Сын цирка - Джон Уинслоу Ирвинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Если это такая замечательная книга, – сказала она с сомнением, – то, надеюсь, ты одолжишь ее мне.
– Я думаю, что Мехер будет читать после меня, – сказал он, хотя имел в виду не Мехер, не свою мать; он хотел сказать – Джулия, его жена.
– Мехер тоже здесь? – быстро спросила Промила.
– Нет – я имел в виду Джулию, – смутился Фаррух.
По усмешке Промилы было понятно, что она его осуждает, как если бы его сексуальная жизнь была настолько унылой, что он путает мать с женой, – а ему еще не было и сорока! Фарруху стало стыдно, но он был также и зол. То, что поначалу огорчало в «Спорте и времяпрепровождении», теперь заполоняло его; он чувствовал себя в высшей степени мотивированным, но не в грешном порнографическом смысле. Это было что-то настолько изысканное и эротичное, что он хотел бы разделить это чувство с Джулией. Проще говоря, роман удивительным образом заставил его вновь почувствовать себя молодым.
Доктор Дарувалла воспринял Рахула и Промилу как сексуально аберрантных[52] существ. Они нарушили его настрой; они бросили тень на то, что было написано столь же чувственно и искренне, сколь сами они были неестественны и порочны. Фаррух подумал, что должен пойти предупредить Джулию о рыскающих вокруг Промиле Рай и ее племяннике-с-грудями. Супругам Дарувалла, вероятно, придется как-то объяснить их юным дочерям, что́ не так с Рахулом. Фаррух решил в любом случае поговорить и с Джоном Д. Доктору не понравилось, что Рахулу так хочется выделить Джона Д. «из толпы».
Промила, без сомнения, уже впечатлила племянника-с-грудями своим собственным убеждением, что Джон Д. слишком красив, чтобы быть сыном Дэнни Миллса. Доктор Дарувалла подумал, что Рахул ушел на поиски Джона Д., потому что будущий транссексуал надеется увидеть в этом дорогом для доктора мальчике какие-то проблески Невилла Идена!
Промила обернулась над гамаком, как бы сканируя пляж для своей «прелести» Рахула; доктор Дарувалла использовал этот момент, чтобы взглянуть сзади на ее с замазанными морщинами шею. Он пожалел об этом, поскольку на него уставился опухолевый нарост, похожий на меланому. Доктор не мог заставить себя посоветовать Промиле показаться кому-нибудь из врачей. Во всяком случае, это не имело отношения к работе ортопеда, и Фаррух вспомнил, как недобро реагировала Промила на отговорку Лоуджи по поводу безволосости Рахула. Не поспешил ли с диагнозом отец? – подумал доктор Дарувалла. Возможно, отсутствие волос на теле было ранним сигналом того, что в половой сфере Рахула следовало что-то исправить.
Он изо всех сил пытался вспомнить тот вопрос о докторе Тате, оставшийся без ответа. Он вспомнил тот день, когда Промила и Рахул привезли старого дурака к особняку семейства Дарувалла: там еще были какие-то предположения насчет того, с какой целью Промила и Рахул были у доктора Таты. Маловероятно, чтобы ГИНЕКОЛОГИЯ-И-МАТЕРИНСТВО-ЛУЧШАЯ-ЗНАМЕНИТАЯ-КЛИНИКА-ДОКТОРА-ТАТЫ могла заняться лечением Промилы, которая никогда бы не рискнула доверить свои драгоценные части врачу с репутацией ниже среднего. Это Лоуджи предположил, что пациентом доктора Таты мог быть Рахул. «Какие-то дела по поводу безволосости», – вроде бы сказал тогда старший Дарувалла.
Теперь старого доктора Таты уже не было на свете. По велению нынешних, более скромных времен его сын, который также был акушером и гинекологом, удалил из вывески на клинике слова «лучшая» и «знаменитая», тем более как врач сын слыл таким же специалистом ниже среднего, что и его отец; в медицинской среде Бомбея его всегда упоминали как «Тата-Два». Тем не менее, возможно, Тата-Два сохранил записи своего отца. Фаррух думал, что было бы интересно узнать побольше о безволосости Рахула.
Забавно было представить себе, насколько же единодушны оказались Промила и Рахул в решении изменить пол Рахула, что они обратились не к кому-нибудь, а именно к хирургу-гинекологу. Вы ведь обращаетесь не к тому, кто специалист по органам, которые вы хотите иметь, а скорее к тому, кто разбирается в органах, которые у вас есть! Значит, понадобился бы хирург-уролог. Доктор Дарувалла предположил, что следовало бы проконсультироваться и у психиатра; безусловно, ни один ответственный врач не возьмется за операцию по смене пола по одному лишь требованию пациента.
Затем Фаррух вспомнил, что операции по смене пола в Индии запрещены, хотя это вряд ли мешало хиджре кастрировать себя; холощение являлось кастовым долгом хиджр. По-видимому, Рахул страдал не от отсутствия бремени такого «долга»; похоже, выбор Рахула был мотивирован чем-то другим – не тем, чтобы стать изолированным третьим полом евнухов-трансвеститов, а тем, чтобы стать «завершенным». Настоящей женщиной – вот кем хотел стать Рахул, по представлению доктора Даруваллы.
– Я предполагаю, это молодой Сидхва рекомендовал вам отель «Бардез», – холодно сказала Промила доктору, что заставило того вспомнить нежеланный источник той изначальной информации.
Этот молодой человек поражал Фарруха приверженностью ко всему самому модному, однако об отеле «Бардез» Сидхва говорил долго и с необузданным энтузиазмом.
– Да, это был Сидхва, – ответил доктор. – Полагаю, он и вам его рекомендовал.
Промила Рай посмотрела сверху вниз на доктора Даруваллу, лежавшего в гамаке. Казалось, что это рептилия уставилась на него, – в абсолютно холодном взгляде не было ни проблеска жалости, а только лишь беспокойство, с каким ящерица высматривает муху.
– Это я сказала ему, – произнесла Промила. – «Бардез» – это мой отель. Я приезжаю сюда уже много лет.
Ну и выбрал же я! – подумал доктор Дарувалла. Но Промила уже покончила с ним, по крайней мере на данный момент. Она просто двинулась прочь, даже без намека на какие-то там церемонии, которые можно было бы принять за знак вежливости, хотя она, конечно, обладала хорошими манерами и, когда нужно, могла их продемонстрировать в избытке.
Так что для Джулии у меня плохая новость, подумал Фаррух: два отвратительных даквортианца приехали в отель «Бардез», оказавшийся одним из их любимых мест. Хорошей же новостью был роман «Спорт и времяпрепровождение» Джеймса Солтера – очень давно книга так не захватывала его тело и разум, а ведь ему уже было тридцать девять.
Доктор Дарувалла возжелал свою жену – так внезапно, так остро, так бесстыдно, как еще никогда не желал ее, – и он подивился силе прозы мистера Солтера, которая пробудила в нем все эти чувства: она доставляла ему эстетическое наслаждение
