Венерианка - Лиса Фарова

но я тебя нахожу, потому что ты поддаешься земному влечению. Святая наивность.

– Кто ты? – испуганно прошептала я.

– Я – твой избавитель. Пойдём со мной.

– А Паша?

Этот упырь в образе Романа Васильевича выстрелил в упор, в сердце Паши. Паша упал замертво. Я упала следом. В ужасе от происходящего, я начала гладить лицо любимого, плача и боясь поднимать глаз. Пусть это будет сон, – молилась я.

– Его больше нет. Нет смысла оставаться здесь, пойдём.

Злобный оборотень начал сокращать дистанцию, но как-то несмело, будто боялся чего-то. Господи, защити, – не поднимая глаз, повторяла я про себя. Боясь прикосновения его холодных рук, я сильно-сильно зажмурила глаза. Я зажала в кулак ноющую ладонь и закричала с закрытыми глазами. Я вложила в крик всю свою боль, все отчаяние, несогласие со своим положением. Я так сильно сжала кулаки и глаза, что даже чувствовала, как из них что-то сочится. Я куда-то провалилась. Какое-то облегчение обвило моё тело. Ощущение невесомости. Какое-то белое пространство, и я в нем. Как непонятно и приятно. Я умерла?

Женское сопротивление

Глава 1

Я спускаюсь по широкой лестнице, держа на руках четырёхгодовалого сынишку Даниила и ещё кучу грязного белья подмышкой в стирку.

– Даня, не хулигань, – мягко сказала я, молодая мама, убирая ручонки сына от висевшей на стене вдоль ступеней фотографии.

– Надо прибраться. Какой у нас беспорядок, – все приговаривала я, целуя малыша-непоседу.

Я спустилась в просторную прихожую. Справа была ванная комната, отделанная синей керамической плиткой. В левом углу разместилась душевая кабина, правее прямоугольная широкая раковина для умывания с огромным зеркалом. Справа от входа уборная и стиральная машина. С обеих сторон у машинки стояли плетёные корзины для белья с декоративными крышечками. В одну из корзин я и определила грязное белье.

Выйдя из ванной, я направилась на кухню. Кухня-гостиная представляла собой обеденную и готовочную зону. Напротив, у стены расположился белый кожаный диван для отдыха. Над ним висел большой плоский телевизор.

– Даня, посиди здесь,

Я посадила его в детский стульчик, а сама подошла к плите помешать почти сварившийся суп.

– Скоро папа придёт с работы, мы его покормим и будем с ним играть.

– Папа придёт, – обрадовался малыш.

Заиграла мелодия на мобильном. Звонила подруга Кира. На часах было шесть вечера.

– Привет, подружка, – поздоровалась Даша.

– Да, Даша у меня идёт кровь из носа и лба. Он меня избил, – жаловалась полушепотом Кира.

– Опять? Кира, что на него нашло? Он же всегда такой весёлый, вежливый. Подумай, может он что-то знает или заблуждается в чем-то?

– Я не знаю. Я его боюсь, – рыдала подруга в трубку.

– Мне так тебя жаль. Тебя и Мишаню… Поговори с ним, спокойно. Пусть скажет, в чем дело.

– Я пробовала. Ни в чем. Он просто так бьёт меня кулаками, а потом, как ни в чем не бывало, просит накрыть на стол. Голос однотонный, без эмоций, как у робота. Нет того Сашки, за которого я вышла замуж пять лет назад. – Женщина на том конце задыхалась от слез. – У меня отец такой был, сосед такой. Выходила за Сашку, думала, у меня по-другому будет.

– Уходи от него, не терпи. У тебя один ребёнок. Как-нибудь. Ты ещё сможешь найти свое счастье. Жалко ребёнка. Он видит ругань, рукоприкладство. Что станет с его психикой?

– Даш, ты о чем? Куда уходить? Кому я нужна? Мамы не стало. Отцу я не была нужна никогда. Даш, так у многих. Я общаюсь с двоюродными сёстрами – у них такая же история, как у меня. У Ирки Родниной так, у Машки муж пьёт беспробудно, гнобит её по-всяки.

– Разводись.

– Он меня убьёт. Ты не представляешь, как он изменяется, когда выходит из себя. Он монстр.

– Кира…

У меня не было слов, для того, чтобы поддержать в такой ситуации подружку детства. Я не могла ей помочь. Хотела, видит Бог. Но чем?

– Всё, он идёт.

Она бросила трубку. Мои щеки горели. Хотелось пригласить её с ребёнком к себе, но я живу не одна. Мой Лёша не позволит. Он не сторонник лезть в чужие отношения, тем более семьи. Лёша мягкий, немногословный, добрый. Он хороший муж, отец пока двоих детей. Мне повезло с ним.

Мы поженились, когда нам было по восемнадцать. Вместе учились, жили в соседних домах. Мы больше, чем супруги, мы – друзья, выросшие вместе. Отсюда и взаимоуважение, привычка быть всюду вместе – мы называем это любовью.

Ника у нас родилась через пять месяцев после свадьбы. Это было волнительно. У детей родился ребёнок. Родители помогали, спасибо, научили азам материнства, а отцовство Лёша освоил через месяцев шесть. Он боялся брать на руки новорожденную до полугода. Брался за любую работу, только чтобы не оставаться наедине с малышкой. Он боялся её. На моих руках он её любил, играл с ней, общался, но в своих руках долго не держал. Позже признался, что боялся сломать маленькую драгоценность.

Через четыре года родился Даня. В двадцать два года мы уже были богаты двумя детьми, когда некоторые строили карьеру, искали того единственного. Многие крутили пальцем у виска, зачем, мол, обременять себя узами брака, детьми. Замужество постепенно выходило из моды. "Добровольно сдавать себя в рабство", – как выражалась моя однокурсница в университете. Я же сделала свой выбор и не жалела о нем. У меня все было хорошо. Двое здоровых детей, прекрасный муж, большой дом, машина в кредит. Всё это мы сделали вместе с моим Лешей, ну и родители немного помогли.

На часах – двенадцать ночи. Лёши все нет дома. Его мобильный не доступен. Что-то случилось. Моё сердце было не на месте. Он так сильно не задерживался. По крайней мере, звонил, если что, а тут и телефон выключен. Надо позвонить Артёму, они вместе работают на предприятии. Набираю.

– Артём, извини, что так поздно. Лёша не с тобой?

– Нет, Даша. Он поехал домой. Мы отметили день рождения коллеги. Не волнуйся, он скоро будет дома, – заверил меня его товарищ.

– Хорошо, извини.

Не находя себе места, я мерила шагами кухню. Дети уже спали наверху, в детской. Я ещё час побродила от окна к окну и прилегла на диван. Проснулась от того, что на лицо мне пролили воду. В испуге я вскочила. Передо мной стоял Лёша, сильно пьяный. Его брови сдвинулись, он был зол.

– Стерва, я тебе безразличен? – кричал он.

– Что ты творишь? Не кричи, дети спят, – пыталась его успокоить я.

– Не прикрывайся детьми, я