Яркие пятна солнца - Юрий Сергеевич Аракчеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В мировой литературе довольно много подобных вещей. И все-таки по-настоящему близки и понятны стали они мне после моего Путешествия.
Да, это был долгий, порой казавшийся бесконечным, праздник. Праздник общения, радости. Общения с Природой, но и – с людьми! Праздник счастливой – настоящей! – жизни. Не подчиненной чему-то или кому-то, а – свободной, осмысленной, интересной!
Любопытно вот еще что. По приезде в Москву, чувствуя себя так, будто сделал важнейшее из открытий, я несколько раз пытался рассказать о Путешествии родственникам и друзьям. Но никто ни разу не дослушал меня до конца! Сосед-врач хотя и снисходительно, но все же поздравил с благополучным возвращением, однако едва я попытался рассказать о некоторых деталях путешествия, как он сослался на неотложные дела и ушел. У меня даже осталось впечатление, что он крайне огорчен тем, что с ногой у меня в порядке. Знакомая молодая усталая женщина послушала некоторое время – с интересом, даже глаза ее оживились и на миг вспыхнули. Но потом она погрустнела. «Да, – сказала она, – интересно это все очень. Но недоступно. Пойду я. Дел много, сегодня у меня – стирка». И ушла.
Потом я позвонил давнему своему приятелю, «свободно мыслящему эрудиту». Уж он-то наверняка поймет и оценит! «Немедленно приезжай, пресс-конференцию тебе устроим, я ведь тоже ездил немножко, расскажу тебе, приезжай!» – так откликнулся он на мой звонок. Я радостно приехал. Минуты три они с женой внимательно слушали меня – у жены лицо прямо так и загорелось, – но вскоре приятель-эрудит начал меня перебивать и, в конце концов, рассказывал уже только он о своих командировках по делам промышленности и сельского хозяйства, а я молчал. Мне было не очень интересно то, что рассказывал он, но я слушал, стараясь понять его интерес. Но почему же мое путешествие казалось ему легкомысленным и ненужным? Я пытался ему объяснить, он вежливо слушал, согласно кивал, но я видел: он абсолютно не понимает меня. Он совершенно уверен в том, что мое путешествие бессмысленно, легкомысленно, в сущности не имеет ничего общего с реальной жизнью и интересным оно быть просто не может.
Вспомнив об одной своей знакомой – пожилой женщине, которая, как я думал, всегда понимала меня и вообще сочувствовала, – я позвонил ей и, немедленно получив приглашение, приехал. Я начал рассказывать осторожно, ненавязчиво, сдерживая свой пыл, чтобы не отпугнуть, и она спокойно слушала меня, не перебивая. Но лишь только я упомянул, что брал молоко в деревнях, она тотчас спросила: «А почем молоко, кстати?» Когда я сказал мимоходом о яблоках, она с интересом осведомилась, сколько они в тех местах на рынке стоят – сколько килограмм и сколько ведро. «А сливы почем? А груши? А в каком городе из тех, что вы проезжали, самые дешевые фрукты?» Мой рассказ незаметно съехал на чисто экономические рельсы, и только тогда я увидел в глазах женщины интерес неподдельный.
Ну, в общем, так я и не смог рассказать ПО-НАСТОЯЩЕМУ о своем Путешествии никому. Вот и решил о нем написать. Не знаю, как вы, а я сам перечитываю свои записи с огромным удовольствием и каждый раз словно опять оказываюсь там – среди полей, лесов, – купаюсь в озерах и речках, разговариваю с людьми…
Да, были потом у меня еще вело-странствия на своем «Коньке-Горбунке». По Карпатам, по Крыму, вдоль реки Оки (Серпухов-Муром), частично по Золотому Кольцу Средней России… Удачные – все, но такого счастливого, как Первое, не было.
А еще большое путешествие было у нас вдвоем с приятелем. По распределению после окончания Института физкультуры он уехал работать в Магадан, я написал ему о своем Первом, и он предложил отправиться с ним вместе на велосипедах не из Москвы, а – из Владивостока – в Москву!
Что ж, хорошая мысль, тем более, что наступало лето, и время у меня было – два месяца. В начале июня я отправил своего Конька-Горбунка багажом во Владивосток, а сам полетел в Магадан. Там мы купили велосипед приятелю, сели на корабль и проплыли по Охотскому и Японскому морям до Находки. Оттуда на электричке до «Владика», где четыре дня ждали в гостинице, когда кончится проливной дождь. Мой Конек-Горбунок, слава Богу, доехал благополучно. Так и не дождавшись хорошей погоды, мы все же экипировались и – поехали. Небесные силы смиловались, дождь перестал, и два месяца погода стояла великолепная. Южное Приморье, озеро Ханка, река Уссури, Амур-батюшка, Хабаровск, Прибайкалье, Великий Байкал, Усть-Баргузин, Лена, Ангара, Енисей, Обь, Иркутск, Ангарск, Красноярск, Мариинск, Кемерово, наконец – Новосибирск… И все – без палатки, с ночевками у местных жителей, с купаньем во всех реках и озерах, со знакомствами-расставаниями – два месяца в свободном полете… И чего только ни случалось – со мной и с нами обоими! Но было – здорово!
Потом были и небольшие поездки по огромной нашей бывшей стране, и солидные коллективные экспедиции – в Среднюю Азию, на Дальний Восток, на Кавказ, в Карелию, – и командировки от газет и журналов, и заграница.
Но мое первое – это все-таки Первое! Особенное. Одно из самых счастливых.
«А как же Она?» – можно спросить. Осуществилось ли то, что напомнила мне сценка, которую увидел я в гостинице города Козельца, удалось ли в реальности увидеть (как на пляже Чернигова) Афродиту, выходящую из воды, и чтобы выходила она не просто так, а – ко мне?
А как же! И еще как! Нашел я Ее, свою Афродиту, все-таки, нашел! И до чего же великолепные путешествия были с Ней…
«Что наша жизнь? Игра!» – сказал Герман из «Пиковой дамы» А.С.Пушкина. Я же считаю,
