Яркие пятна солнца - Юрий Сергеевич Аракчеев

что наша жизнь на самом деле не что иное, как – ПУТЕШЕСТВИЕ. И в одиночестве, и, конечно, вдвоем. Но чем свободнее – тем лучше!

Постскриптум

Много лет прошло со времени моего Первого путешествия. Да и после других, тоже вполне счастливых «велосипедных», пешеходных, «экспедиционных», «командировочных» и прочих. Теперь у нас, как принято говорить, «другая страна».

Недостатки прошлого времени – плохие дороги, мало гостиниц, неважное обслуживание, бытовые неурядицы, нехватка продуктов из-за плохой организации, а главное – из-за второй, а точнее первой причины российских бед (помните, да? – дураки и дороги…) – все это, в частности, привело к распаду великой страны «СССР». К власти пришли люди, не верящие в Светлое Будущее Социализма и считающие, что всякая чепуха типа велопутешествий в одиночку и рассуждений о какой-то «свободе» без солидной материальной обеспеченности в условиях «свободного рынка» – бессмыслица и потеря времени. Ау, мой бывший сосед…

Хозяевами жизни и в России, и в бывших Советских Республиках стали «дельцы с железными локтями», по выражению хорошей советской поэтессы Юлии Друниной, которая воевала в Великой Отечественной войне за нашу страну, но, увидев и поняв, что стало твориться у нас в конце 80-х и начале 90-х, ушла из жизни добровольно – заперлась в гараже, сидя в своей машине и запустив двигатель… Незадолго перед смертью написала она книгу «Судный час», в которой есть такие строчки: «Потому выбираю смерть. Как летит под откос Россия, не могу, не хочу смотреть!»

И не только она одна среди наших соотечественников так поступила, увы. И не только в нашей многострадальной стране, пошедшей по «пути развитого капитализма», бывали люди, не принимавшие идеологии, созвучной с представлениями бывшего моего соседа-врача.… Но и Джек Лондон когда-то, и Эрнест Хемингуэй, и Стефан Цвейг. Да только ли они? Многие, многие в «процветающих» странах и Запада и Америки… А что стало в процветавшей когда-то Советской Украине, по которой я с такой радостью ехал тогда на своем Коньке-Горбунке? Самый настоящий «современный» Армагеддон.

Не исключаю, что кое-где дороги за прошедшие десятилетия стали действительно лучше. Наверняка и гостиниц, и ресторанов-кафе (а не столовых, как раньше) стало больше. Но уверен, что теперь невозможно столь же счастливое путешествие в одиночку на дорожном велосипеде, как раньше. И сомневаюсь, что можно на каждом шагу встретить таких людей, как встречал я тогда, – добрых, доверчивых, светлых. Они есть, может быть, но доброта и доверчивость сейчас очень не в моде. Заработать как можно больше «бабла», «порвать» других, во что бы то ни стало добиться «успешности» – любыми путями! – вот «национальная идея» РФ и других бывших Республик. «Другая страна» – «другие люди», увы.

Хорошие дороги – это, конечно, очень здорово. Как и гостиницы. Как и другое материальное, что необходимо человеку. Но все эти агрессивные и настойчивые речи о «процветании» Запада и Америки, о «материальном благосостоянии», «победном капитализме», индустриализации, урбанизации, модернизации, нано-технологиях и прочем сугубо материальном, вызывают у меня не только разочарование, но и тоску. Не собираюсь спорить с теми, кто еще раз обвинит меня в легкомыслии и скажет, что для порядочного человека самым важным должна быть семья, работа и материальное обеспечение. Но если то, другое и третье лишает вас ощущения жизни, то какой же смысл в этом «самом важном»? Ведь даже среди самых богатых, фантастически «обеспеченных» и семейных людей что-то не часто видим мы действительно счастливых… И Родина наша стала обглоданной, обворованной и разорванной. И действительно «летит под откос Россия».

Не в «дельцах с железными локтями» выход на самом деле, даже если они и будут строить дороги, гостиницы и прочее, прочее.

А – в другом.

Ростовская элегия

1

Весь первый день был счастливый – тридцатидвухградусный, солнечный, с легкой дорогой, гладким шоссе, оживленном машинами, но не враждебным; с отдыхом на 57-м километре в хлорофилловом душном великолепии, в зелени и лазури. После суеты и хлопот, оборвавшихся как-то сразу, робко канувших в прошлое, после пятидесяти километров неспешной езды с легкой усталостью в отвыкших от движения ногах – блаженное спокойствие, головокружительный запах трав, шелест листьев над головой, жужжание пчел, шмелей, сирфид… Лилово-розовые головки чертополоха, белые шапки зонтичных, фонари одуванчиков, султаны кипрея и конского щавеля. Мелькнула в чаще ветвей и выплыла на простор поляны красотка Аглая, вспыхивая неспешно пятнистыми крыльями; ванесса Ио спланировала откуда-то сверху, хотела сесть на меня, но передумала в последний момент, предпочла синюю, разогретую солнцем сумку, однако, едва прикоснувшись, обожгла, наверное, ножки, – раскрыла на мгновение сияющие, обведенные ободками «очи» на крыльях («павлиньи глаза»), обиженно унеслась. Маленький паук, деловито опустившись с дерева, выслюнил две длиннейшие, тончайшие шелковые нити, отправил их по едва заметному, достаточному, однако, для невесомой его работы ветерку, норовя тем самым сделать меня одной из основ для своей паутины, приспособив для другой велосипедное колесо. Перед самыми глазами на просторном, уютном листе травы спокойно и неподвижно – надолго, как видно, – расположилась зеленая цикадка (глазастый «скуттер»), обычно прыгающая бойко, на сей же раз отдыхающая от трудов (а может быть, во власти временной меланхолии…). И, сфокусировавшись на очаровательной мошке, глаза окончательно переключились на чуткое восприятие, и ощутил я тело свое человеческое гигантской, непознанной, наполненной таинственной жизнью горой (с сосудами, капиллярами, горячей кровью), овеваемой снаружи душистым дыханием поляны, блаженствующей, всеми клетками внимающей песне, подхватившей ее. Прошел грибник с полной до самых краев корзиной – «Где же белые?» – «Белые там, внизу…» – солнце переместилось и осветило тенистое доселе мое убежище.

И в дальнейшем течении день был прекрасен: с малиной в лесу, с бодрым движением – подъемами, спусками, – синим шоссе, церквями и Лаврой, значительно голубеющей на зелени мощными куполами, кривыми улочками Загорска, решительным следованием мимо них и – новым привалом, за двумя сухими поваленными елями, под сенью темных живых, так что получалось как будто бы в укромном жилище. И мысли о том, что не надо ни в какую избу проситься на ночь, а вот, прямо так, подстелив полиэтилен и куртку, под ветвями и звездами, в одной мелодии, вместе. А еще: зря выбрал маршрут через города, лучше бы по проселочным, где-то в глуби… Но дальше, дальше, впереди ведь еще и Мещера!

Вот неизвестно откуда взявшийся, пристроившийся ко мне велосипедист – разговор на ходу. Тоже велопутешественник, бывалый, с шестидесятого года, объездил много с компанией, советы, вопросы, обмен опытом. («Первый встречный, если ты, проходя, захочешь заговорить со мной, почему