Таганай - Николай Феофанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Э-хэ-э-эй!!! – проорал он в пустоту чащи, и удивился, как резко здесь обрывается звук, и вправду как будто черная дыра засасывает любые вибрации, летящие в пространстве этого глухого места.
– Мне по фигу на все, вы поняли! – продолжил голосить он. – Мне по фигу на всех вас! – с этими словами, пока там лес занят его криками, он начал быстро высматривать, где неподалеку от скалы лежат более-менее большие ветки, подходящие для костра.
Беглый осмотр показал, что в принципе рядом их вполне достаточно. Даже не отходя далеко от скалы, его крепости на сегодняшнюю ночь, можно было легко насобирать на вполне приличный костерок. Вот только нужно сойти вниз.
– Мне бы палочек найти! – Колямбо громко ознакомил чащу со своими планами, надеясь, что такая окончательная дерзость может уравнять его в правах с местным окружением. Мол, не боюсь, так что вы мне тут ничего не сделаете. Но тогда и двигаться надо не с опаской, а быстро и уверенно.
«Пошли!» – мысленно скомандовал он себе, потому как подобные внутренние переговоры оглашать на всю округу было как раз необязательно. Чтобы не догадались, что он блефует, и что в его руках нет даже пары шестерок.
«Танцевать так с музыкой!»
«Запевайте братцы!»
Он стал петь про себя песенку семерых козлят из мультика:
«На-на-на-на, на-ра-на-на-на!»
Шакулин вошел в кабинет ровно в девять утра.
– Доброе утро, Евгений Палыч!
– Доброе, доброе.
Листровский смотрел в свои бумаги, но был спокоен, не то, что вчера.
Лейтенант снял плащ и прошел к своему столу. Сел и снова взглянул на Листровского. Тот, казалось, без особо интереса что-то изучал.
– Здесь приказ о вашем переводе отсюда в Москву в наш отдел. – Листровский показал бумагу лейтенанту. – Можете взять.
Шакулин сделал пару шагов, взял лист из рук капитана и, не отходя обратно, стал быстро читать содержание.
– Когда, Сергей, мы с вами здесь все закончим, вы должны будете весело собраться всей семьей и в путь.
По лицу Шакулина было видно, что он скорее доволен, чем насторожен, хотя уж больно все быстро и неожиданно произошло. Бац, и сразу почти ни с того, ни с сего, в центр! Тогда их нынешнее дело оборотня просто подарок судьбы. Листровскому понадобилась помощь, дело оказалось много серьезней и запутанней, чем изначально виделось в Москве, а плодить посвященных было совершенно не нужно. Шакулин же как раз был в теме. Плюс, забрав его после окончания операции с собой в Москву, можно будет не волноваться о том, что подробности выйдут на поверхность. Нормальный исход, неглупый молодой парень в отделе, уже с опытом в «боевой» обстановке.
Итак, Шакулин теперь в главной конторе. Он попробовал мысленно представить себе Лубянку. Как-то пока было далековато. Он сел обратно к себе за стол. Похоже, теперь ему лучше играть с Листровским в открытую.
– Евгений Палыч, помните некто Коробова, который умер от разрыва сердца во время первого нападения нашего или наших существ два года назад?
– Ну, и? – Листровский даже не оторвал взгляда от своих бумаг.
– Он жив. Лежит в психиатричке в Свердловске.
– Что за чушь? Откуда сведения?
Губы Шакулина тронула ухмылка. «А действительно, как ему сказать, откуда сведения?»
– Позавчера, у Монблана, Андросов вполголоса пригласил меня зайти к директору музея, не сказав зачем, причем в определенное время.
Листровский оправился в кресле, и слегка нагнул голову набок, внимательно слушая.
Шакулин продолжил, он уже отложил свой приказ в сторону, и рисовал ручкой на чистом листе бумаги некие треугольники, возможно горы, но смотреть в глаза своему начальнику не хотел.
– Я пришел туда вчера вечером. И попал на заседание кружка любителей таганайской природы. Как-то так они себя называют. Состав участников: сам Нестеров, его друзья – Глазьев (дневники его, помните?) и Анодин, вроде натуралист местный, всем за пятьдесят, ну или около того. Кроме них, Андросов, видимо, не играющий особой роли в этом кружке, и еще был очень интересный и примечательный товарищ, Моляка Алексей Алексеевич, психиатр, работает в психиатрической клинике, занимается всякого рода аномалиями мозговой деятельности, как я понял, ему, пожалуй, лет тридцать с гаком.
Шакулин перевел взгляд на Листровского. Они пять секунд смотрели друг на друга.
– Мило, и что же дальше? – подстегнул капитан к дальнейшему рассказу.
Лейтенант снова принялся чертить треугольники.
– Сначала разговор велся о том, что на Таганае много необъяснимых вещей происходит. Кстати, об оборотне ничего не говорили, – отдельно заметил Шакулин. – Затем психиатр Моляка стал увещевать о каких-то голосах, которые слышат туристы в определенной местности Таганая. Вроде как голоса не могут быть плодом воображения людей, так как все слышат примерно одни и те же фразы, а тембр и звучание этих голосов не похожи на человеческие, с неким металлическим оттенком. В конце же Моляка вдруг выдал, что имеет информацию о том, что Коробов жив, а его коллега в Свердловске как раз сейчас им и занимается. А главное, что Коробов твердит, будто не за долго до нападения слышал команды от какого-то голоса с металлическим оттенком.
По выражению лица Листровского стало заметно, что он усиленно что-то просчитывает или сопоставляет.
– Так, я понять не могу, – начал он. – Каким образом, он оказался жив, когда был мертв?
– Моляка утверждает, что Коробов был в коме, в какой-то специфической, потому врачи и констатировали остановку сердца.
– Кто такой этот Моляка? – в голосе Листровского сквозило некое возмущение. – Почему он знает то, что не знаем мы?
Шакулин пожал плечами.
– Мне тоже интересны причины, по которым наше ведомство оказалось не оповещенным об изменении состояния Коробова. А Моляка знает только потому, что его друг оказался лечащим врачом этого товарища.
Листровский немного побарабанил пальцами.
– Так, значит, Моляка хочет перевезти с нашей помощью Коробова сюда?
– Да, исследовать больного на предмет голосов, которые он слышал в тот день. Хотя…
Листровский поднял глаза на Шакулина.
– Ведь Коробов, возможно, видел нападавшего, – продолжил лейтенант, а Листровский подтверждающе кивнул головой.
– Вот, – капитан пару раз акцентировано ткнул указательным пальцем по столу. – Надо проверить этого товарища Моляку по полной программе. Слабо верится, что им движет исключительно наука. Как он себя вел? Как выглядит?
– Что интересно, он лысый, – начал с усмешкой Шакулин, но сразу стал серьезным. – Ведет себя очень уверенно, даже самоуверенно, несколько независимо от остальных нестеровцев, в общем-то, нагловатый, но не хам, часто влезал в беседу своими
