Венерианка - Лиса Фарова

– Нет желания, – пробурчала Ника.

– Весело же, пойдём, – хохотала наигранно я. – Даньке нравится.

– Пускай, я наверх.

Ника пошагала в свою комнату. Мы остались на просторной светлой кухне, играя и веселясь.

Через час Даня измотался и начал зевать.

– Пошли к сестре. Сестра, наверное, уже спит, и мы ляжем.

Данил послушно пошёл за мной за руку. Мы вошли в детскую, в ней Ники не было. Мне казалось, она пошла в комнату. Значит, в нашей спальне уснула, – подумала я и, уложив Даньку в постельку, направилась проверить спальню. В нашей комнате её тоже не было, зато было настежь открыто окно. Я бросилась к окну, смотреть вниз и по сторонам – её нигде не было видно, но только отсюда, она могла спуститься. Под окном козырёк от крыльца, а на стене крыльца леска для вьющихся цветов, по ним она могла спуститься на улицу.

Я постояла у окна, не зная, что мне делать. Ника убежала из дома. Она с утра не в настроении, я должна была быть с ней рядом. Где она теперь? Без документов. Её задержат. Что будет? Я достала из антресоли документы: свой и дочери, сунула их в карман. Надев джинсы и короткую куртку, на ноги обув кроссовки, в следующее мгновение я перемахнула через окно на козырек. По леске пройтись мне не удалось, леска порвалась, и я приземлилась на небольшую горку снега с прошлогодними листьями вперемешку, ударила колено, но, похрамывая, добралась до калитки, открыла и поковыляла по улице между домами. Пробегая мимо садовых участков товарищества, я думала, куда она могла пойти. Может, соскучилась по детской площадке, по аллее с лавочками в виде сказочных персонажей. Пойду-ка я в ту сторону, далеко она не могла уйти.

Глава 4

Я сама давно не была в городе. Очень много машин, так же как и раньше. Людей мало. Мужчины – холодные, подозрительные, пристально глядят на меня, как будто я что-то украла. Тем не менее, я шла вперёд, дошла до аллеи. Ники нигде не было. Я оглядывалась по сторонам, паниковала. Ни женщин, ни детей в округе не было. Не было ни смеха, ни тепла, ни цвета. Всё казалось серым, безжизненным, а главное – я не могла найти Нику. Я села на лавку и опустила голову. Скоро проснется Даня. Как я вернусь домой без Ники?

Ко мне кто-то присел, заговорил.

– Кого-то ищешь?

Я оглядела с ног до головы этого человека. С виду похож на мужчину, но приглядевшись, я поняла, что это женщина. На ней было черная куртка до колен, на голове кепка с козырьком, на шее густо намотан темно-серый шарф, на ногах мужские зимние сапоги. Лицо было молодое, на глазах затемненные очки.

– Тебе помочь? – повторила она.

– Я потеряла дочку. Ей девять лет. Она худенькая, бледненькая. Ника. Её зовут Ника.

– У тебя синяк на лбу, губа разбита. Тебе нравится твоя жизнь? – неожиданно проговорила незнакомка.

– Что за вопрос? У меня нет выбора.

– Ты просто не знаешь, о том, что он есть.

– Кто вы? – удивлялась я.

– Я скоро стану известной личностью. За мной пойдут миллионы женщин земли. Мы вернём свою свободу. Мы поставим на колени мужской пол, а потом истребим. Ты хочешь этого?

– Я хочу найти дочь. Ты, я вижу, не в себе.

– Анна Перова. Ты её знаешь?

Я напряглась, не сводила глаз с ее лица.

– Это моя сестра. Что ты знаешь о ней?

– Она была сегодня под твоими окнами. Ника с Аней.

Я воодушевилась, запаниковала. Как реагировать? Хорошо это или плохо?

– Почему она не зашла ко мне?

– Нам пока нельзя рисковать. Рано.

– Верните мне дочь. Я не могу вернуться без неё.

– Не возвращайся. Прямо сейчас пойдём со мной.

– У меня дома сын.

– Сын – это мальчик, он не нужен, оставь его.

– Как оставить? Я не могу, – запротестовала я, округлив глаза.

– Ради сына он тебя из-под земли достанет, будь уверена. Без сына больше шансов уехать подальше.

– Ты спятила.

– Решайся, или сгинешь в рабстве.

Нас заметила патрулирующая парочка. Они пошли в нашем направлении. Девушка встала и, сунув мне в ладонь бумажку, спешно пошла восвояси. Бумажку я спрятала в лифчик, под грудь, расстегнув молнию куртки. Я тоже поспешила, пока патрульные не нагнали. Не хотелось бы натыкаться на их неравнодушие. Они заметно прибавили шаг, хоть беги. Я, хоть в душе и чертовски боялась, действовала, как заправский секретный агент. Не знаю, откуда во мне взялись силы и умения, но я решила уйти от преследования. Раньше, когда была законопослушным гражданином, мне было проще поднять трясущиеся руки и сдаться, но сейчас на кону жизнь и благополучие моих детей. Я вернусь домой правдами и неправдами.

Я завернула в сады. Пошла узкая тропа, заросшая кустами. Я знала, что когда-то в одном месте был лаз. Его проделали бродячие собаки, бомжи. Его никто так и не заделал. Дом забросили, сад зарос. Мне было это на руку. Я нырнула в этот лаз в заборе и скрылась в зарослях малины и крыжовника. Ободрала руки, порвала куртку, но, завернув за небольшой дом, отворила калитку и вышла на другую улицу. Тут недалеко мой дом. Я побежала. Три дома до моего. Два, один. Сзади никого не было, хотя я думала, что вот-вот меня поймают. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я открыла калитку, вошла и вновь запела. Как войти в закрытый дом? Теперь предстояла новая задача. Надо забраться тем же путем. По леске? Нет, уж. В подвале должна быть лестница. Я притащила лестницу, по ней забралась наверх. Уже дома я связала простыни и бросила их верёвкой из окна. Вновь спустилась по лестнице, убрала их обратно в подвал. Нужно забраться по импровизированной верёвке. Я хорошо закрепила её дома, поэтому уперлась ногами в стену пристроя и, хоть не сразу, но забралась на крышу. Видит Бог, как сложно это было сделать. В комнату забежал Даня.

– Мам, ты где была? Я тебя везде искал. А где Ника?

– Скоро придёт, мой хороший. Ты давно встал?

На часах уже было шесть. За окном послышался звук мотора. Приехал Лёша. Сегодня пораньше, непредсказуемо. Надо спускаться вниз. На ходу снимая верхнюю одежду, я поторопилась на кухню. Мы сели за настольную игру, сделали вид, что играем давно. Лёша зашёл, молча, прошёл наверх. Ни ответа, ни привета. Надеюсь, он не выйдет оттуда сегодня.

– Даня, поешь.

Я наложила сыну каши, посадила на стульчик. Сама же пошла в ванную,