Стальная бабочка - Вячеслав Шалыгин

Когда в просторном гроте по ту сторону водной завесы оказались все, Сайрус бросил за спину инженерную гранату и перед условным входом быстро вырос двухметровый раскидистый куст. Минутой позже орфийское растение окаменело и как бы заперло дверь в убежище. Снаружи этого было не разглядеть. Но, даже если кто-то знал секрет водопада, пройти влед за беглецами он бы не сумел.

Хауэр отлично понимал ход мыслей Сайруса. Да, выстрел из гравика мог запросто «отпереть» эту дверь, но надо было знать, куда стрелять. А чтобы это узнать, следовало изучить данные разведки. А кто ходил в разведку? Бионики. Без гравиков. Значит, преследователи не проникнут в грот. Вот и вся цепочка рассуждений.

Первую треть, нечто вроде прихожей грота, покрывала неспокойная вода, но глубина была по колено, а дно устлано мелкими камнями, поэтому выбраться на сушу удалось без приключений вроде подвернутых ног или нового купания. Ближе к центру грота земля поднималась над водой на метр и тоже была усыпана обточенной галькой. Что там дальше, разглядеть без подсветки было непросто, ведь света, который пробивался сквозь водную стену, хватало, только чтобы осветить грот до середины. Но мароманны без труда просканировали все убежище, выяснили, какие в нем имеются щели, ниши и запасные выходы, а главное, убедились, что беглецы – единственные обитатели укромного местечка.

– Три расщелины, – доложил сгонявший в разведку Бозе. – Две из них сквозные – одна наверх, другая вниз, в подземную реку.

Вообще-то этим должен был заняться семьсот десятый, но доктор взял задачу на себя, чтобы не разрывать сцепку робокригов. Семьсот десятый подпитывал поврежденного Ботаника из своих энергозапасов и фактически не давал ему «погибнуть». Соваться во все щели грота этаким тандемом роботам было бы затруднительно.

– А наверх – это куда? – спросил командор.

– К зелени и птицам. – Бозе развел руками. – Там карабкаться надо почти вертикально двести сорок три метра. Я не полез. Но расслышал шум листвы и птичий гомон. И свежий воздух оттуда поступает.

– Семьсот десятый, расположись ближе к этой расщелине, – приказал Хауэр. – Чини Ботаника и следи за расщелиной вполглаза. Задача ясна?

– Так точно.

– Молодец. – Хауэр осмотрел других беглецов.

Как мароманны, так и дактианцы снова понесли потери. С одной стороны, то, что дактианцев стало меньше, было выгодно, однако, если рассматривать беглецов как сводный отряд, выходило как раз наоборот. А понимание, что горстка загнанных в грот людей, роботов и иже с ними – это теперь одна компания, становилось все отчетливее. Хотелось этого Максу или нет.

Командор обернулся к дактианцам. Сайрус сидел на корточках рядом с раненым бойцом по имени Бруно. Тот был явно плох, но пока жив и даже контролировал из последних сил ситуацию, не допуская большой кровопотери.

– Я помогу, – не столько спрашивая разрешения, сколько лишь оповещая Хауэра, сказал Бозе.

– Помоги. – Макс пожал плечами. – Если сумеешь разобраться.

– Принцип один. – Доктор сдернул с разгрузки медицинский контейнер. – Все мы люди, все мы человеки, если по большому счету.

Доктор присел рядом с Бруно, открыл походную аптечку и принялся колдовать над страшной раной дактианца.

Хауэр перевел взгляд на Маритту и Шершня. Они уселись на гальку почти у воды и устало свесили головы. Со стороны – утомленная ночной прогулкой парочка. Вильдерше оставалось только надеть романтичный венок на голову, а Шершню – обнять девушку, и будет полное сходство.

Глубже всех в тень забрался Момо, но темнота не помешала командору разглядеть жука. Кифер опустился на брюхо, забавно расставил лапы и будто бы бессильно опустил на землю хвост с грозным жалом. Как сказали бы мароманнские юмористы – откинул клешни. Что ж, ему тоже досталось. Хауэр не был уверен, но во время последней короткой стычки с десантом ему показалось, что Момо все-таки принял на свою хитиновую броню по крайней мере один гравиудар. Вроде бы ничем особенным это для жука не обернулось, но кто знает, что происходило у него внутри? Может быть, он получил нечто вроде контузии?

Хауэр завершил осмотр личного состава сводной группы, зафиксировав взгляд на робокригах. Ботаник тоже был формально «жив», но его порвало надвое, и теперь он был без ног, а главное, не имел центральной энергоемкости, которая у робокригов располагалась в нижней части корпуса. Семьсот десятый подключил его к своему аккумулятору, и Ботаник временно превратился в говорящий и стреляющий рюкзак за спиной у товарища. Со стороны их сцепка казалась двухголовым четырехруким робокригом-мутантом.

– Я должен поблагодарить твоих бойцов, командор, – неожиданно сказал Сайрус.

Было слышно, что эти слова дались ему с трудом. Казалось, их произнес не сам тактик Рем, а его «честь офицера». Хауэр мельком взглянул на тактика и коротко кивнул. У него тоже не возникало особого желания разговаривать с Ремом, но слова бывшего врага он оценил и принял. Правда, передавать робокригам не стал, им это было неинтересно. А вот слова командора, адресованные им лично, для них по-прежнему значили очень много.

Макс шагнул к бойцам и положил руки на плечи обоим.

– Вы хорошо сражались. – Хауэр запнулся, но решил все же отбросить формальности и больше не делать вид, что не в курсе некоторых «синтетических секретов». – Я знаю, что для робокригов важнее всего на свете Индивидуальное признание и как его подтверждение – прозвище вместо номера. Ботаник заслужил свое прозвище давно, теперь пришла твоя очередь, семьсот десятый. По праву командира и просто вашего старшего боевого товарища, даю тебе прозвище…

– Цербер, – не отвлекаясь от осмотра раненого, проронил вдруг Бозе. – В таком «двухголовом» виде очень даже похож.

Хауэр покосился на доктора, секунду подумал и кивнул.

– Цербер. Но не потому, что какое-то время тебе, семьсот десятый, придется оставаться условно двухголовым…

– Цербер, по разным версиям, был и трехголовым, – вновь вставил Бозе, – а по Гесиоду даже пятидесятиголовым.

– Вот именно. – Макс кивнул. – Цербер – это свирепый и неподкупный страж. И он непобедим для всех, кроме выдающихся героев вроде Геракла. Это перекликается с твоей боевой специальностью, семьсот десятый, ведь ты штатный боец прикрытия командира, тот же охранник. И ты тоже непобедим.

– Спасибо, командор, – робокриг коротко кивнул. – Служу Народной Диктатуре Маробода!

– Теперь уж скорее лично командору Хауэру, – с легкой усмешкой сказал Сайрус. – Простите, что вмешался в эту пафосную сцену.

Макс стиснул зубы и сдержался. Правда, не без посторонней помощи. Сначала ему помог личный синтетик, а затем доктор Бозе.

Синтетик отвлек Хауэра, прокомментировав реакцию семьсот десятого на присвоение прозвища. Внешне робокриг не проявил эмоций, лишь коротко поблагодарил командора, но синтетик Хауэра заверил, что по человеческим меркам Цербер испытывает максимальный душевный подъем и высказывает запредельную благодарность командору и доктору. Заодно, кстати, штудирует в параллельном режиме античную мифологию и очень доволен прозвищем. Ведь оно суровое, брутальное и действительно очень по теме.

А доктор Бозе сделал то, от чего воздержался Хауэр, но гораздо лучше – ответил Сайрусу не на кулаках, а «размазав» его словами. Уж что-что, а вправлять мозги Борис умел не хуже, чем лечить тело.

– Вы хотите поговорить, тактик Рем? – Доктор трансформировал боевой шлем в привычный наноузор на лице и взглянул на Сайруса с осуждением. – Что ж, давайте поговорим! Вы убедились, что мы были правы? И теперь скажите, стоило ваше упрямство таких жертв? Вы не сумели спасти ни весь свой отряд, ни хотя бы его остатки. По вашей вине в нем осталось… полтора бойца. Просто «замечательный» результат!

– Вы обвиняете меня? – Сайрус смерил доктора возмущенным взглядом.

– Вас, вас, – Бозе, не глядя на Рема, пару раз кивнул, – кого же еще? Выйди мы все вместе, новых жертв можно было избежать! Или вы хотите сказать, что виноват мистический сбой в системах наведения оружия десантников? Не пытайтесь затуманить мозги нам и себе, тактик. Космодесант лупил из ручных гравиков. Вот доказательство: типичная рана вашего подчиненного. В этом оружии нет никаких самостоятельных систем наведения, автоматика только корректирует прицел. Значит, целились в вас космодесантники намеренно. Заметьте, они могли бы пропустить вашу группу, ведь вы шли с приличным отрывом от нашего авангарда. В этом случае мы остались бы без живого щита в вашем лице. Против залпа сотни гравиков мы были бы бессильны, даже учитывая всю нашу нечеловеческую ловкость и скорость. Но ваши коллеги решили пожертвовать вами, как вы сами пожертвовали тем пилотом и летуном, пытаясь сбить нас на подлете к Эпсилону-13. Эффект бумеранга. Или, как говорили мои далекие предки: «Не плюй в колодец – откликнется, как аукал».