Цветы в тумане: вглядываясь в Азию - Владимир Вячеславович Малявин

царства Курги, встреча с которыми искупает все дорожные тяготы. Ну и, конечно, фантастический пейзаж вокруг. Аскетический пейзаж резких контрастов света и тени, формы и пустоты, который разрушает всякое согласие и целостность, ничему не дает быть, не позволяет ничем насладиться, каждой своей частицей обрывает существование вещей и в итоге предъявляет какую-то неведомую, невозможную жизнь после жизни, жизнь в смерти. Этот пейзаж сталкивает все формы с их инобытием и потому заставляет пережить невозвратность уже бывшего, иллюзорность видимого, тщету упований. Пейзаж-призрак, пейзаж-инвалид, уязвленный своей немощью. Утесы со своими уступами-колоннами – как мавзолеи безвестных героев. В окрестном «каменном лесу» – миниатюрном геологическом заповеднике – скалы-деревья выставили небу свои культи. Река Слонового Источника, бессильно катящая свои мутные воды в Индию, – как хирургический разрез на рыхлом теле долины.

Здесь смерть и ее уродство как бы витают повсюду, и недаром в ущелье около дворца есть пещера, куда, как сказывают, сваливают останки нежеланных мертвецов. Сунул руку в дыру – и вот она, смерть. В Курги она даже доступнее, чем в других местах Тибета.

Осматривать дворец Курги лучше на рассвете. Поскольку весь Китай живет по пекинскому времени, это происходит, к счастью, не слишком рано. Затемно нужно проделать путь в 20 километров среди пыльных утесов, а по дороге, как заведено нынче в «Тибете Китая», заплатить сотню юаней с человека полусонному смотрителю в палатке, что, разумеется, не освобождает от покупки входного билета во дворец. С въездом во дворцовый комплекс свои странности. Иногда приходится оставлять машину вдали от него, иногда можно подъехать к самым воротам. В любом случае посетителю предстоит подняться на почти отвесный холм высотой в пять сотен метров.

У подножия холма обитали простые подданные царства: воины, мастеровые люди, духовные лица. Археологи насчитали здесь остовы 445 жилых построек, 879 пещер, служивших помещениями для дворцовой стражи, 58 сторожевых башен, 28 храмов, 10 оборонительных стен и даже 4 туннеля. Относительно хорошо сохранились только два буддийских храма, именуемых по цвету их стен Белым и Красным. Оба построены в XV веке, во время очередного буддийского ренессанса в этих краях. Местные энтузиасты сумели частично защитить их от вандализма хунвэйбинов, и теперь их внутреннее убранство дает редчайшую возможность увидеть подлинные образцы средневекового искусства Западного Тибета: искусно выписанные, вспыхивающие на свете сусальным золотом фрески охристо-зеленых тонов, столь же тонко сработанные статуи будд с ликами, застывшими в нежно-покойной улыбке, – такую теперь нигде не увидишь. Некоторые статуи разбиты, и их головы лежат на куче обломков как памятник собственной красоте.

Дорожка забирает все круче вверх, вьется среди пещер и утесов-башен, а на самом верху превращается в почти вертикально выдобленный лаз. Других подступов ко дворцу нет. Так что даже у многочисленного вражеского войска не было никаких шансов захватить крепость.

Из туннеля выходишь на самый верх скалы и оказываешься на крыше не только дворца, но прямо-таки всего мира. Далеко внизу по-прежнему без конца и края разбегаются волны и буруны каменного моря. Вот брызнули из-за горизонта первые золотистые лучи, упали от скал прямые и густые, как тушь, тени. Синее, кристально-чистое небо постепенно белеет, наливается светом, контрасты форм и цветов слабеют. Можно идти осматривать дворец. Из его построек хорошо сохранился зал аудиенций с боковыми помещениями. Дверь напротив входа ведет на балкон, который буквально висит над полукилометровой пропастью: стоять на нем – отличный способ поддержать бодрствование духа. И не менее убедительное напоминание о том, что, если в «сердце Будды» природное и человеческое сходятся прежде форм и идей, то эта встреча требует пережить пустотность окружающего мира. А где же Внутреннее? Оно там, где ему и положено быть: под ногами. С вершины скалы узкий, длинный лаз ведет вниз в зимние покои дворца, вырубленные в мягком песчанике. Практично и глубокомысленно в буквальном смысле слова. Зимой в этом «небесном подземелье» температура постоянно держится на уровне 6–8 градусов. Холодновато, конечно, но простейший очаг с дымоходом и горячая пища могут сделать жизнь здесь вполне сносной. А безопасность для обитателей дворца была явно дороже комфорта.

Этот мрачный дворец-крепость основал сын несчастливого царя Ландармы, поклонника Бон и гонителя буддизма, за что он и погиб от отравленной стрелы, пущенной буддийским монахом. Наследник Ландармы счел за благо бежать на Запад, где его сыновья основали три царства, одно из них – Курги.

Дворец правителей Курги – памятник тибетских темных веков, почти не оставивший о себе следов в исторических хрониках. Но его облик и окружающая местность говорят о его обитателях красноречивее всех записей. Немногочисленные предания об этом почти сказочном царстве так же фантастичны и суровы, как его пейзаж. Рассказывают, например, что один из правителей царства, не вынеся вида жестокой битвы, разгоревшейся у подножия скалы, бросился в пропасть, чтобы своей жертвенностью положить конец усобице. И то верно, что бездна манит, и, говорят, монахи в горных монастырях порой бросаются в нее целыми стаями навстречу «золотому сиянию» Будды.

Итак, первой заботой правителей Курги была военная сила – главная опора их власти, а духовную санкцию этой власти давал буддизм, который довольно быстро здесь возродился и расцвел. Факт более чем любопытный, если учесть, что именно в этих краях находилось загадочное царство Шаншун, откуда в глубокой древности начало свое триумфальное шествие по Тибету учение Бон. Выходит, в Курги повторилась история древней тибетской империи и, как мы увидим ниже, с теми же трагическими последствиями.

Довольно быстро буддисты полностью вытеснили отсюда бонцев. Сейчас о первоначальной религии Тибета здесь напоминают только немногочисленные бесформенные развалины. Внук основателя царства даже постригся в монахи, а в 996 г. здесь был основан большой буддийский монастырь Тулин. Несколько десятков молодых монахов отправилось учиться в Северную Индию, а индийские проповедники стали частыми гостями в Курги. Появление здесь в 1043 г. знаменитого наставника Атишы заметно увеличило вес Курги в буддийском мире Тибета, сюда стали съезжаться ученые монахи со всей страны. О дальнейшей судьбе буддийской общины в Курги источники на протяжении трех столетий хранят молчание. Надпись, не так давно обнаруженная на стене в монастыре Тулин, сообщает о каких-то жестоких гонениях на монашествующих. Новое возрождение буддизма началось в XV в. с приходом в эти края «желтошапочной» секты Гелугпа.

Преследования буддизма, случавшиеся в Восточной Азии хоть и нечасто, но неоднократно и даже, пожалуй, с известной регулярностью говорят о том, что не все было гладко в отношениях между государством и сангхой. Если отбросить факторы экономические или личные – явно здесь второстепенные, – то причину, наверное, нужно искать в свойственной восточным религиям идее полной преемственности