Последний выстрел - Эмма Пиньятьелло

на него внимания. В зале было полно едва знакомых лиц, и он чувствовал, как раскручивается в нем привычное беспокойство – как узнать, кто может быть убийцей? Что, если вон тот отвернувший лицо тип и есть Скиннер? Грей огляделся, пытаясь отыскать красное платье, но так и не смог разглядеть Макс в черно-белой толпе. В следующий момент он свернул за угол, и узел тревоги в животе затянулся еще сильнее.

Расслабься. Она полицейский. С ней все в порядке. Но голосок беспокойства не умолкал – что-то не так.

В кармане беззвучно завибрировал телефон. Он взглянул на экран, и кровь забурлила от адреналина. Хотя Александра не могла нарушить правила и дать информацию о тех, кто посещал Либби, она сообщила имена ее сокамерниц и тех женщин, с которыми Либби чаще всего общалась в «Семпердоме». Остальное сделал контакт Грея, умевший добывать конфиденциальную информацию.

Он незаметно открыл телефон и успел прочесть бо́льшую часть сообщения, прежде чем Маттео что-то заметил.

– Обойдемся без грубостей, Хоук.

Грей положил телефон в карман. Прочитанного оказалось достаточно, чтобы запустить сердце в тревожном режиме. Что там говорила Макс о разговоре Либби с посетителем в худи? Что-то про школу… нет, не школу… Имя, а потом первая буква фамилии…

Эди П.

Маттео вывел его в коридор с гостевой ванной и стеклянными дверьми на балкон. Одна из подружек Фрэнки, вся в пирсинге, потягивала сигарету, прислонившись к стене. Завидев Грея, она лениво помахала ему. Он не ответил, а Маттео подтолкнул его в спину, заставляя идти дальше.

– Здесь для тебя достаточно приватно? – Грей не сопротивлялся, зная по прошлому опыту, что Маттео спросит один раз, а потом вырубит его и потащит за собой, если он не подчинится.

Маттео окинул взглядом укромный уголок и, скрестив руки, шагнул вперед. Ростом и телосложением он был полной противоположностью Джованни, но обоих отличала яростная, кипучая итальянская натура.

Если невысокий, округлый Джио напоминал шар для боулинга, то Маттео смахивал на кеглю и ростом лишь немного уступал Грею. Лицо Маттео украшала аккуратная седая бородка; Джио же довольствовался грубой тупой бритвой, а все прочее считал женским макияжем. Как и все выходцы из Северной Италии, Маттео отличался более светлой кожей, но сейчас его физиономия потемнела от ярости. Остановившись перед Греем, он сердито плюнул ему под ноги.

– Вам не понравилась еда, синьор Ла Маркас? – вежливо осведомился Грей, сопротивляясь желанию схватить Маттео за тонкую шею и ткнуть огромным римским носом в мокрое пятно слюны на полу.

– Каков наглец, посмел заговорить первым, – по-звериному прорычал Маттео.

Буквально загнанный в угол, Грей прислонился спиной к стене.

Маттео шагнул к нему. От него пахло табаком и ликером «Стрега».

– Ты привел в мой дом свинью, Грейсон? – тихо, но с леденящей душу угрозой спросил он.

– Я бы никогда не поступил так жестоко с невинным животным.

– Мой бармен сказал, что ты притащил копа.

Чертов Рафаэль. Откуда он узнал?

– Да, по-моему, Рафаэль теряет хватку. Знаете, был бы он лошадью, я бы… – Грей сложил пальцы пистолетом и приставил к виску.

– Вы расспрашивали о Скиннере. Полиция. На земле Ла Маркас. Ты знаешь, что это значит, Хоук? Тебе конец. И она… считай труп. – Маттео облизнул губы, словно уже почувствовал вкус крови Макс.

Черт. Черт. Почему он не сказал Макс, чтобы назвалась вымышленным именем? Привести полицию на территорию Ла Маркас было равносильно подписанию им обоим смертного приговора.

Но где гарантия, что помогло бы даже вымышленное имя? Макс – коп и никем другим быть не может. Коп из тех, у кого в мыслях только одно: задержать парня, защелкнуть браслеты и…

Макс.

Улыбка разрезала лицо Маттео, словно свежая рана, за которой блеснули золотые зубы. Что-то шевельнулось в памяти… Эди П. Сообщение, там было что-то насчет гала-шоу… Нужно только вспомнить. Что?

– Если ты сделал что-то с ней, – прорычал Грей, – если ты хоть раз взглянул на нее…

– Ох, Грейсон. Ты так долго находишься в центре этой войны, не будь же таким наивным. Джио разочаруется в тебе.

Грей оттолкнул Маттео – адреналин гнал, требовал действий, – но Маттео не пытался его остановить.

Опоздал.

Опять.

– Макс! – Он бежал по коридору, расталкивая важных гостей, не обращая внимания на летящие ему в спину жалобы.

Думай. Но думать он не мог. Не мог…

Нет…

Нет…

Он будто уходил под воду, глубже, глубже. И не мог всплыть, чтобы набрать в легкие воздуха.

Нет. Только не сейчас. Нет. Он должен спасти ее.

Он распахивал двери, вламывался в комнаты. Маттео, должно быть, отвел ее в какое-то укромное, тихое местечко.

– Макс!

Воспоминания о самом мрачном моменте обволакивали его, пытаясь затянуть глубже, придавить.

Нет. Он должен остаться здесь. Должен остаться с ней.

Борись. Не сдавайся.

Я здесь, – отозвалась она. – Я здесь.

Где? Где ты сейчас?

Я здесь.

Но где? Все, что у него было, это ее голос и воспоминания о ее руках, притягивающих его.

Он должен остаться здесь. Ради нее. Он должен вспомнить.

– Макс!

В этот момент он споткнулся о первое тело.

33

Макс

Макс никогда не носила таких дорогих вещей и теперь чувствовала себя не в своей тарелке, как платье из массмаркета в одном ряду со свадебными нарядами от Веры Вонг. Вместе с тем благодаря маскировке она обрела новую суперспособность и теперь могла разговаривать с людьми, не ощущая постоянной неловкости. Она не была собой, так что и стесняться было нечего.

Вот только… кто из присутствующих потенциальный убийца? А еще оставался тот непреложный факт, что ее бедное сердце было безжалостно растоптано начищенными до блеска парадными туфлями фиксера Барбарани.

Разделяй на части. Свекла в сэндвиче.

Сердце на полу.

Ты ведь так и не рассказала ему о своих чувствах.

Слава богу.

В голове крутились воспоминания – его руки, губы… Она пробежала глазами по толпе, высматривая широкие плечи и карие глаза, способные запросто стереть ощущение времени и места, благоразумие и здравый смысл…

Где, черт возьми, Кейн Скиннер? А это кто? Рафаэль? Почему у него поднос с едой? Макс впервые удостоилась чести присутствовать на столь важном светском мероприятии, но и она знала, что Арнольд Шварценеггер стоял бы в списке запасных официантов выше Рафаэля.

Пробираясь через толпу, бармен оглянулся. Полицейское чутье Макс не атрофировалось за месяцы пребывания в «Семпердоме»; от нее не укрылись поспешность в его шагах и настороженность во взгляде: так ведет себя животное, почувствовавшее опасность и старающееся не выдать хищнику свое положение.

Выбежав из