Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни - Ноэль Фицпатрик

обо всех возможных осложнениях и рисках. Я всегда подчеркиваю, что моя задача — изложить им все варианты, а решение они должны принять сами. И у них есть право услышать мнение другого специалиста. Я убежден, что мы всегда должны делать то, что нужно пациенту. Если страдания очевидны и неизбежны, приходится прибегать к эвтаназии. Я всегда говорю клиентам, что. какое бы решение они ни приняли, я поддержу их.

Правильный выбор — это всегда субъективное решение клиентов, ветеринара и страховщиков. Порой возникают ситуации когда врач или страховщик советуют клиенту не ставить специализированный имплант или протез, хотя технически это вполне возможно. Если такие импланты не используются в клинике, куда он обратился, клиент имеет право знать, где их можно найти. Он должен иметь возможность сделать для своего домашнего питомца все, что в его силах. Мы вступаем в эпоху, когда практикующие ветеринарные врачи и хирурги будут обязаны открыто размещать показатели успехов и неудач при каждой операции и процедуре. И тогда стоимость предлагаемых услуг может быть полностью оплачена клиентами, либо расходы покроет страховая компания.

Недавно я сравнил свои операции с теми, какие делал десять лет назад. Сегодня большинство моих операций не являются рутинными, которые неоднократно делал каждый ветеринар. Подобные операции не предлагают, а порой по ряду причин даже не рассматривают. Но технологии развиваются быстро, и, если мы располагаем имплантом, необходимым в данной клинической ситуации, я стараюсь предлагать и этот вариант, и ряд других, которые пока еще недоступны в других клиниках. Это не мания величия. Это использование инноваций, поскольку невозможность спасти конечность или жизнь имеющимися средствами приводит к отчаянию.

Порой я слышу обвинения в том, что мои результаты приукрашены для телевизионного шоу, а на самом деле у меня высокий уровень неудач, поэтому клиентам не следует прислушиваться к моим советам. Дело в том, что владельцам и телевизионщикам нелегко рассказывать о животных, которым мы не смогли помочь. И я бесконечно благодарен тем, кто согласился показать смерть своих питомцев в «Супервете», потому что знаю, как им было тяжело. Но это реальная жизнь, и показывать ее нужно без прикрас. Я открыто признаю, что нет таких хирургов, операций и имплантаций, которые всегда успешны. У меня были неудачи как при использовании стандартных имплантов, так и специализированных. Чем больше таких операций я делаю, тем меньше неудач. Сегодня мы беремся за такие случаи, которые раньше считались неизлечимыми, а теперь мы можем справиться с этими проблемами, но пока операция не выполнена, ее исход остается неясным. Этот очевидный факт должны признать и клиенты, и регулирующие органы. Никакие компьютерные тесты или операции на трупах не предскажут реального исхода. В своих статьях, лекциях и книгах я честно рассказываю о неудачах при проведении моих операций. Я публикую их по мере накопления материала. Неудачи бывают и со стандартными, и со специализированными имплантами. На момент публикации этой книги я планирую выступить с шестью лекциями на крупных международных конференциях, чтобы открыто и честно рассказать о неудачах и моральной ответственности. Любой ветеринар может ознакомиться с моей точкой зрения по этой проблеме.

Но вернемся к Уинстону. Если бы семья не захотела его усыплять и даже если бы я мог предложить какое-то решение, им не удалось бы покрыть все расходы. Мне пришлось бы потратить значительное время, силы и материалы бесплатно, за что пришлось бы платить банку, а им это вряд ли бы понравилось.

Наша клиника по-прежнему располагалась в лесной глуши Тилфорда, а я пытался собрать необходимые средства для создания современнейшей больницы для животных на ферме в Ишинге. Нужно было несколько миллионов, чтобы выкупить землю и построить клинику. Совершенно очевидно, что ни одна кредитная организация не рассчитывает, что булочник будет раздавать хлеб бесплатно. Но ветеринарный хирург находится в более сложном эмоциональном положении. Каждому из нас хочется предложить лечение или процедуру за меньшие деньги. А при таком подходе я никогда не смог бы построить клинику своей мечты, оборудовать ее по последнему слову техники. И тогда я лишил бы большое количество животных столь необходимой им помощи.

Тем не менее в тот момент ни я, ни семья просто не были готовы усыпить Уинстона. И мы решили попытаться его спасги.

Сначала я просто очистил все его раны и установил внешние скелетные фиксаторы, состоявшие из алюминиевых колец с зажимами, шпильками и проволочками, которые входили в кости над и под поврежденными участками наподобие конструкции подвесного моста. Это давало возможность определить, где остались живые мышечные ткани, кровеносные сосуды и нервы. Уинстон мог передвигаться с опорой на эти фиксаторы, которые переносили нагрузку на верхние части лап. Через какое-то время мы удалили все отмершие ткани. К счастью, кровеносные сосуды и нервы передних лап сохранились. На правой лапе отсутствовала большая часть запястья и предплечья, а также мышечная ткань и кожные покровы. Фиксатор соединял пальцы с предплечьем. На левой лапе отсутствовала большая часть запястья и нижней части. Кроме того, отсутствовала значительная часть тканей и кожи. Нужно было решить, как заполнить пустоты в лапах Уинстона.

Сначала я попытался использовать свободный трансплантат костного мозга, взятый из обеих большеберцовых костей, нижней части обеих бедренных костей, вершин обеих плечевых костей (костей предплечья) и крыла подвздошной кости (тазовой кости). Но этого свободного трансплантата, сбор которого является общепринятой практикой, было недостаточно, сращивание происходило плохо, наращивания новых костных тканей не происходило, потому что у Уинстона было плохое кровоснабжение. Новая кость попросту не выросла бы — слишком многие ее участки, а также мышечная ткань и кожные покровы отсутствовали. От этого варианта пришлось отказаться.

Определение хирургической инновации звучит так: «Новая или модифицированная хирургическая процедура, отличающаяся от общепринятой, исход которой неизвестен и может быть связан с риском для пациента». Такие инновации приемлемы, когда есть убедительные лабораторные исследования, когда хирург консультировался с другими специалистами, когда клиника имеет все необходимое для подобных операций и располагает ресурсами для обеспечения максимальной безопасности пациента.

Что касается Уинстона, я натолкнулся на кирпичную стену, как и в случае со многими моими инновациями. Передо мной встал жестокий выбор: либо идти вперед без каких-либо консультаций, потому что в то время меня никто бы не просветил по данной проблеме, и пойти на операцию, которую до меня никто не делал, либо усыпить собаку. Я вспомнил героя своего детства Росомаху и решил, что можно попробовать вживить металлические штифты в фаланговые суставы собаки, как у этого супергероя. Если получится, то на них можно будет нанизать костные блоки и вырастить Уинстону новые лапы.