Амнистия - Андрей Троицкий

Андрей Троицкий

Амнистия

Глава первая

Два поворота дороги отделяли Алексея Локтева от того места, где должна была оборваться его старая жизнь и начаться совершенно новая. Только два поворота и семь минут времени. Это были даже не повороты дороги, это были повороту судьбы. Но эти два поворота ещё предстояло сделать. А семь минут нужно было ещё прожить…

В свете редких ночных фонарей зелень деревьев приобрела совершенно новые неземные цвета и тона, сделалась масляно синий, рельефной, по особому выпуклой. Локтев подобрал в центре города пассажирку и теперь привез её сюда, на незнакомую городскую окраину, на узкую темную улицу с двухсторонним движением. Он сбавил ход «Жигулей», боясь в темноте угодить колесом в глубокую выбоину в асфальте или открытый канализационный люк.

«Московское время ноль часов сорок пять минут, – нарочито бодрый голос диктора вдруг сделался грустным. – Синоптики не обещают понижения температуры в ближайшие дни. По их прогнозам, жара, установившаяся в Москве, не спадет в течение всей недели. А дальше – посмотрим. Как говорит в таких случаях знакомая бабушка…» Локтева мало интересовало мнение знакомой бабушки, он перестал слушать. Действительно, жара давит на психику, а духота такая, что шуточки ведущего радиопрограммы, возможно, остроумные, не доходят до сознания, кажутся совсем пресными и вымученными. Сняв руку с баранки, Локтев крутанул ручку приемника, уменьшая громкость, повернул голову к пассажирке, женщине лет тридцати, устроившейся рядом, на переднем сидении.

– Теперь куда? – спросил он.

– Я не знаю.

Женщина поправила бретельку кофточки, сползшую с голого загорелого плеча.

– Мне кажется, мы заблудились, – добавила она.

– Мне тоже так кажется, – усмехнулся Локтев. – Уже давно кажется, что мы заблудились.

Но вот он, свет в конце тоннеля. Наконец-то. Локтев весело цокнул языком. Впереди освещенный перекресток, светофор, широкая «зебра» перехода. На перекрестке он остановил машину на зеленый свет, подождал минуту, может, появится из жаркой темноты какой припозднившийся пешеход. И Локтев спросит у него дорогу до этой проклятой Гжатской улицы.

Никого. Ни души. Пешеходная «зебра» пуста, а тени деревьев вообще ни черта не разглядеть. Локтев тяжело вздохнул, в конце тоннеля не свет, а все тот же густой мрак летней ночи.

– Сейчас направо или налево?

– Я не знаю, – женщина равнодушно пожала плечами.

Локтев пригнул голову, посмотрел направо: темнота, только сквозь листву пробиваются далекие огни какой-то высотки. Слева темнеет погашенными окнами трехэтажное кирпичное здание старой постройки. То ли завод, то ли фабрика, похожая на огромный барак с двухскатной крышей. Навстречу промчался пустой рейсовый автобус почему-то без номера, с выключенными габаритными огнями.

– Так нам направо или налево? Посмотрите повнимательнее, иначе мы тут досветла крутиться будем.

– Не знаю куда, честное слово.

Женщина рассеяно покачала головой.

– Не знаете, где живете?

– Я не москвичка, и тут не живу. Я в этом районе сдуру сняла квартиру. Не знала, что это такая дыра, дырища. Ровно три дня назад сняла где-то здесь квартиру. Я даже не знаю, где продуктовый магазин. Ночевала тут только один раз. Два раза приезжала сюда на такси, перевезла вещи от подруги. Дело было днем.

– Понятно.

Локтев достал из нагрудного кармана платок, промокнул лоб и шею, после минутного раздумья повернул направо. Он повернул именно направо, туда, где на дороге его ждали большие неприятности…

Женщина, перестала смотреть на дорогу, расстегнула сумочку, вытащила плитку шоколада «Басни Крылова», разорвала обертку и зашуршала фольгой. Локтев опустил ниже боковое стекло и сунул в рот сигарету, но забыл её прикурить.

– Шоколадку не хотите?

– Я хочу одного, найти вашу улицу, – ответил Локтев. – И ещё спать хочу. Когда вы садились около гостиницы «Центральная», сказали, что знаете дорогу. Сказали, что покажете мне дорогу.

– Да, знаю дорогу, днем знаю.

Женщина положила в рот кусочек шоколадки.

– Но ведь вы садились ко мне в машину ночью, не днем.

Локтев оборвал себя, продолжать пустые препирательства нет смысла. Что он хочет услышать в ответ? Он, Локтев, подобрал пассажирку в центре, согласился отвезти в Перово, до этой самой улицы, о существовании которой прежде не слышал. Обещал отвезти, потому что женщина сказала, что хорошо заплатит. Все ясно. Так что он хочет услышать в ответ? Еще одно «я не знаю».

Он затормозил, показалось, по правой стороне улицы в тени деревьев шагал какой-то мужчина. Дотянувшись до ручки, Локтев распахнул правую дверцу.

– Ой, уважаемый…

На ветру задрожали листья тополей. Издали донеслись чьи-то голоса. Пешеход исчез темноте так же неожиданно, как из неё появился. И чего он испугался? Бродят в ночи всякие идиоты… А может, и не было вовсе никакого пешехода?

В такую жаркую ночь человеку, просидевшему за баранкой часов семь, а то и десять часов подряд, все, что угодно, померещиться может. Чего и в природе не существует вдруг увидишь. Чертыхнувшись, Локтев захлопнул дверцу, тронул машину с места.

Деревья стали попадаться реже. По обеим сторонам кривой улицы, сколько хватало взгляда, потянулись серые железобетонные заборы производственной зоны. Вот наглухо закрытые металлические ворота какого-то склада, на газоне ржавый остов какой-то легкового автомобиля.

Железобетонный забор сменился кирпичным забором, по встречной полосе промчалась темная «Волга», прогромыхал грузовик с пустым кузовом. Наконец, на правой стороне улицы показалась жилая пятиэтажка светлого силикатного кирпича, Локтев снизил скорость, наклонил голову, стараясь разглядеть табличку с номером дома и названием улицы.

Дом, кажется, имеет номер – восемнадцатый. А улица? Локтев надавил педаль газа, проехал метров двести до следующего дома. Вот она, освещенная помирающей на глазах лампочкой плоская табличка. Черном по белому: улица Каскадная. Локтев почесал переносицу, о существовании такой улицы слышать не доводилось.

Он остановил машину на обочине, впритирку к бордюрному камню, включил в салоне свет, открыл бардачок. Разложив на баранке карту Москвы, долго хмыкал и водил пальцем по бумаге. Наконец, поднял голову, посмотрел внимательно на свою пассажирку.

– В Перово нет Гжатской улицы. Есть Братская. Может, вам именно туда, на Братскую?

– Нет, мне на Гжатскую.

– Но здесь нет такой улицы, хотите, взгляните сами, – он ткнул пальцем в карту. – Это новая карта.

Женщина скомкала бумажку от шоколадки и выбросила её на дорогу.

– А в каком же районе находится эта улица?

Локтев чуть не застонал от досады. Потратить столько времени – и все понапрасну.

– Какая именно улица?

– Ну, кажется, Гжатская?

– Подождите, вы сказали, что вам нужно именно в Перово. Не «кажется», а точно в Перово. Когда мы подъезжали к Перово, вы сказали, что нужна какая-то Гжатская улица. Я не мог проверить ваши слова, в этом просто не было необходимости. Хотя я даже не знаю, от какого слова происходит это название.

– Какая разница?

– Вот именно, какая к черту разница?

– Не ругайтесь.

– Я не ругаюсь. Я объездил с вами половину района, теперь развернул карту и говорю вам, что такой улицы здесь нет. Что будем делать?

– А где она есть, в каком районе? Может, я что-то перепутала?

Локтев снова склонился над картой, прищурился и запыхтел с такой натугой, будто поиск Гжатской улицы по карте требовал от него сверхъестественных физических усилий. Наконец, он ткнул пальцем в карту с такой силой, что смял плотную бумагу.

– Вот, вот где она, ваша улица. Только она не в Перово, а в Кунцево. Вы не москвичка. Возможно, вам трудно понять некоторые нюансы, некоторые тонкости. Но вы все-таки постарайтесь: Перово и Кунцево – это совершенно разные районы. В этом тонкость.

– Вы взялись довести меня до места.

– Я согласился довести вас до Перово.

– Довезите меня до дома, я хочу спать.

Темные глаза пассажирки сердито заблестели. Она захлопнула сумочку.

– Какое совпадение, я тоже хочу спать.

– Но вы ведь не бросите меня в незнакомом месте, на этой пустой дороге?

– Давайте так: я довезу вас до Рязанского проспекта. Там вы поймаете машину и поедите к себе в Кунцево. Договорились?

– Вы обещали довести меня до дома, – женщина упрямо поджала губы. – Я заплачу.

– Разумеется, вы мне заплатите, – кивнул Локтев. – В такую жару я не занимаюсь благотворительностью. Это против моих правил. Тем более не занимаюсь благотворительностью ночью. И на голодный желудок.

Локтев бросил карту в бардачок, развернул на ладони платок и, уронив в него лицо, промокнул испарину со лба и щек. Сил на пустые споры не осталось. Проще доставить эту слишком забывчивую дамочку, эту провинциальную бестолковку по назначению, до съемной квартиры в Кунцево, чем стоять посередине темной дороги и заниматься бессмысленными препирательствами.