Глазомер! Быстрота! Натиск! - Андрей Владимирович Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– На, на, на! – Лукьян продолжал орудовать своим копьем, стараясь не подпустить всадников близко. Дважды уже проходил турецкий клинок рядом с его головой, только лишь немного не доставая. Так же с левой и с правой стороны орудовали своими совнями Горшков и Лыков.
– Пригнись, Лукьян! – раздалось за спиной. Егерь чуть присел, и прямо над его головой грохнул выстрел.
– Вот так, паря, молодца! – похвалил его капрал, перезаряжая ружье. – Хорошо ты эдак сразу от двоих отбивался!
– Назарович, там Тишку теснят! – крикнул копейщик и, сместившись влево, рубанул с размаху сипаха по плечу. Тот заорал от боли и, резко развернувшись, рубанул саблей по древку. И еще раз, пока опешивший егерь медленно пятился назад. В последний миг тот успел чуть отпрянуть, и клинок лишь просек его руку.
«Бам!» – хлопнул выстрел из пистоля, и пуля ударила всадника промеж глаз. Он откинулся назад и потом сполз на землю.
– Живой? – молодой прапорщик из первого батальона быстро осмотрел подрубленную руку. – Кость цела, жила просечена сильно. Перетягивайте руку выше раны, как и учили на занятиях, – кивнул он подбежавшему Горшкову и Лыкову. – Спиртусом ее пролейте и чистую повязку наложите! Ничего-о, солдат, мясо зарастет, и потом как новенький будешь!
В это самое время русские колонны вышли из перелеска и ударили по коннице турок во фланг и в тыл. Оказавшись между союзниками, словно между молотом и наковальней, сипахи запаниковали, вышли из боя и припустились прочь.
Полководцы перестраивали свои войска для новой атаки. Перед ними сейчас находился главный лагерь неприятеля. Там стояла наиболее боеспособная часть всего османского войска – турецкий корпус янычар численностью в пятнадцать тысяч человек. Его же поддерживало большое количество вспомогательной пехоты, артиллерия и конница.
Интервалы между батальонными каре быстро заполнила кавалерия, орудия выкатили вперед и повели губительный огонь по недостроенному турецкому ретраншементу. Стрелки-егеря били прицельным огнем с дистанции в три сотни шагов. Суворов отметил неуверенность в действиях турок и решил силами своей конницы произвести атаку позиций неприятеля. «…Когда сия пространная страшная линия, мечущая непрерывно с ее крыл из кареев крестные смертоносные перуны, приблизившись к их пунктам сажен до четырех сот, пустилась быстро в атаку…» – описывал он позже эти события.
Из интервалов приблизившихся вплотную к ретраншементам колонн вперед вдруг вырвалась кавалерия. Она наскоком преодолела неширокие здесь окопы и стала яростно рубить турок. Вслед за ней на позиции ворвалась и пехота союзников.
Хресь! Егор боковым ударом приклада в голову сбил турка на землю, отбил штыком ятаган янычара и, запнувшись о поверженное тело, упал на землю. «Ну все, вот мне и конец!» – мелькнуло в голове.
Сразу четверо набегали на него разом. «Хлоп!» – он разрядил единственный свой пистоль в живот ближнего и кинул его, словно бы камень. Жить осталось всего ничего!
– А-а-а, зарублю-ю! – раздался вдруг рев и, толкнув лежащего ногой, мимо пронесся Чижов Карп. Он мастерски, словно бы на привычном сметывании стогов в родной деревне, орудовал совней как вилами. Клинок на ратовище, порхая, так и сверкал на ярком южном солнце.
Удар наотмашь, еще один, еще! А теперь тычок! Боковой хлест! И турок с окровавленной головой, прихрамывая на подрубленную ногу, отступил назад. Второй раненый янычар выронил из подрезанной руки ятаган и тоже попятился прочь. Егорка, оправившись, подобрал лежащую рядом фузею и, вскочив на ноги, встал рядом с Карпом.
– Раз, раз, раз! – слаженно орудовали два егеря. Удар штыком, удар совней – штыком, совней.
– На! – Коробов выпрыгнул вперед и с размаху вогнал клинок штыка в грудь турка напротив. Двое остальных развернулись и дали деру.
– Тамбовский, спасибо тебе, – отирая пот с лица, проговорил Егор. – Если бы не ты, брат…
– Ничего-о, сочтемся, братишка, – тяжело дыша, пробасил тот. – Ты глянь, как басурмане-то резво побежали! Ну все, это уже для конницы теперяча будет работа.
Штыковой удар подошедших пехотных батальонов опрокинул турок. Они в беспорядке бежали к переправе у Мартинешта.
Визирь попытался было организовать оборону этой переправы, но не смог остановить свое отступающее, охваченное паникой войско. Огромная масса бегущих загромоздила мост и образовала большой затор. Конница пустилась вплавь через реку. Переправа затруднялась тем, что после прошедших недавно сильных ливней в Рымнике резко поднялся уровень воды.
Позади, вызывая ужас, били барабаны врагов.
– Спасайтесь! Суворов-паша рядом! Зеленые шайтаны показались! – проорал один, другой турок, и вся эта многотысячная масса, заколыхавшись и завопив, подалась к реке.
«Великий визирь с передовыми сам переехал мост на правый берег и его поднял. Турецкая конница от трепета бросилась вплавь и тысячами тонула. Оставшаяся на левом берегу конница и пехота рассеялись во все стороны без остатку», – писал в своем донесении после сражения князю Потемкину Александр Васильевич.
Турки более не стали оказывать никакого сопротивления союзникам и бросили свой лагерь у деревни Одоя. Их толпы бежали сейчас в сторону Дуная, к Браилову и Галацу.
Суворов был последовательным сторонником того, чтобы добивать неприятеля, сколько это только было возможно. Как он сам выражался: «Чтобы они снова потом супротив нас не встали…» Поэтому вдогон бегущим туркам пошла русская легкая конница. У реки Бузео она догнала отступающих и нанесла им там новое поражение, порубив и разогнав неприятеля по окрестностям.
Турки потеряли более пяти тысяч убитыми на самом поле боя и несколько тысяч во время преследования. Более трех тысяч их утонуло при переправе через реки Рымник и Бузео. У Браилова и Мачина их собралось в итоге только лишь пятнадцать тысяч, сильно деморализованных и безоружных. Все же остальные войска визиря рассеялись. Остатки когда-то огромной армии Хасан-паши направили далеко в Румелию, под крепость Шумлу. Для ведения войны они пока что не годились.
Победителями были захвачены трофеи: сто знамен, восемьдесят исправных орудий французской системы вместе с зарядными передками, множество фур с амуницией, с боевым припасом и провиантом, а также огромное количество всякого военного имущества.
Русские потеряли в битве при Рымнике сорок шесть человек убитыми. Сто тридцать три человека было ранено.
Потери австрийцев были несколько больше. Им досталось от сипахов у леса Крынгу-Мейлор.
– Преследовать басурман больше не имею возможности, – сетовал генерал-аншеф. – Приказано мне свою позицию под Бырладом о первую очередь держать, не допуская прохода неприятеля в тыл армии. А как было бы хорошо выйти к Дунаю, да и добить там османов. Они ведь сейчас весьма деморализованы! На них-то и пороха даже тратить не нужно. Крикнуть погромче: «Ура!» Да и забирай весь край под
