Великий притворщик. Миссия под прикрытием, которая изменила наше представление о безумии - Сюзанна Кэхалан

– Всего было пятьдесят пунктов, – сказала она. – Безумные времена требуют безумных решений. Нужно было убедиться, что за это время ни у кого не поедет крыша.

Несмотря на зрелость Нэнси, важно, что Розенхан возложил огромную ответственность на плечи ассистентки. Это было по меньшей мере непрофессионально. Забудьте об огрехах статьи: даже если бы данные эксперимента были безупречны, экспертный совет института, который следит за тем, чтобы научное исследование защищало «права и благосостояние предмета исследования», ни за что бы не одобрил его сегодня. Оно бы представляло слишком большую опастность его участникам, пациентам больниц и в определенной степени помощнице исследователя.

Но что насчет шести других псевдопациентов – Карла Вендта, Марты Котс, супругов Бизли и Лоры Мартин?

Ничего. Несмотря на их близость, Розенхан сохранил персональные данные всех участников исследования, кроме двоих. Я передала Нэнси всю информацию, которую мне удалось собрать из рукописей Розенхана. Я рассказала ей о Саре Бизли, псевдопациентке № 3, которая чуть не приняла лекарство, чтобы заглушить тревогу, и о педиатре Роберте Мартине, псевдопациенте № 6 с развившейся пищевой паранойей.

– Он думал, что еда отравлена? Это нехорошо.

– Да. И если бы вы это услышали, то наверняка бы сказали, что пора его оттуда вытаскивать, да?

– Вы шутите? Господи, он вышел бы в ту же секунду. Это просто нелепо. Ох, как бы я расстроилась, услышав это тогда, – сказала она.

Когда я описала художницу Лору Мартин, пациентку № 5, она спросила:

– Это та девушка из Честнат Лодж?

– Честнат Лодж?

Прослушивая запись, я слышу, как изменился мой голос. Наконец у меня появилась зацепка, опровергающая предположение Кеннета Гергена, что участники исследования были выдуманы. Честнат Лодж был известной частной психиатрической клиникой под Вашингтоном, где «эксцентричная» столичная элита стильно доживала свою жизнь. Джоанн Гринберг написала свой роман «Я никогда не обещала тебе сад из роз» по опыту своей госпитализации в эту больницу на лечение к знаменитому штатному психотерапевту Фриде Фромм-Райхман. Роман «Лилит» – история отношений между пациенткой и санитаром, написанная бывшим сотрудником больницы. Оба произведения стали бестселлерами и были экранизированы. Как я выяснила, по Честнат Лодж проходила линия фронта между мозгом и разумом – здесь догорал последний огонь психоанализа.

Честнат Лодж был основан на той идее, что богачи должны жить в психлечебницах в достоинстве и в безопасности. Истинной конечной целью не было «лечение» само по себе – вместо этого пациенты проводили годы (а то и всю жизнь) на ухоженной территории, играли в теннис, посещали арт-терапию и, само собой, ежедневные беседы с психиатром. Больница не занималась отвратительными процедурами, которыми пестрели другие почтенные психиатрические учреждения: никаких лоботомий, инсулинокоматозной терапии и электрошоков – даже лекарства не назначали. Затем пришел страдающий от депрессии доктор Рэй Ошерофф, 41-летний специалист по почкам, в 1979 году госпитализированный в Честнат Лодж с диагнозом «нарциссизм, уходящий корнями в отношения с матерью». В Лодже к нему почти год применяли «атакующую» и «регрессивную» терапии, которые лишь ухудшили его состояние, он похудел на 20 килограммов и бродил по восемнадцать часов в день. После этого родители Ошероффа перевели его в традиционную психиатрическую больницу, где ему диагностировали депрессию, лечили антидепрессантами и выписали через девять недель. Ошерофф обвинил Честнат Лодж в халатности (вопрос урегулировали во внесудебном порядке, говорят, речь идет о шестизначной сумме) – и этот случай доказал еще лучше, чем сам Ошерофф, что «психиатрия стала домом разделенным[87], – как писала доктор Шэрон Пакер в запоздалом некрологе Ошероффа в 2013 году. – Священные стены психоанализa рушились».

Зная эту историю, сложно поверить, как мало Честнат Лодж оставил после себя. Лучшие годы Лоджа закончились без фанфар, когда в 2001 году учреждение подало заявление о банкротстве. Имущество продали застройщикам элитных кондоминиумов. А затем 13 июля 2009 года лай «злой собаки» предупредил всех вокруг, что историческое здание объяло пламя. Все было утрачено. От Честнат Лодж ничего не осталось.

Но среди бывших сотрудников больницы есть и те, кто хранит живую память об этом месте. Один психолог, которая тоже работает в Национальном институте психического здоровья, привезла на нашу первую встречу альбом с фотографиями больницы того времени. Многие ли хранят фотографии со старой работы, особенно из психиатрической больницы?

– Вот летняя фотография. Видите? Двор замечательный, – сказала она, указывая на каштаны. Она показала мне тренажерный зал, бассейн, вспоминала, как свадьба бродила среди деревьев в поисках места для идеального совместного фото, не понимая, что они ходили по территории психиатрической больницы. Психолог с гордостью прогоняла их, осознавая, что для других все вокруг было так же красиво и умиротворенно, как и для нее.

– Пожалуйста, будьте благосклоны к Честнат Лоджу, – сказала она. – Я его обожала.

Я рассказала ей о своей миссии – об эксперименте Розенхана, о поиске участников и о вероятности, что кто-то из них мог проникнуть в Лодж. Психолог ничего не слышала об исследовании в Честнат Лодже, но призналась, что это было задолго до того времени, когда она там работала. К счастью для меня, когда еще не сгоревшую, но уже обанкротившуюся больницу закрыли и разобрали на части, ей удалось спасти металлический шкаф с картотекой, в котором хранились записи пациентов – каталожные карточки с информацией о каждом, поступавшем в Лодж с его основания: длительность пребывания, диагноз, дата поступления и выписки – документы, которые бы выбросили без ее вмешательства. Я была в восторге: этого было более чем достаточно, чтобы найти мою псевдопациентку. Она согласилась посмотреть, подходит ли кто-то под описание художницы и продолжительность ее пребывания, хотя и отказалась от моего предложения помочь покопаться в бумагах, сославшись на законы о защите персональных данных пациентов.

Она делала по-своему, а я – по-своему.

Если в Честнат Лодже записывали пациентов, я смогу найти Лору Мартин, псевдопациентку № 5, и у меня появится надежда на благоприятный исход всего предприятия. Была одна зацепка: в 1971 году Розенхан на шесть дней приезжал в Вашингтон – прямо в разгар исследования, и, возможно, в это же время Лора Мартин, единственная из всех псевдопациентов попала в частную больницу. Так что вполне вероятно, что в тот раз он посещал Честнат Лодж.

Я вернулась к рукописи Розенхана, чтобы изучить отрывки о Лоре, знаменитой художнице-абстракционистке, которая провела в больнице пятьдесят два дня и была единственной пациенткой с диагностированной маниакальной депрессией. Я перечитала главу неопубликованной книги, в которой говорилось о том, как Розенхана вызвали в больницу Лоры для консультации по «интересному делу», где он обнаружил, что это его собственная псевдопациентка.

Розенхан сделал подробные заметки по ее делу, цитируя психиатра Лоры, который использовал витиеватые термины, чтобы поставить диагноз на основании ее картин.

– Это слабо, – сказал