Когда она искушает - Габриэль Сэндс

уже проснулся и зовет меня к себе. Я перелезаю через его ноги и устраиваюсь у него на коленях, но когда я целую его, он лишь чмокает меня.

— Мне нужно уехать на целый день, — говорит он хриплым от сна голосом.

— Еще так рано. Куда ты едешь?

— Сэл посылает меня в Милан, чтобы я кое-что для него привез.

Я обхватываю пальцами кулон на шее. — Драгоценности?

— Да. Очень много.

— Почему он хочет, чтобы ты достал их для него?

Джорджио поднимает одно мускулистое плечо и опускает его. — Держу пари, он хочет их продать. Его расходы возросли, поскольку он готовится к войне, а доходы упали до небес.

Тревога охватывает меня. — Когда ты уезжаешь?

Он снова целует меня, а затем осторожно снимает с себя. — Сейчас. Скорее всего, я вернусь завтра.

Я смотрю, как он одевается: белая рубашка, темно-синие брюки, пара платиновых запонок. Он надевает пиджак, затем часы.

Последний элемент ансамбля — пистолет, который он достает из комода и засовывает за пояс.

И вот так он превращается из Джио в человека Казалези.

В темноте этой комнаты легко забыть о том, кто мы есть во внешнем мире, но это была временная отсрочка. Все это закончится, а я все никак не могу заставить себя задуматься о том, что будет потом.

Джио поворачивается ко мне, и я сажусь на колени на краю кровати. Он притягивает мой рот к своему и крепко целует меня. Тепло разливается по телу, и я уже готова умолять его остаться еще ненадолго, как вдруг звонит его телефон.

Он взглянул на него и выругался про себя. — Мне нужно идти.

— Пожалуйста, будь осторожен.

Он встречает мой взгляд и мягко улыбается. — Я обещаю, пикколина. Держись подальше от неприятностей, пока меня нет.

После его ухода я никак не могу заснуть, поэтому еще час валяюсь в постели, а потом рано утром отправляюсь на завтрак. Я решаю пожарить картошку, чтобы к приходу Томмазо приготовить фриттату с козьим сыром и вялеными помидорами и подать ее с картошкой и листовым салатом.

Когда я прихожу на кухню, Поло уже там.

— Рано встал? — спрашиваю я, подходя к эспрессо-кофеварке. После инцидента в столовой, от воспоминаний о котором меня до сих пор бросает в пот, я его почти не видела, поэтому неловко избегаю смотреть ему в глаза.

— Да. День будет долгим, — говорит он, делая глоток капучино. — Я хотел бы набраться сил.

— Ну, Джорджио на сегодня ушел, так что если понадобится помощь, дай мне знать. — Я завариваю эспрессо и жду, когда шум закончится, прежде чем спросить: — Ты в последнее время часто выходишь из здания кастелло, верно? Что-то происходит?

Он фыркает. — Просто кое-какие дела с моей расширенной семьей. Мне пришлось позаботиться о некоторых вещах, но сейчас все в порядке.

— Я рада это слышать.

УДАР!

Я оборачиваюсь на звук и вижу, что керамическая кружка Поло разлетелась по полу.

Он ругается под нос и тянется за полотенцем, бросая на меня странный взгляд. Он выглядит усталым, под глазами темные мешки. — Я нервничаю. Слишком много экспрессо.

Он опускается на землю и начинает вытирать пролитый кофе.

— Не волнуйся, это бывает. — Я опускаюсь на колени и помогаю ему навести порядок, но мои движения замедляются, когда я замечаю, как дрожит его рука.

— С тобой все в порядке?

Он заканчивает убирать разлитое и спешит к раковине с грязным полотенцем.

— Я в порядке, — говорит он, повернувшись ко мне спиной. Закончив мыть руки, он берет чистое полотенце, чтобы вытереть их, и бросает его на стойку.

Я смотрю на его спину. Он такой напряженный. Интересно, почему?

Он поворачивается, и один взгляд на его лицо говорит о том, что с ним что-то не так.

По его виску скатилась капелька пота, а от того, как он смотрит на меня из-под бровей, у меня по позвоночнику пробегает ледяной холодок.

— Поло?

Он не отвечает. В его выражении лица нет и намека на юмор.

— Что происходит? — спрашиваю я, мой пульс участился.

Он делает шаг ко мне. — В последнее время ты проводишь много времени с Джорджио. Ты уже поняла, что он лжец?

Я нахмурилась. — Поло, о чем ты говоришь?

— Около года назад я написал письмо и попросил Джорджио передать его моему отцу. Ответа я так и не получил.

Я отступаю назад. Его лицо не выражает никаких эмоций, но в моей душе уже зазвенели тревожные колокольчики. Почему он говорит мне об этом?

— Мне… жаль?

— Видишь ли, я был уверен, что мой отец захочет написать мне несколько слов в ответ. Я спросил Джорджио, уверен ли он, что письмо доставлено, и он заверил меня, что так оно и есть. — Губы Поло кривятся в горькой усмешке, и он делает еще один шаг в мою сторону. — Он солгал. Он солгал, Мартина, но я не буду лгать тебе. Я говорю правду, когда говорю, что в том, что произойдет дальше, ты должна винить только Джорджио.

Задние поверхности моих бедер обо что-то ударяются. Я поднимаю ладони перед собой, страх зарождается в моем нутре. — Поло, остановись. Мне жаль, что Джорджио солгал, но какое отношение это имеет ко мне?

В его глазах плещется тьма. — К сожалению, все.

Он разводит руками. — Посмотри на это место. Посмотри, до чего дошли его деньги.

Он продолжает идти вперед. — И посмотри на меня, Мартина.

Он одергивает свою футболку. — У меня ничего нет. Ничего. Как ты думаешь, почему Джорджио прятал меня от отца все это время? Это не потому, что он пытается защитить меня. Он знает, что при тех же возможностях я бы добился большего, чем он. Я не был бы одиноким волком, действующим в стороне. Я бы правил Казалези рядом с отцом.

Кислый вкус наполняет мой рот. Я морщу лоб, пытаясь собрать все воедино. Он не может говорить то, что я думаю. — Твой отец…

Он ухмыляется, останавливаясь так близко, что я чувствую коктейль из пота и слабого одеколона. — Да. Мой отец. Наш отец. Сэл Галло.

Кусочки щелкают, но нет того чувства удовлетворения, которое обычно сопровождает решение головоломки. Вместо этого есть только холодный, жесткий страх.

Сэл. Вот кого я увидела в Поло. Что-то есть в его глазах, щеках, впадине на подбородке. Неудивительно, что я не уловила связи. Сходство настолько тонкое, что его почти нет. В Джорджио они вообще отсутствуют, а в Поло победили гены Сэла.

По коже пробегают мурашки, а в голове раздается чей-то крик.

— У нас одна и та же история, —