Амнистия - Андрей Троицкий

Машина остановилась. Локтев привычным движением вытащил ключи из замка зажигания. Журавлев открыл дверцу и вытолкал Бузуева из машины.

– Дождь сильный, – сказал Бузуев.

Локтев толкнул его кулаком в спину.

– Может, над тобой, сука, зонтик подержать?

Бузуев, сопровождаемый Журавлевым, пошагал вперед, в неизвестность, в чистое поле. Локтев засунул пистолет под ремень. Он обошел машину, открыл багажник, вытащил штыковую лопату и упаковку купороса. И отправился следом.

– Стой, – скомандовал Журавлев.

Бузуев остановился и окончательно понял, пощады ждать нет смысла. Рубашка намокла на дожде, сделалась сырой и холодной. Бузуева начала бить крупная дрожь.

– Сволочи, твари, – сказал он и заплакал.

– Что? – переспросил Локтев.

– Убийцы. Ублюдки сраные. Будьте вы прокляты.

Локтев воткнул лопату в землю, положил на мокрую траву пакет купороса. Сзади он не сильно ударил Бузуева ниже бедер. Колени взрывотехника подогнулась.

Дождь щекотал шею. Бузуев стоял на коленях перед неглубокой ямой, заполненной тухлой водой, и плакал. Слезы бессилия мешались с дождевыми каплями. Журавлев вопросительно посмотрел на Локтева.

– Ты знаешь какую-нибудь молитву?

– Только «Отче наш».

– Я тоже не знаю. Эта молитва не подходит к случаю. Хотя, за неимением лучшего, давай «Отче наш».

Локтев прочитал короткую молитву. Закончив, вздохнул и приставил ствол пистолета к затылку Бузуева.

– От себя хочу добавить, – сказал Локтев. – Эта пуля тебе от тех людей, кого ты взорвал в том кабаке. От них и от меня лично. Аминь.

Локтев нажал спусковой крючок. Грохнул выстрел.

Бузуев умер мгновенно. Пуля пробила затылочную кость и вышла из правого глаза. Труп упал в яму. По воде пошли пузыри. Локтев раскрыл пакет купороса и высыпал его в воду.

Журавлев поплевал на ладони и взялся за лопату.

Минут через двадцать, промокшие до нитки Локтев и Журавлев забрались в машину.

– Одной тварью на свете слало меньше, – сказал Журавлев. – Ты счастлив?

– Почти, – кивнул Локтев. – Для полного счастья остается только вступить в профсоюз. И заплатить первый взнос, чтобы почувствовать себя полноправным членом. Есть такой: профсоюз палачей?

Вернувшись в квартиру Мухина, Локтев принял горячую ванну.

Он долго сидел в воде, отмокал и листал иллюстрированный журнал. Он насухо вытерся полотенцем, накинул халат. Затем взял ножницы, вырезал из журнала репродукцию картины Дали «Кровь слаще меда». Конторскими скрепками пришпилил репродукцию на видном месте, над диваном. Мухин, сидя за столом, расставлял на доске шахматные фигуры.

– Что, понравилась картинка? – спросил он.

– Не картина, название понравилось. «Кровь слаще меда».

– Водки тебе давать? – спросил Мухин.

– На этот раз обойдусь.

Мухин покачал головой и не стал больше приставать с вопросами.

Глава двадцать пятая

Уже второй раз за нынешнее утро Тарасов подъехал к дому, где живет Катерина Уварова. Ровно семь тридцать утра, тишина. Остановил машину возле арки, в ста метрах от парадного, вылез и протер стекла. Оглядел двор. Скоро эта обманчивая тишина будет нарушена. Зря спите, люди, лучше смотрите в окна.

Тарасов снова занял водительское место, хлопнул дверцей. Эти старенькие «Жигули», купленные в Южном Порту, хорошая рабочая лошадка. На ней ещё можно пахать и пахать. Но долгая жизнь машине не суждена. Дело движется к удачной развязке. А если так, если деньги не сегодня-завтра будут в кармане, то колымага отечественного производства Тарасову ни к чему. Долларовые миллионеры «Жигули» не пользуют.

Он вытащил из бардачка миниатюрный бинокль с электронным стабилизатором изображения и осмотрел окрестности. Двор и дом видят последний утренний сон. Точнее, уже просыпаются. Вот дворник покатил детскую коляску, переделанную в тележку, к мусорным бакам. Вот хлопнула дверь подъезда. Молодой мужчина в костюмчике и галстуке, помахивая тощим портфельчиком, заспешил на службу.

Тарасов посмотрел на часы: и красавица уже встала, скоро выведет на утреннюю прогулку своего телохранителя, а заодно и пуделя.

Сегодняшним утром Тарасов уже побывал здесь в четыре утра. Серые сумерки, серое небо, в этот час город спит самым крепким сном. Он оставил машину на улице, перекинул через плечо ремень спортивной сумки, через арку вошел во двор.

Автомобиль Уваровой «Рено Лагуна» стоял метрах в тридцати от её подъезда. Как удалось выяснить, звуковой сигнализацией машина не оборудована, но противоугонная система установлена. Двигатель работает пятнадцать секунд, затем отключается, если он не запущен специальным кодовым ключом. Тарасов остановился рядом с машиной, прижался бедром к правой передней дверце. Расстегнул «молнию» сумки, вытащил длинную металлическую линейку.

Он поднял голову кверху. Темнеют окна дома, не шелохнутся ветви деревьев, даже птицы разлетелись неизвестно куда. Он прижал линейку к стеклу дверцы, стал опускать и поднимать её, пока не услышал щелчок. Все, путь свободен. Бросив линейку в сумку, Тарасов потянул на себя дверцу. Перед тем, как сесть в кресло, внимательно осмотрел салон.

Каждая мелочь должна остаться на своем месте, ничто не должно вызвать беспокойства или настороженности хозяйки машины и телохранителя, который сопровождает Уварову на работу и обратно. Тарасов сел в пассажирское кресло, тихо хлопнул дверцей. С пассажирского места перебрался на водительское сиденье. Положил рядом сумку. Он вытащил маленький перочинный ножик и отвертку, согнулся, снял пластмассовую панельку, укрепленную под приборной доской.

Длинными кусками лейкопластыря укрепил в полости под приборной доской стограммовую тротиловую шашку с вставленным в неё электрическим запальным капсюлем и торчащими из капсюля тонкими проводами. Затем перочинным ножом снял кусочки пластмассовой обмотки с проводов зажигательной системы автомобиля. Маленькими «крокодильчиками», аллигаторными зажимами, похожими на миниатюрные бельевые прищепки, соединил провода запального капсюля и провода зажигания автомобиля.

Тарасов привернул на прежнее место нижнюю панельку. Кажется, все в порядке. Когда Уварова сядет за руль и повернет ключ, произойдет замыкание и взрывчатка сдетонирует. Вся сила взрыва будет направлена на людей, занимающих передние сидения, прежде всего на Уварову. Тарасов взглянул на часы: он управился с работой ровно за тринадцать минут.

Он выбрался из машины, поправил чехол сидения, захлопнул дверь, пошуровал линейкой, запирая её. Тринадцать минут – это время. Куда безопаснее принести с собой заранее смонтированное взрывное устройство нажимного действия. Буквально за одну минуту его можно укрепить под водительским сиденьем. Взрывчатка сработает в тот момент, когда ничего не подозревающий водитель укладывает свою задницу в кресло.

Тарасов долго думал, какой из двух вариантов выбрать. В нажимных устройствах случаются отказы. И сила направленного взрыва приходится на ноги жертвы. Словом, Уварова может выжить. А живая Уварова, пусть и безногая, увечная, в планы Тарасова не вписывается.

Через минуту он вышел из арки, сел в «Жигули» и отправился на съемную квартиру. В запасе есть время. Нужно отдохнуть, вздремнуть часа полтора.

И вот он снова здесь, в этом чертовом дворе, который успел изучить вдоль и поперек.

В течение вчерашнего дня Тарасов несколько раз набирал телефон мобильно телефона Бузуева. Несколько длинных гудков. Затем компьютер голосом вежливой барышни отвечал: «В данный момент абонент недоступен». Куда же подевался Бузуев? Возможно, он оставил трубку дома, а сам заперся в гараже, залез под машину и забыл обо всем на свете. Думай, что хочешь. А человека нет.

В пять часов вечера трубку взяла жена Бузуева Марина Петровна. Голос у женщины надтреснутый, со слезой. Тарасов забеспокоился. Он объяснил Марине Петровне, кто звонит.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Я вернулась из больницы, от матери. На столе письмо от Сергея.

Марина Петровна, часто всхлипывая, прочитала письмо. А затем задала бессмысленный вопрос:

– Вы не знаете, где Сережа?

– Откуда мне знать.

– Я очень волнуюсь. Он мне оставил деньги на жизнь.

В голосе Марины Петровны прозвучала нотка гордости. Вот какой Сережа, отнял все деньги, а потом отдал, вспомнил, что жене не на что батон хлеба купить. Тарасов знал, что Бузуев обращается со своей женой куда хуже, инструктор собаковод Василец со своими овчарками.

– Да, он мне денег оставил, – повторила Марина Петровна.

– С чем вас и поздравляю, – ответил Тарасов.

– Но все равно я очень волнуюсь.

– Если что узнаю о вашем супруге, перезвоню.

Извинившись за беспокойство, он положил трубку. Все это очень странно.

С чего это вдруг Бузуев решил исчезнуть? Нервы сдали. В своем дурацком письме, в этой филькиной грамоте он сообщает, что дела идут все хуже и хуже. Какие именно дела? Он, видите ли, не может написать всей правды, да и в этом нет надобности. Действительно, нет надобности всем и каждому, в том числе жене Марине, демонстрировать собственную дурь.