Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России (1849-1855 г.) - Геннадий Невельской
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Из всего этого Вы видите, что если буквально следовать предписаниям, то надобно или оставить всех людей в Петровском, где также нет помещения, или выбросить их в пустыню, как я сказал уже выше, на явную смерть и предоставить японцам и туземцам уничтожить больных. Как в том, так и в другом случае я бы окончательно не исполнил приказа, то-есть не утвердился бы на Сахалине в настоящую навигацию. Между тем, с утверждением нашим на острове и с занятием Императорской Гавани, мы предупредим всякое покушение иностранцев на побережья Татарского пролива, а таких покушений, особенно при настоящих обстоятельствах, мы должны ожидать ежеминутно. Поэтому, теперь надобно действовать решительно, не стесняясь никакими петербургскими соображениями и приказаниями, тем более, что Сахалин уже признан нашим правительством неотъемлемой принадлежностью России. Всякие комбинации занятия пункта на восточной или западной стороне острова, без утверждения нашего в главном его пункте, не только не уместны, но и вредны и не соответствуют достоинству России, ибо могут обнаружить только нашу робость и нерешительность, а я ни того, ни другого не могу допустить. Вся ответственность перед Отечеством за могущую возникнуть при таких обстоятельствах потерю этого важного края навсегда для России падёт только на меня, на том основании, что начальник, поставленный в такой отдалённый край, должен действовать не по предписаниям и приказаниям, а в зависимости от обстоятельств, какие возникают на месте; он должен иметь в виду только лишь достижение главной цели, служащей интересам и благу Отечества. Главный пункт на острове — Тамари-Анива; там имеются и средства для первоначального размещения наших людей и средства по перевозке десанта и выгрузке тяжестей. Там-то прежде всего мы и должны утвердиться, несмотря на то, что это противно данным мне предписаниям.
"Из всего этого вытекает необходимость, чтобы, во-первых, за неимением в экспедиции офицеров, на Сахалин с десантом отправились Вы. Во-вторых, чтобы для пополнения необходимых запасов я пошел с Вами на корабле «Николай» в Аян и оттуда, на нем же, в залив Анива. Мы утвердимся в Тамари-Анива, и Вы останетесь там зимовать. В-третьих, если исследования Орлова или наша рекогносцировка докажут возможность зимовки судна вблизи залива Анива, или в самом заливе, то, в случае прихода компанейского брига «Константин», на зимовку останется он, а в противном случае — один из наших казённых транспортов — «Иртыш» или "Байкал".
"Оставаясь при неизменном решении, прошу Вас: 1) осмотреть хорошенько команду с моим доктором и оказавшихся ненадёжными оставить в Петровском; 2) подсчитать возможно точнее, сколько надобно указанных мной запасов, чтобы команды на Сахалине были вполне всем обеспечены, и 3) быть готовым 28 августа к отправлению со мной в Аян и оттуда на Сахалин".
В заключение я объявил Буссе, что я очень хорошо понимаю то критическое положение, в какое будет поставлен А. Ф. Кашеваров, вполне зависимый от Главного правления Компании, когда мы заберём корабль «Николай», но другого выхода у нас нет.
Само собой разумеется, что всё это не понравилось Н. В. Буссе, предполагавшему после понесённых им трудов провести зиму в Иркутске; поэтому весьма естественно, что мы не могли произвести на него хорошего впечатления.
Таким образом, за отсутствием в экспедиции офицеров, Н. В. Буссе предстояло зимовать в Тамари-Анива, которое, на основании каких-то особых политических взглядов и расчетов, не соответствовавших ни положению, ни обстоятельствам, казалось тогда ему опасным и ненавистным.
По прибытии на корабле «Николай» в Аян я немедленно послал к А. Ф. Кашеварову для предварительных переговоров Н. В. Буссе, как будущего правителя острова Сахалина. Буссе вскоре возвратился ко мне с таким ответом: "Ввиду строжайшего предписания Кашеварову от Главного правления Компании он не может исполнить Вашего требования. Корабль «Николай» немедленно должен итти в колонии, о чём он и делает распоряжение командиру".
После этого я отправился к Кашеварову сам вместе с Н. В. Буссе, чтобы убедить его в крайней необходимости упомянутых действий. После различных переговоров и объяснений в присутствии Буссе и капитана 2 ранга Фрейганга, возвращавшегося в то время с Камчатки, я заявил Кашеварову, что всю ответственность принимаю на себя, с тем что если бы Компания потерпела от этого убытки, то правительство оплатит их, о чём я доношу генерал-губернатору и уведомляю Главное правление. А. Ф. Кашеваров, заручившись этим моим заявлением, решился немедленно исполнить мои требования. Само собой разумеется, что он, как лицо, несущее ответственность за соблюдение интересов Компании, не мог бы исполнить моих требований без данного мною от имени правительства обязательства, а потому несправедливо было бы обвинять его и требовать от него гражданской доблести.
С полной готовностью и энергией принялся Кашеваров за скорейшую погрузку всех запасов и товаров; к 3 сентября всё было кончено, и «Николай» мог выйти из Аяна. Зимовка людей на Сахалине в отношении одежды, продовольственных запасов и вооружения была обеспечена. Никогда не снабжалась так полно и такими средствами Амурская экспедиция, как были снабжены люди, отправлявшиеся на Сахалин.
Между тем, накануне нашего прихода в Аян, оттуда ушел в Петровское транспорт «Иртыш» с остальным грузом для Амурской экспедиции, и, как мы видели, около 3 или 4 сентября должен был притти на петровский рейд и транспорт «Байкал». Дабы распорядиться окончательно казёнными судами и получить сведения от Орлова, я счёл необходимым зайти в Петровское {А. Ф. Кашеваров передал мне, между прочим, что бриг «Константин» вовсе не придет в Аян.}.
По прибытии в Петровское я нашел там оба транспорта: «Иртыш» и «Байкал». Командир «Байкала» Семёнов сообщил мне, что в широте 50°10'N он высадил на Сахалине Орлова и, при собрании местных жителей, с поднятием военного флага, основал там Ильинский пост. Военных американских судов в Татарском проливе он не встречал, а шкиперу встретившегося американского китобоя заявил об основанных на берегах Татарского пролива и на Сахалине наших военных постах.
Отправляясь на Сахалин, я сделал следующие распоряжения:
1) Транспорту «Байкал» было приказано немедленно следовать в Аян и взять оттуда всё, что А. Ф. Кашеваров признает нужным отправить с ним как для Петропавловска, так и для колоний американской компании, и затем итти в Петропавловск. Уведомляя с этим транспортом В. С. Завойко о моем намерении занять Тамари-Анива и о занятых уже заливах Де-Кастри и Императорской Гавани, я просил с ранней весной выслать из Петропавловска «Байкал» или какое-либо другое судно, с тем, чтобы оно шло прямо к нашему посту в залив Анива, а оттуда, по пути в Де-Кастри, зашло бы и в Императорскую Гавань. В заливе Де-Кастри оно получит мои распоряжения. На этом судне я просил выслать для Амурской экспедиции полагающееся по штату казенное довольствие. Вместе с тем я уведомлял В. С. Завойко, что если транспорт «Иртыш» не придёт ныне в глубокую осень в Петропавловск, то это будет значить, что он остался здесь зимовать.
2) А. В. Бачманову, единственному офицеру, остававшемуся в Петровском, я приказал постараться снабдить к зиме наши посты Николаевский и Мариинский и оканчивать постройки, дабы к зиме можно было в них перебраться. Меня же ожидать не ранее октября по Амуру из Де-Кастри
и 3) Транспорту «Иртыш», по выгрузке в Петровском различных запасов и прочего, следовать в залив Анива (Тамари-Анива), имея в виду, что ему придется зимовать на Сахалине; поэтому необходимо, чтобы команды были снабжены на этот случай всем необходимым.
Сделав эти распоряжения и взяв с собой только что прибывшего из Николаевска лейтенанта Бошняка, мы пошли в залив Анива. Бошняк должен был зимовать в Императорской Гавани, для наблюдения за ледоходом в ней, замерзанием и вскрытием, а потом отправиться к югу для наблюдения за иностранными судами.
Противные свежие ветры и различные неблагоприятные обстоятельства замедлили наше плавание. Согласно вышеупомянутой договорённости с Орловым, войдя в воды залива Анива, мы направились к мысу Крильон, чтобы взять Орлова и получить от него сведения о результатах произведённых им обследований на юго-западном берегу Сахалина. Однако, несмотря на то, что уже было 19 сентября, поиски наши у мыса Крильон остались тщетными. Убедившись, что Орлова здесь нет, «Николай», пользуясь попутным ветром, лёг вдоль северо-восточного берега залива Анива с целью обнаружить, не найдется ли на этом берегу места, удобного для зимовки судна; но исследования наши были тщетны: мы не нашли на этом пространстве ни одной бухточки не только для зимовки, но и для стоянки судна. Между тем наступил густой туман — мы вернулись и 20 сентября в 8 часов вечера, при совершенной тишине, бросили якорь против селения Тамари-Анива. Не успели еще мы оправиться, как увидели, что возвышенности, окружающие селение Тамари-Анива, освещены и как будто на них находятся батареи. Судя по огням, показавшимся в нескольких местах на берегу, нельзя было не заметить, что приход наш произвел не малую тревогу.
