Независимость Грузии в международной политике 1918–1921 гг. Воспоминания главного советника по иностранным делам - Зураб Давидович Авалов

Азербайджана. Поэтому обязательно включить в Армению Эрзинджан и Эрзерум и не позволить туркам занять горную область Карабаха, откуда они легко могут спуститься в Эривань.

Азербайджанцы не оставались в долгу. Отстаивая свои прямые интересы, они не забывали защищать от армянских домогательств и Турцию. Таков, в сущности, был действительный смысл их стремления связать и отождествить с Азербайджаном все вообще мусульманские элементы Закавказья. В 1919 г. у них мелькнула, может быть, мысль получить «согласно пунктам Вильсона», то есть путем мусульманского самоопределения, то, что Турция получила в 1918 г. от большевиков и что утратила в конце того же года. В представленном Парижской конференции меморандуме Азербайджан включал в свои пределы все мусульманские провинции Закавказья, не исключая Батумской области! Конечно, заявляя эти требования, Азербайджан думал не только о себе.

Замысел этот не мог быть осуществлен так просто, и практически его нельзя было отстаивать в 1919 г.

Но азербайджанская делегация (в Лондоне в феврале-марте 1920 г.), не высказываясь теперь в принципе против прирезки к Армении некоторых турецких территорий, находила, например, несправедливым и нежелательным (с точки зрения интересов мусульманского населения) включение в состав Армении каких-либо частей Батумской или Карсской области. Это обнаружилось при совместном обсуждении делегациями Грузии и Азербайджана проекта заявления на имя Верховного совета, которым, по мысли грузинской делегации, предполагалось довести до сведения последнего, что обе союзные республики признают нецелесообразным дробление Батумской области, что Азербайджан не возражает против включения ее, с Батумом, в состав Грузии, а Грузия, со своей стороны, полностью обеспечивает интересы Азербайджана в Батуме (как выходе в море).

Заявление это, которому грузинская делегация придавала бы большое значение при отстаивании прав Грузии на Батум, не могло быть сделано, ибо делегация Азербайджана настаивала на предъявлении одновременно требования о присоединении к Грузии всей Карсской области[177]. Мы же, очевидно, затруднялись заявить такое требование, ибо в основном меморандуме (1919) домогались двух лишь из четырех округов Карсской области (Ардаганского и Ольтинского) – не говоря уже о недопустимости его для нас по существу.

Так же безрезультатна была попытка вообще двинуться вперед в деле разграничения трех республик, сделанная (в Лондоне в конце марта 1920 г.) ввиду постановки армянского вопроса на конференции. Возвращаясь к старой теме о необходимости скорейшего разграничения между соседями, Агаронян высказал нам как-то предложение о том, чтобы дело разграничения (ввиду явной невозможности достигнуть результатов на месте) было перенесено в Европу и возложено здесь на наши делегации. Мысль эта, несомненно, заслуживала внимания. Мы обсудили ее тщательно с Богос-Нубар-пашой и другими армянскими делегатами, а также с азербайджанцами. Армяне, в разговоре с нами, проводили теперь резкую грань между Грузией (с которой разногласия легко устранимы!) и Азербайджаном (требования которого совершенно несовместимы с армянскими!). Они считали, что ввиду опубликованных незадолго перед тем сведений о заключении будто бы между Турцией и Азербайджаном тайной военной конвенции[178] они не могут доверять последнему. Они не придавали поэтому ни малейшего значения подписанному в ноябре 1919 г. в Тифлисе соглашению о порядке разрешения взаимных споров между тремя республиками (см. выше). Азербайджанцы же находили, что стремление армян перенести все дело разграничения в Европу объясняется их уверенностью в благоприятном к ним именно настроении конференции; что здесь, в больших центрах они, армяне, сильнее нас и средствами, и связями, и численностью – между тем как при рассмотрении вопросов, так и на местах, неправильность, преувеличенность их утверждений всегда легко обнаруживается. Поэтому и азербайджанцы, и грузины должны настаивать на разрешении споров собственными силами республик в самом Закавказье, а не в Лондоне или Париже.

Ввиду нежелания армян обсудить этот вопрос непосредственно с азербайджанцами грузинская делегация старалась устранить разногласия, предложив отправить от имени трех делегаций телеграммы в Тифлис, Баку и Эривань с приглашением правительств к немедленному созыву конференций по разграничению, учреждению арбитражных комиссий и пр. и с предложением, в случае неудачи этой процедуры или признания ее неосуществимой, передачи дела делегациям. Текст телеграммы был одобрен армянами; азербайджанцы, не возражая по существу, полагали, что каждой делегации должна быть предоставлена свобода в выборе формы и способа изложения мысли об «ускоренном разграничении». Задуманный шаг поэтому и не состоялся.

Привожу этот эпизод, чтобы показать, с какими трудностями приходилось сталкиваться во взаимоотношениях между делегациями. Трудности эти не были, однако, неустранимы, что видно будет из дальнейшего.

Глава XXXI. Закавказские республики и конференция В Сан-Ремо (апрель 1920 г.)

81. Парижское предисловие

13 апреля 1920 г. председатель грузинской делегации был приглашен на совещание к господину Роберту Ванситтарту, в Campbell’s Hotel. Я отправился туда вместе с Чхеидзе. Оказалось, что такое же приглашение получено было делегациями азербайджанской и армянской, так что в свидании этом с представителем великобританского правительства вместе с нами присутствовали: Али-Мардан-бек Топчибашев, Богос-Нубар и Аветис Агаронян.

Р. Ванситтарт обратился к нам со следующим заявлением:

«Я еще в Лондоне искал вас, но вы уже успели уехать; тогда я вызвался для исполнения возложенной на меня задачи отправиться в Париж, чтобы встретиться здесь с вами и поговорить частным образом, по-дружески, о некоторых ваших общих делах. Позвольте мне, как лицу, хорошо знающему ваши страны и желающему вам добра, быть с вами откровенным.

В кругах Верховного совета многие придерживаются взгляда, что никакой будущности у Закавказских республик нет, ибо они не способны к какой бы то ни было солидарности и истощаются во взаимных распрях… Многое действительно подтверждает такую оценку. Нам, например, известно, что по вопросу о будущности Батума три Закавказские республики имеют совершенно различные воззрения. Много и других спорных вопросов.

Недавно, познакомившись с меморандумом господина Топчибашева, поданным в Лондоне, я подумал, что там есть идея, достойная государственного человека, а именно идея совместного контроля Закавказских республик над спорными территориями».

Последнее сообщение Ванситтарта вызвало расспросы и обмен замечаниями: оказалось, что мысль Топчибашева была не так понята. Но это было лишь минутное отвлечение.

Воспользовавшись ссылкой господина Ванситтарта на Батум как на яблоко будто бы раздора между соседями, я немедленно заявил, что такое понимание не точно: ни азербайджанцы, ни армяне не отрицают прав Грузии на Батум и на Батумскую область. «Уверен, – прибавил я, – что ни председатель азербайджанской делегации, ни господа армянские делегаты, здесь присутствующие, не откажутся признать правильности этого утверждения».

И Топчибашев, и Агаронян, и Богос-Нубар подтвердили без обиняков, что, действительно, права Грузии на Батум с областью ими не оспариваются. Это их заявление – которого мы не могли добиться в Лондоне – послужило прекрасным вступлением к дальнейшим переговорам.

«Более яркие иллюстрации непримиримости, более выдающиеся примеры яблок раздора можно бы, – продолжал я, – обнаружить в других