там, где мерцал огнями город, выли на все лады собаки. Он прислушался. Странный звук доносился с темных холмов…

Костер догорал. Вокруг лежали пустые бутылки, стоял котел со остатками мяса. Сафронов, Потемкин и Филипп Ильич сидели в своей родной одежде и, глядя на костер, пели в три голоса протяжно и тоскливо про Ермака, причем Филипп Ильич выводил самые верхи…

Увидев Николая, они смолкли.

— А мы, Коля, загрустили чего-то! — Сафронов вздохнул. — Садись…

— Крепко загрустили! — Николай оглядел пустые бутылки из-под «Смирновской» водки. — Всех собак в городе переполошили. — Он сел. — С вами Нэнси хочет познакомиться.

Сафронов, покачнувшись, оглядел Потемкина и Филиппа Ильича.

— А не будет ли это… — он сделал жест рукой. — Неприлично.

— Нет, она сама предложила. Я рассказал ей про вас, сказал, что вы сегодня прилетаете. Филипп Ильич вот — дядя, а вы мне братья, двоюродные… Ко мне в гости.

Филипп Ильич, соображая, оглядел якута.

— Это, значит, он племянник мой?

Сафронов глядел на Николая с грустью:

— Смотри, парень, погонит она нас, и тебя вместе с нами! Уж больно родственники мы необычные.

— Не погонит! А погонит, уйдем вместе…

Нэнси, одетая празднично, осматривала накрытый стол.

— А может быть, самолет опаздывает? Какой у них рейс?

— Не знаю, — Николай возился в кошкой. — Наверное, они уже прилетели.

— Как же они найдут нас?

— Найдут. Я им объяснил.

За окном раздались голоса, открылась калитка.

— Идут! — вдруг испугалась Нэнси.

Она бросилась к двери, открыла ее и попятилась. Первым, С букетом, вошел Филипп Ильич, за ним Сафронов и Потемкин со свертками.

— Здравствуйте… — по очереди здоровались они на русском, все чистые, отглаженные и причесанные.

— Здравствуйте, — по-русски старательно ответила Нэнси, жестом приглашая их проходить.

Сафронов толкнул Махотина, Филипп Ильич откашлялся, протянул Нэнси букет, снова откашлялся и поправил галстук. Нэнси быстро отнесла букет и, вернувшись, по очереди стала знакомиться с гостями, каждому протягивая руку.

— Нэнси!

— Потемкин! — якут осторожно пожал ей руку.

— Александр! — Сафронов улыбнулся добро, как только смог.

— Филипп Ильич! — Махотин снова кашлянул.

— Филиппилич, — повторила она с трудом.

— Мой дядя, — сказал Николай. — А со мной поздороваетесь? — добавил он по-русски.

Все трое сидели в ряд на диване, держась прямо.

— Как вы долетели? — спросила Нэнси.

— Они не говорят по-английски, — ответил за них Николай и сказал по-русски. — Вы хоть говорите что-нибудь.

— Зачем ж ты меня дядей сделал? — тихо опросил Махотин.

— Для нежности. Что мы не бандиты какие-нибудь, а родственники.

— Мы тут баранины принесли, — сказал Сафронов. — И водки. Положить бы куда…

— Боже мой, — Нэнси смотрела на них. — Никогда бы не подумала, что у меня в доме будет целых четверо русских.

Николай и Сафронов жарили на кухне баранину. Нэнси, помогая им, спросила Николая шепотом.

— Я понравилась им? Что они тебе сказали?

— Что ты им очень понравилась!

— Ты все врешь! — она тайком толкнула его.

Зашел Потемкин, постоял, принюхиваясь, вышел…

Филипп Ильич Сидел в кресле и смотрел по телевизору мультфильмы. На коленях у него лежала кошка. Он гладил ее одной рукой, а другой, не глядя, брал из вазы орехи…

Потемкин снова зашел на кухню, принюхиваясь, вышел. Сафронов достал из холодильника бутылку водки, налил, в стаканы, объяснил:

— Тем, кто готовит, положено.

Николай перевел, и они выпили.

Ужинали молча, под тихую музыку. Филипп Ильич ухаживал за Нэнси, подкладывая ей лучшие куски мяса…

— Вы похожи на старшего брата моей мамы, — смеясь, сказала ему Нэнси. — Он священник.

— А где твои родители? — спросил ее Махотин по-английски.

— Они фермеры, с Миссисипи.

Николай переводил.

— А почему она здесь? — спросил Сафронов.

— Потому что я переехала жить в город, а зачем, не скажу. Это секрет…

Знаю я этот секрет, — сказал Махотин по-русски. — У меня дочь тоже в город поехала, а зачем, секрет. А через год вышла замуж. Ты ей переведи.

— Да ладно, — отмахнулся Николай.

— Что, что? — переспросила Нэнси.

Николай перевел. Она покраснела и, опустив голову, тихо сказала:

— О, нет. Я переехала, чтобы найти работу…

Махотин, склонившись, поцеловал ее в голову. Нэнси не выдержала и рассмеялась:

— А где вы будете жить? — спросила она.

— В отеле! — ответил Махотин за всех.

— В отеле дорого. Вы можете пока жить здесь. Правда! Мне будет очень приятно. Дома на ферме у нас большая семья…

— Спасибо тебе… — сказал Сафронов.

После ужина играли в карты на щелчки. Проиграли Николай и Потемкин. Филипп Ильич радостно щелкал Николая. Нэнси, смеясь, несильно щелкала улыбавшегося от удовольствия якута…

Потом проиграли Нэнси и Махотин. Сафронов отщелкал своим деревянным пальцем Филиппа Ильича, тот сидел, почесывая лоб.

— Мне тоже положено, — сказала Нэнси. — Надо честно.

Якут, сделав страшное лицо, нагнулся к ней, она зажмурилась отчаянно, и он осторожно дотронулся до ее лба пальцами. Она от неожиданности вскрикнула…

Николай сидел в парикмахерской перед зеркалом. Нэнси, смеясь, объясняла девушке, как его постричь…

Машины, шипя, проносились мимо рекламного щита на обочине. Они стояли за щитом и целовались…

Они шли по тихой тенистой улица, держась за руки. Был тихий вечер, вокруг них стояли красивые домики, утопая в зелени.

— Нэнси! — сказал Николай. — Ты бы согласилась выйти замуж за русского?

— Никогда! — вскричала она. — Только если совсем сойду с ума!

Он помрачнел. Она посмотрела на него хитро и засмеялась:

— Я вообще никогда не выйду замуж!

— Почему? — удивился он.

— Я ненавижу замужних женщин! Они все такие, — она растопырила руки и пошла вперевалку.

— А дети?

— О, я ненавижу детей! Они все маленькие и злые, и я их ненавижу! — и она сделала страшное лицо.

Николай засмеялся…

— А что же ты тогда будешь делать?

— Я? Я буду работать и зарабатывать деньги. А потом учиться. А потом снова работать, — она подумала. — Пегом я куплю себе машину и собаку. Потом я буду работать долго-долго и буду старая, как настоящая американка. И куплю дом!

— Такой! — Николай кивнул на маленький двухэтажный дом.

— Нет, что ты! Мне нужно стать очень-очень старой, чтобы купить этот дом! О, смотри, он продается!

— Давай посмотрим.

— Ты что!

— Пойдем, пойдем, — Николай потянул ее за руку. — Я хочу посмотреть на очень-очень старую Нэнси!

Им открыла старая энергичная женщина, впустила их, улыбаясь:

— Вы собираетесь пожениться?

— Да! — Николай обнял Нэнси, та ущипнула его тайком.

Женщина пошла вперед. Нэнси ударила Николая кулаком в живот, и они вдруг быстро поцеловались, причем Николай провел рукой далеко вниз по ее спине…

— Где же вы? — окликнула их женщина…

Потемкин снова шел вдоль океана, оглядывая людей…

Сафронов присел около орехового «Кадиллака» на стоянке, вздохнув, потрогал крест на крыле…

Махотин сидел на площади, устало оглядывал прохожих…

Николай зашел в небольшой магазин, огляделся и тут же нырнул за стойку с продуктами. У прилавка расплачивался длинноволосый парень, тот самый, что был тогда с Майклом и Робертом. Длинноволосый вышел, сел в маленькую машину и стал выезжать на улицу. Николай, оглядываясь в отчаянии, увидел парня, проезжавшего мимо на мотороллере. На ходу он запрыгнул на него позади парня.

— Ты что делаешь, псих! — закричал тот.

— Давай, помоги, о'кэй? Все хорошо, давай скорость! Ну, скорость! — он, обхватив парня, сам взялся за руль и выжал скорость…

Машина свернула, и Николай за ней.

— Нет, мне прямо! — парень попробовал отобрать руль.

Но Николай сжал его крепче… Увидев, что машина встала, он, отпустив руль, соскочил.

— Псих! — парень развернул мотороллер.

— Спасибо! — крикнул ему вслед Николай.

Он внимательно осмотрел дом, в который зашел длинноволосый, встал за дерево. Дверь в доме открылась, хозяин выставил пластиковый мешок с мусором…

Длинноволосый сидел в баре за стойкой, пил пиво. Кругом шумели, играла музыка. Вдруг за один из столиков присел Филипп Ильич. От дверей, осторожно пробираясь среди толпившихся, к длинноволосому подошли Потемкин и Николай.