Семейный долг для истинного наслаждения - Екатерина Дибривская

Удивившись, я выглянула за дверь и ахнула.

В грязных лохмотьях, пропахших мерзким запахом, характерным для лиц без определённого места жительства, исхудавший, заросший, весь чумазый передо мной стоял... Гоша.

– Здравствуй, сладенькая, – прохрипел он, и я, покачнувшись, начала заваливаться на пол.

Георгий

Возможно, вот так заявиться пред её светлы очи не самая моя гениальная идея, но всё прочее казалось мне в момент прозрения неважным. Я хотел видеть её. Потому что я скучал. Безумно. Всё, о чём я мог думать, это Ольга.

Как она. Где она. Что с ней.

Не забыла ли меня.

Не нашла ли себе утешение в ком-то другом.

Всё ли с ней в порядке.

Эти чёртовы мысли сводили меня с ума, постоянно вызывая желание поступиться принципами и позволить ей найти себя.

Я знал, что она искала. Каждый день ко мне приходили новости о поисках на фабрике, но я упорно делал вид, что меня это не интересует.

И вот, спустя почти четыре месяца, я наконец увидел свет своей души. Ольгу.

Её белоснежные волосы были уложены мягкими локонами. Её блестящие пухлые губы манили меня вкусить поцелуй. Её тело искушало меня воспоминаниями о долгих днях лишения моего покоя, о бесконечных минутах без неё.

– Здравствуй, сладенькая, – не выдержал я первым.

Конечно, несмотря на мой непривычный внешний вид, Ольга сразу меня узнала. Но в её взгляде было неверие. Отчуждение. А когда я заговорил, она начала заваливаться на пол.

Твою мать! Я вовсе не хотел, чтобы у неё случился очередной приступ из-за моего внезапного появления. Этого я боялся. Как и все дни боялся, что она попадёт в больницу. Сдерживал себя от звонков ей или кому-то из близких. Так сильно сдерживал, что, порой, действительно начинал забывать, кто я есть.

Я юркнул в открытую дверь и подхватил Ольгу, не давая ей соприкоснуться с твёрдой поверхностью паркетной доски. Превозмогая боль, я поднял её на руки, стараясь держать подальше от грязной одежды, но она, вопреки моим ожиданиям, вцепилась мёртвой хваткой в мою шею и отчаянно зарыдала.

Мне так и пришлось упасть на диван с ней на руках. Я усадил её на колени, подыскивая слова утешения, но продолжал молчать, пока она завывала у моей груди.

Я чувствовал ужасный дискомфорт от собственного вида и рассчитывал, что перво-наперво мне удастся помыться и сбрить наконец бороду. Но в доло вступило то, про чего я успел позабыть: повышенная эмоциональность Ольги.

Так мы и просидели несколько часов. За окном уже стемнело. Костяшки тонких пальцев, впивающихся в меня, побелели настолько, что теперь напоминали, скорее, белое каменное изваяние, чем руки живого человека. Но Ольга ни на секунду не ослабила этой хватки.

Она всё плакала-плакала-плакала, и я думал, что этим слезам не будет конца и края, но постепенно моя жена затихала.

Теперь она просто крепко держалась за меня, словно если она вдруг отцепит свои застывшие от долгой хватки пальцы, то я могу испариться, исчезнуть. Словно она боялась, что это всё лишь игра её воображения.

– Малышка, я бы хотел помыться, – шепнул я в её макушку. – Для начала. А потом я снова весь твой.

Но она лишь теснее прижалась ко мне и всхлипнула.

– Детка, я не хочу трогать тебя, пока я в таком виде, – упрашивал я. – А не трогать для меня подобно смерти. Ну же, сладенькая, если тебе будет спокойнее, можешь сама меня помыть. Я не исчезну. Буду в зоне видимости. Обещаю.

Она снова всхлипнула и не ослабила хватки.

И я почти сдался, но из коридора послышался шум, в незапертую дверь ввалилась вся семья Нуждиных, а возглавлял процессию бухгалтер Курагин.

– Ей точно плохо! – возвестил он, пятясь спиной от входной двери. – Она бы не пропустила наш поход в театр без уважительной причины.

Если бы я не выглядел, как бродяга, я бы позволил себе рассмеяться в ответ на его слова. Этот отвратительный мужчина всё никак не мог взять в толк, что Ольга вполне самодостаточная личность и вольна делать то, что ей взбредёт в голову. Например, обжиматься с таким неандертальцем, как я, а не идти в театр.

Он всё ещё стоял спиной, но Пётр Митрофанович и Алексей Петрович уже увидели эту душераздирающую картину: я с застывшей Ольгой на руках.

– Матерь Божья! – воскликнула Нелли Леонидовна и прикрыла рот ладонью.

– С возвращением, внучок, – крякнул дед моей жены, и я послал ему улыбку.

– Прошу прощения, что не могу поприветствовать вас как подобает, – бросил я, смиряя взглядом бухгалтера, брезгливо смотрящего на мою жену. – У нас тут небольшой шок от неожиданного возвращения мужа.

– Ольга, ты в порядке? – обратился к ней отец. – Может, врача?

– Я замечательно, папа, – пропищала она, не отрываясь от меня ни на секунду. – Честно. Всё хорошо. Не о чем беспокоиться. Теперь всё как надо.

– Детка, ты уверена? – с сомнением спросила её мама.

– Боже, – Ольга немного повернула голову в сторону гостей. – Вы реально не понимаете? Да я просто поверить не могу в своё счастье! Он вернулся! Живой! Я так долго этого ждала!