Зов крови - Андрей Посняков

– Враги, враги, господине! Чрез реку у пастбища дальнего перебрались, брат мой, Борич, их в болота повел. Там и прищучить!

– Что за враги? – прищурился староста. – Много?

– По виду – готы, числом чуть больше трех дюжин.

– Ясно, – задумчиво кивнув, Кий искоса посмотрел на Рада. – Ну, что, князь, поможешь воинами?

Враги не успели уйти, сопровождаемые лучшими охотниками селения, дружинники Радомира окружили их у болота. Подобрались ближе да сразу взяли на стрелы – кого уж смогли, а смогли немало, больше дюжины – точно. А затем… затем затрубил рог – и дружина во главе со своим князем ринулась в битву! Коней пришлось оставить – топко, в бой шли пешими, даже не шли – бежали.

– Перун! Перун! – выкрикивали братцы-словене имя грозного бога-громовержца.

– Водан! – забыв Христа, орали нерадивые христиане-готы. – Водан! У-у-у-у!

Вот и последние деревья, немногие, из тех, что отделяли врагов друг от друга. Зачавкала под ногами влажная почва. Полетели дротики. Кто-то застонал, повалился…

И вот уже радостно зазвенели мечи, сверкнули на солнце секиры! Битва, битва… о, как радостно заорали даны! Как бросились в самую гущу врагов, опережая всех. Впрочем, словене ненадолго отстали от них. И шли не просто так – а слушая своего князя. А тот, как и положено командиру, распоряжался, указывая клинком направление.

– Горшеня, Линь – в обход и к трясине. Мирослав, ты со своими – прямо! Миусс – во-он к той высотке беги, к тому холмику. Вздумают обойти – стрелами бей!

Воины слушались беспрекословно – научены, никто не своевольничал, окромя данов – ну да тех князь специально вперед и послал. Чтоб суматоху средь вражеских воинов сеяли, страх!

– Од-и-и-ин! – ишь, как орали, как глазенки-то выпучили.

А уж меч да секира так и кружили, так сверкали, со свистом рассекая воздух и круша черепа врагов!

– Оди-ин!

– Это берсеркеры, берсеркеры! – спасаясь бегством, в страхе кричали готы. – С ними нет сладу, нет! Тут и словенские воины подоспели – началась веселуха! Основательно так, по-крестьянски. Мирослав дубиной гвоздил, словно сваи вколачивал:

– Хэк! Хэк!

– Стоять! – Вражеский вождь – высокий, в черном развевающемся, словно крылья ворона, плаще, соскочил с серого плоского камням безжалостным демоном смерти.

И что он там, на этом камне, делал? Осматривал поле боя? Да нет… похоже, к камню-то кто-то привязан…

Дальше некогда было рассуждать, Радомир и вождь разбойников-готов встретились наконец лицом к лицу.

Удар! Сразу же – сузив глаза, гот ринулся в атаку первым, пытаясь достать соперника на раз, поразить в горло. Не тут-то было, не вышло, князь ловко отразил натиск и тут же сам обрушил на врага целый ряд ударов. Четких, выверенных, направленных еще не на поражение, а на то, чтобы прощупать противника, узнать, что он за боец? Бойцом готский вождь оказался хорошим, и Рад ощутил это сразу. Быстро сообразив, гот приступил к методичной осаде, желая противника измотать и, улучив момент, нанести решающий удар.

Кружение… Блеск клинка… Молниеносный выпад. Звон стали. Отбив! Снова кружение… словно танцоры или, скажем, борцы…

Удар! Отскок влево… затем – вправо… И снова клинки встретились в воздухе, рассыпая искры!

Да, силы соперников оказались равными. Чувствуя это, и тот, и другой стали прибегать к хитростям. Вот гот, чуть отступив, сделал пару шагов влево. Зачем? Понятно – подставлял Рада под солнышко, чтоб слепило глаза. Однако и князь не настолько дурной, чтоб помогать врагу…

Резкий выпад! Удар! Ах ты, гадина… ладно…

А может быть…

Оба – и Радомир, и его соперник – имели на себе доспехи: князь – галло-римскую кольчужицу лорика хамата, гот – кожаный, с блестящими бляшками, панцирь, от которого свешивались вниз длинные железные полосы – защищали бедра.

В-вух!!! Удар! Искры!

…может быть…

Ах ты так? На, на, на!

В какой-то момент Раду показалось, что он пробил наконец брешь в защите враг и… Нет! Именно, что показалось.

…может быть – и поддаться готу? Пусть кружит, пусть подставляет под солнышко – именно об этом своем коварном плане вражина сейчас и думает! А значит – неминуемо отвлечется.

Шаг влево… еще один…

Отбив! Звон! Неплохой меч у него, однако.

…еще шажочек… да-да, под солнышко… Только не поднимать глаза, не смотреть… а теперь – поднять, сделать вид, что ослеп на миг…

Князь резко вскинул голову, тут же ее опустил… и сразу, мгновенно, стремительным выпадом – снизу верх – поразил врага в шею.

Из рассеченной артерии фонтаном брызнула кровь – теплая, алая. Мерзость! Ничего красивого и благородного нет в рукопашной схватке, одна кровь, да лезущие из распоротых животов сизые склизкие кишки, да запах – тошнотворно-приторный запах смерти – тьфу!

Радомир нагнулся, вытирая меч о траву. Больше всего хлопот доставил вожак, с остальными же было кончено, кто б сомневался, князь все рассчитал правильно. Часть вражин бежала, словно совсем уж подлые нидинги, бросив своего вождя – для родового строя вещь невообразимая. Видать, это не были родичи, так, бродники – сброд.

Князь бегло осмотрел своих – кого-то недоставало… Хотонег? Нет, вот он? Линь с Горшенею? Не, близнецы – на холмике, рядом с Миуссом. Мирослав, кажется, ранен – да, и Домуш. И еще трое парней убито. Трое вечно молчаливых словенских парней. Это – дружинники, у местных тоже есть раненые и убитые, война без потерь не бывает.

А вот и тот парень с локонами, бледный, избитый… Убийца Очены. Герой. Здесь – герой, сказать нечего. Завел врагов, держался под пытками… а-а-а, это ж его они и привязали к камню, видать, хотели принести в жертву, да не успели.

– Кня-азь…

Раненый явно хотел общения. Что ж, Радомир был сейчас не вправе ему отказать. Засунув меч в ножны, уселся в траву рядом.

– Ты пойдешь в родные места, князь? – пересиливая боль, тихо спросил убийца… Борич – так, кажется, его звали. А вот тут и брат его младший…

– Да, пойду, – кивнул Рад. – И, очень может быть, еще и вернусь назад. У тебя, верно, есть какая-то просьба?

– Брат… – собравшись с силами, выдохнул раненый. – Возьми с собой брата… путь он… он знает, что сделать. Я… я ему скажу…

– Возьму, – князь поднялся на ноги. – А ты – выздоравливай. И да поможет тебе Господь… и простит.

Поговорив с парнем, Радомир направился к своим: ободрить, похвалить, утешить. Борич же, проводив его взглядом, дополз до убитого Вальдинга, протянув руку, рванул с его пояса бляху с латинской буквицей «V». Оторвал и, мягко улыбаясь, оглянулся, протянул брату:

– Возьми. Там, в наших краях, на реке есть мыс, на полпути, от болота к селению. Старая береза, овражек… Ты вот это… туда, там положи, зарой. Очене. И передай… что я с ней скоро встречусь. Может даже скорее, чем ты дойдешь.

– Не надо, – опустив лохматую голову, всхлипнул Гостой. – Не говори так, брате… Не говори.

Князь с дружиною добрался наконец, до родных мест, стоял уже самый разгар лета. Болотники ушли к Луговым Кулишам, и племя сие еще с весны присматривалось к лесному поселку алчными завидущими глазами – мутил воду перебежавший к Кулишам Влекумер-навий. Радомировых осталось мало, раз в десять меньше, чем Луговых Кулишей – исход борьбы за леса и угодья предвидеть было нетрудно. А потому, вече согласилось с князем – уходить в чужие места. Переселиться, почему бы и нет, ведь не такие уж и далекие предки тоже когда-то сюда переселились? Кстати, под натиском готов, а тех, в свою очередь, тоже кто-то гнал – враги, или, скорее, не дающие пропитания боги.

Ушли. Осенью уже были у Киева перевоза, где князю с княгинею возводили хоромы, а всем его людям предлагалось жилище. С чумой справились, ушел мор и больше покуда не возвращался. Венец бургундов помог – угомонились злобные силы, а может быть, еще помогло и снадобье гуннской воительницы Сарганы. Бисептол, стрептоцид и прочие антибиотики, подробно описанные в книге доктора Юры. Жаль, книгу-то потерял князь! Жаль.

Да, Борич все же выжил, дождался возвращения брата, а ведь был уже не жилец. Видать, помогла-таки Очена-дева.

И еще два события произошли – одно осенью: Хильда сказала мужу, что ждет ребенка. Князь, конечно, обрадовался – и ему все равно было, кто родится – девочка или мальчик, лишь бы здоровый, лишь бы выжил – детская смертность в те времена составляла процентов девяносто, а то и поболе. Кто родится, тот и родится – наследник или наследница. Рад был князь, и дел новых хватало – нужно было срочно организовать оборону от бродников, а по весне – строить на холмах новый град, город у Киева перевоза, Киев. Хватало забот. И лишь иногда все же нет-нет, да и вспоминались бежевая «Победа», старшина Дормидонт Кондратьевич, палатки, песни под гитару у туристского костерка. Вспоминались, а как же? И тогда, что ни говори, а становилось грустно. В такие моменты лишь Хильда умела утешить. Она-то знала о муже все.

И еще одно событие. Оно еще летом случилось. В Паннонии, в славном Аквинкуме-граде, сошел с речной ладьи на пристань невысокий, с небольшой седоватой бородкой, человек, одетый, как римлянин – в две шерстяные туники и светлый дородный плащ. Двое слуг несли за ним сундуки с вещами, сам же приезжий, как и положено свободному человеку, шагал налегке. И он вовсе не походил ни на воина, ни на купца.