Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России (1849-1855 г.) - Геннадий Невельской

Вследствие этого я приказал зарядить картечью орудия, иметь для наблюдения ночью шлюпку и вообще тщательно следить за действиями с берега. К 11 часам ночи на берегу успокоились, ибо на возвышенностях огней уже не стало видно. В 7 часов утра на двух шлюпках, под прикрытием корабля «Николай», я с Н. В. Буссе и Н. К. Бошняком отправился к берегу, чтобы произвести рекогносцировку и отыскать место для высадки десанта. Топография местности, где расположено селение Тамари, была такова: селение лежало при речке, протекавшей между возвышенностями; увалистый берег около устья этой речки был обставлен магазинами и различными сараями, около которых были вытащены на берег большие лодки и находились склады леса. Восточная возвышенность, оканчивающаяся у самого берега высоким мысом, на котором находился японский храм и несколько строений, командовала как над селением, так и всеми магазинами, тянувшимися вдоль берега. Эта местность представляла лучший и вполне надёжный стратегический пункт к западу за этой возвышенностью лежала долина с речкой, отмелые берега которой были неудобны для высадки; эта местами болотистая долина, находясь за возвышенностью, представляла местность, изолированную от селения, так что на неё легко было сделать внезапное нападение как с этой возвышенности, так и с севера; а потому поставить здесь пост — значило подвергать его различным случайностям. Несмотря, однако, на это, Н. В. Буссе эта местность понравилась, и он настаивал, чтобы осмотреть её подробнее. Я предоставил {В продолжение хождения Буссе по болоту и речке в этой долине я оставался на берегу около шлюпок и курил трубку. Это обстоятельство в напечатанном дневнике Буссе представлено как пример моего невнимания и равнодушия.} это сделать ему, а сам остался у шлюпок. После осмотра долины и болота Н. В. Буссе, хотя несколько и разочаровался, но еще не убедился, как я ожидал, в том, что здесь не следует нам оставаться. Он всеми силами старался отклонить меня от занятия селения Тамари, постоянно ссылаясь на инструкцию генерал-губернатора и на переданные ему приказания не тревожить японцев и быть подальше от тех селений, где они находятся. Он все время доказывал неполитичность занятия главного пристанища японцев на острове и опасность, которую встретит наш гарнизон в случае их нападения. Выслушав со вниманием все доводы, я заметил Н. В. Буссе, что в то время, как Россия имеет бесспорное право на обладание Сахалином и когда ныне это право утверждено императором, всякие подобные рассуждения здесь неуместны, особенно ввиду ожидаемых и в большом числе уже появляющихся около этих берегов иностранных судов. "Всякие паллиативные меры, — говорил я ему, — на которых Вы настаивали, в настоящем случае принесут только вред, потому что они выкажут с нашей стороны какую-то робкую нерешительность перед японцами и местным населением, а это даёт им надежду на возможность вытеснить нас с Сахалина, и потому гарнизон наш будет находиться здесь в постоянной тревоге. Заняв же главный пункт острова, в котором находится главное пристанище японцев, мы тем самым ясно покажем им, что Россия всегда признавала территорию острова Сахалина своею. Покровительствуя свободному промыслу японцев на Сахалине и защищая их наравне с айнами от всяких насилий и произвольных распоряжений иностранцев, мы предупредим с их стороны всякие неприязненные к нам отношения и свяжем их с нами более тесною дружбой. Они увидят тогда, что водворение наше на острове не только не приносит ущерб их интересам, но, напротив, гораздо более обеспечивает их. Вот политика, которой единственно мы должны руководствоваться; вот в чём должна заключаться главная Ваша обязанность, как назначаемого ныне мною правителя острова. Всё это и будет, как Вы увидите, объявлено мною местному населению и японцам, которые, вероятно, не замедлят сообщить об этом на Мацмай {Так в то время называли остров Хоккайдо. (Прим. ред.).}, своему правительству".

Сделав рекогносцировку местности в районе залива Тамари-Анива и найдя, что высадка десанта с тяжестями возможна только у селения Тамари, я с вечера 21 сентября сделал следующие распоряжения Буссе и командиру корабля «Николай» Клинковстрему:

"Завтра мы занимаем Тамари-Анива, для чего к восьми часам утра вооружить баркас фальконетом 146 и погрузить на него одно орудие со всеми принадлежностями. Приготовить к этому времени 25 человек вооружённого десанта под командованием лейтенанта Рудановского, который должен отправиться на берег на упомянутом баркасе. К этому же времени приготовить шлюпку с вооружёнными гребцами, на которой я в сопровождении Буссе и Бошняка последую вместе с десантом; наконец, кораблю «Николай» подойти как можно ближе к берегу и на всякий случай зарядить орудие, дабы под его прикрытием производилось занятие поста".

Я счел необходимым сделать все эти распоряжения для того, чтобы отнять у японцев возможность подстрекнуть местное население к сопротивлению, а не потому, чтобы боялся их фальшивых батарей, которыми они хотели нас напугать 20-го числа. При осмотре местности в трубу оказалось, что эти батареи были ни более, ни менее как кучи земли, насыпанные на возвышенностях.

К 8 часам утра 22 сентября (4 октября) «Николай» подошёл к берегу на пушечный выстрел. Вооружённый баркас с десантом в 25 человек под командой лейтенанта Рудановского находился у борта корабля, обращенного " морю. Я с Буссе, Бошняком и тунгусом-переводчиком, знавшим орочёнский и айнский языки, отправился на вооруженной шестивесельной шлюпке на берег. Погода была ясная, тихая и теплая. На берегу видны были 8 человека часовых у расположенных вдоль берега сараев.

Едва наши шлюпки приблизились к берегу, как вдруг из сараев выскочили айны, предводительствуемые 4 японцами, размахивавшими саблями, и направились по отмели навстречу шлюпкам. Я сейчас же прекратил греблю и приказал держаться на вёслах, сделав условленный знак, чтобы десант с Рудановским следовал за нами. Переводчик сообщил мне, что японцы приказывают айнам не допускать нашу шлюпку к берегу. Тогда через переводчика я объяснил японцам и толпе айнов, что мы лоча (русские), пришли с Амура поселиться у них в Тамари для того, чтобы защищать их от насилий, производимых командами иностранных судов; что мы поэтому вовсе не желаем делать им чего-либо дурного.

Все айны тотчас начали кланяться и махать ивовыми палочками, концы которых были расщеплены в виде метелок, что вообще у здешних народов означает знак дружелюбия и гостеприимства. Затем они, идя по берегу, указывали нам место, где лучше пристать шлюпкам. Японцы же в это время, вложив свои шпаги в ножны, начали тоже кланяться нам и старались объяснить, что препятствовать нашей высадке на берег им приказали их начальники. После того как мы пристали к берегу, туда подошёл и наш баркас с десантом. Я сейчас же приказал десанту выгружать орудия на берег, причем айны усердно помогали матросам. Вместе с этим сделан был с баркаса сигнал кораблю «Николай» приготовиться к салюту. После того как на берегу были установлены два орудия и сооружён флагшток для подъёма флага, команда выстроилась во фронт, и я скомандовал. на молитву. Помолясь с коленопреклонением богу, причем японцы и айны инстинктивно сняли шляпы, я вместе с Н. В. Буссе при криках ура и залпе из ружей и орудий поднял русский военный флаг; в то же время команда корабля, при криках ура, разбежалась по вантам и реям, и корабль начал салютовать флагу. Этим было возвещено в Тамари-Анива окончательное водворение наше на острове Сахалине. Ясная и тихая погода совершенно гармонировала с мирным занятием главного пункта острова.

Когда мы осмотрелись, то увидели на западной возвышенности, между кучками земли, деревянные чурбаны, выкрашенные чёрной краской; издали они казались батареями. Японцы держали их как пугала для всякого пришедшего судна и вполне были уверены, что им удастся этим оградить неприкосновенность Тамари. По окончании церемонии я с Н. В. Буссе и Н. К. Бошняком отправился в селение, к ожидавшим нашего приговора японским старшинам, дабы растолковать им миролюбивую цель нашего водворения и избрать местность, где должен был быть основан наш пост. Кроме того я хотел миролюбиво порешить с ними относительно размещения команды и распорядиться о средствах к перевозу тяжестей с корабля на берег.

Здание, в котором собрались старшины и, как можно было заметить, более влиятельные из айнов, имело вид сарая с бумажными окнами. Половина этого сарая была занята возвышением, устланным различными циновками; на нем поставлено было несколько ширм, разделявших всё возвышение на отдельные комнаты. По стенам было развешено несколько сабель, а перед маленьким низеньким столиком, за которым с важностью сидели трое японцев, стояла небольшая пирамида с фитильными ружьями; у старшего из японцев, который сидел в середине за столиком с трубкой, было две сабли за поясом, а третью держал в руках стоявший за ним японец. По обеим сторонам старшего сидели два других японца, имевшие тоже на боках по сабле, а у возвышения толпой стояло до 50 айнов.