Поздние ленинградцы. От застоя до перестройки - Лев Яковлевич Лурье

На Богословском кладбище находится одна из самых посещаемых могил в нашем городе – место упокоения Виктора Робертовича Цоя. Цой, наверное, самый популярный певец в истории российской рок-музыки. Голос молодежи, которая живет и жила на окраинах огромных мегаполисов, голос безликих кварталов, построенных в брежневское время. Он выразил то, о чем они думали, но не могли сказать. И он умер молодым.

Артемий Троицкий: «Цой, в общем-то, был, наверное, первым таким пролетарским человеком, причём не наигранно пролетарским».

В «генеральском» красивом доме на углу Московского и Бассейной прошла юность Виктора Цоя. Здесь, в трехкомнатной квартире, он жил со своим отцом-инженером, мать – учительница физкультуры. У Виктора проходная комната. Отсюда он ходил в свои школы: сменил их три, потом в художественное училище, потом – в ПТУ учиться на резчика. И здесь же, в этом же доме, началась группа «Кино».

«Генеральский» дом на Московском пр.

Виктор Цой и его товарищи сильно отличались от тех, кто создал «Аквариум» и «Зоопарк». Дети спальных кварталов, они понятия не имели, кто такой Кастанеда, не сидели на ступенях Михайловского замка, не общались со стажерами из Америки и вообще редко бывали в центре. Их собирали не кофейные автоматы «Сайгон», а окраинные пивные ларьки. И создавали они не ленинградский рок – скорее, купчинский панк. Романтика, преодолевающая однообразие жилых массивов, застроенных «домами-кораблями» и 137-й серией. Цой вышел из той же компании, к которой принадлежал главный панк тогдашнего Ленинграда «Свин» Панов, будущий лидер группы «Автоматический удовлетворитель».

Алексей Рыбин: «Мы начали выпивать, говорить о музыке, потому что больше ни о чем не говорили тогда, в те годы, и нашли какие-то общие музыкальные приоритеты, да, какие-то любимые группы одни и те же у нас оказались. Потом выяснилось, что Витя играет на бас-гитаре».

Михаил Файнштейн: «Витя входил в группировку отъявленных панков, что в переводе на русский, язык – „хулиганы, „мерзавцы, „подонки. Туда входили такие люди приятные, как Свинья, Панкер, Пиночет, которого девушки ласково называли Пиня».

Алексей Рыбин: «Собственно, не было никакой группы, ничего не было – мы все играли вместе с Пановым, со Свином, все: Цой, я, Олег Валинский».

Игорь «Панкер» Гудков: «Первая песня, которую я услышал из Цоя, это „Когда ты был битником” дома у Паши Крусанова, Паша снимал квартиру тогда, и вот там Цой в первый раз ее сыграл, она ужасно всем понравилось, и тогда выяснилось, что у Цоя есть еще песни».

Павел Крусанов: «Что мы любили рок-н-ролл, будь то панк-рок или, скажем, буги-вуги, к чему склонялся часто Майк, но это всё равно был рок-н-ролл, и он нас объединял».

Рядом со Спасом на Крови находилось тогда Серовское училище. После 8-го класса Цой, который с детства занимался рисованием, поступил сюда, но учился недолго. Студент он был нерадивый и большую часть времени шлялся со своими приятелями по Невскому проспекту, бренчал на гитаре, пил вино, учебе внимания не уделял, и, в конце концов, его, естественно, выгнали.

Андрей «Вилли» Усов: «Он занимался некоторое время рубкой деревянных скульптур в каком-то садово-парковом хозяйстве. Вот можете себе представить, что работы Цоя стояли на детских площадках, всякие… Мишки, головы…»

Андрей Тропилло: «Кстати говоря, у Михаила Науменко дома была замечательной работы Вити Цоя пепельница в виде ступни человека, все пальцы, которого изображали пенисы, разных размеров. Так что резать он умел».

Виктор Цой и те, кто его окружал в начале 80-х, принадлежали, как сказали бы на Западе, к деятелям гаражного рока. Гаражей в социалистическом Ленинграде было не так уж много, чай не Америка, поэтому они играли в парадных и во дворах, гуляли по городским просторам и беспрерывно говорили о музыке. Они принадлежали к первому поколению мальчиков, воспитанных на музыке Гребенщикова и Науменко. Именно под влиянием творчества «Аквариума» и «Зоопарка» Виктор Цой и Алексей Рыбин создают свою первую группу «Гарин и гиперболоиды».

Борис Гребенщиков: «Рок-клуб – это серьезные длинные волосы, громкие гитары и громкий барабан. Вот люди, у которых этого не было, как бы они всерьез не воспринимались. И над „Аквариумом” все 70-е и особенно 80-е годы, в общем, все смеялись».

Алексей Рыбин: «Мы, поскольку любили группу „Аквариум” в силу того, что были такими же точно уродами, как „Аквариум”, не любили группы «Мифы” и „Россияне” и всегда хихикали над доморощенным хард-роком отечественного производства, который пел о том, что нужно открыть дверь, так сказать, впустить свет в этот мир, чтобы стали люди лучше, – вот об этом все пели. Борис Борисович об этом не пел, чем был нам мил, а Майк вообще пел про портвейн, баб, так сказать, и всё остальное, чем просто нас обаял. И мы не могли не подружиться с Гребенщиковым, просто не могли, потому что других людей не было».

В 1981 году слава группы «Аквариум» достигла апогея. И вот как-то Гребенщиков давал концерт в университетском городке в Старом Петергофе. Обратно домой возвращался на электричке, и к нему подсели два паренька с гитарами – явно хотели познакомиться.

Борис Гребенщиков: «Говорят: „Можно мы песню споем?” Я, хоть и был выпивший легкого вина, ну, интересно, и всё равно в электричке делать нечего: „Ну давайте”. Спели мне две песни: первая была никакая совсем – ноль, а вторая была бриллиант сразу: „Мои друзья идут по жизни маршем, и остановки только у пивных ларьков”. У меня челюсть отвисла».

Алексей Рыбин: «И Боря нам сказал: „Ребята, ”Гарин и Гиперболоиды” – это название не то, сейчас нужно называться одним словом, коротким, емким, ну вот, например, как ”Аквариум”, да, конечно, ”Аквариум”.” Вите сказал: „А вот ”Кино” как тебе?” Витя сказал: „Говно. Нет, не пойдет название. Это не название, безликое, абсолютно ничего за ним нет, ничего непонятно, какое кино”. Прошел день, прошел он в перебирании слов: „Космонавты”, „Ярило”. В общем, ничего не устроило никого, потом изможденный Витя сказал: „Хрен с ним, пусть будет ”Кино””.

Как известно, Гребенщиков находился в состоянии ожидания той молодой шпаны, которая сотрет его с лица земли. И вряд ли в тогдашнем Ленинграде кто-нибудь узнал о существовании Виктора Цоя, если бы не Борис Гребенщиков и Андрей Тропилло. Именно музыканты «Аквариума» вывели «Кино» на профессиональный уровень.

Алексей Рыбин: «Вся группа „Аквариум” устроила нам прослушивание с целью понять, достойны, ли мы записываться в настоящей профессиональной студии Андрея Тропилло. Мы сыграли весь репертуар, который был на тот момент времени, то