Почему забыли русских героев? Параллельная история Первой мировой войны - Валерий Евгеньевич Шамбаров

3 часа утюжили немецкие батареи. Нанесли им такой ущерб, что германское командование подняло всю наличную авиацию — найти аэродром «Муромцев» и уничтожить их. Сделать этого немцы не смогли. Вскоре Горшков продемонстрировал и другие возможности машины. Взял на борт запас бензина, фотоаппараты, наметил ряд железнодорожных узлов в глубине обороны противника, за 4 часа пролетел 500 км и привез командованию 50 снимков. По распоряжению Ставки на фронт было направлено 7 отрядов «Муромцев». Общее командование ими возложили на Горшкова. А в тылу профессором Николаем Егоровичем Жуковским была научно разработана теория бомбометания, началось серийное производство авиабомб ФАБ-16 и ФАБ-82.

Тем временем на фронте немцы еще пытались нажимать. 255-й Аккерманский полк формировался в торговых южных городах, в него попало много инородцев и прочего сброда (писари военного присутствия даже пустили слух, что полк остается в тылу, и торгаши несли взятки, чтобы попасть в него). В составе 10-й армии полк воевал плохо, среди солдат ходили разговоры, что русских все равно разобьют. А при очередной атаке немцев эта публика подняла руки вверх. На участке полка возникла брешь, в нее устремился противник. Соседним нашим частям пришлось снова пятиться от Августовского канала к Липску.

А на позициях 12-й армии завалили метели. Снег засыпал дороги, прервал связь с тылами. Передовые подразделения отрезало и от начальства, некоторые офицеры лейб-гвардии запустили службу и просиживали за болтовней в блиндажах. Немцы подобрались ночью к 6-й роте Семеновского полка — она спала. Неприятель свалился ей на головы. Ротный командир Веселаго дрался до конца, на его теле потом насчитали более 20 ран. Погибло и большинство солдат. Других увели в плен — в их числе был сдавшийся без единой царапины поручик Тухачевский. Но потуги Гинденбурга развить эти мелкие успехи стали безрезультатными. Фалькенгайн записал: «Немецкие силы дошли до пределов боеспособности. При своем состоянии… они не могли уже сломить сопротивление скоро и искуссно брошенных им навстречу подкреплений».

А 2 марта перешли в наступление 1-я, 12-я и 10-я русские армии. Маршал Малиновский вспоминал, как это было в 64-й дивизии 10-й армии: «Говорят, в Сувалках немцы собрали много русских пленных. Надо было их выручать. Между нашими и немецкими окопами проходил глубокий овраг с очень обрывистыми берегами, а его скаты были заплетены колючей проволокой и забросаны колючими “ежами”. Перебраться через овраг, чтобы овладеть позициями немцев, нечего было и думать. Но начальство отдало приказ: оборону немцев прорвать и овладеть Сувалками. К операции готовились скрупулезно: прямо в передовые окопы установили трехдюймовые пушки, чтобы они буквально на воздух поднимали немецкие траншеи, каждая рота получила пополнение… Ранним утром в предрассветном тумане наши орудия открыли огонь. Под прикрытием пушек и пулеметов наша пехота по-муравьиному полезла через глубокий овраг. И произошло почти невероятное: солдаты овладели-таки передними окопами противника, вернее тем, что осталось от этих окопов после обстрела прямой наводкой».

12-я армия Плеве связала группу Гальвица фронтальными боями, а 18 марта под Праснышем нанесла ей еще один сокрушительный фланговый удар и одержала блестящую победу. Разгромила 2 корпуса, они бросили всю артиллерию, их остатки в полном беспорядке отступали к границе. Русских пленных стали перегонять во внутренние области Германии, и немцы отыгрывались на них за поражения. Били, отбирали сапоги и заставляли идти по снегу босыми.

Победа была одержана и на берегу Балтики. Здесь в российскую территорию вдавался немецкий «аппендикс» с городом Мемелем (ныне Клайпеда). До сих пор его обходили стороной — он был очень сильно укреплен, его могла прикрыть артиллерия кораблей. Но германский флот парализовал Колчак. А гарнизон Мемеля пришлось забрать для подкреплений армии, в городе оставили лишь ландштурм. Русская Ставка узнала об этом, скрытно перебросила сюда войска. Внезапно они пошли на штурм, одной атакой разнесли ополченцев и овладели Мемелем. Всю Германию это вогнало в состояние шока.

Но и русское наступление к успеху не привело. В двухмесячных сражениях части поредели. Заготовленные запасы снарядов иссякли. Немцы отступили на тыловые рубежи и остановили дальнейшее продвижение наших армий. Хотя и германский план генерального прорыва был сорван. 31 марта гросс-адмирал Тирпиц подвел итог: «Русская армия дерется очень хорошо, а руководят ею гораздо лучше, чем можно было ожидать». «У нас начинают сдавать нервы. Гинденбург, видимо, дошел до предела».

Глава 28.

Перемышль

План Гинденбурга предусматривал не один, а два широких пролома русского фронта. Одновременно с Пруссией готовился удар в Карпатах. Здесь создавалась новая Южная армия генерала Линзингена из 3 германских и 5 австрийских дивизий, из Польши сюда перебрасывалась 2-я австрийская армия. Они должны были деблокировать Перемышль, пополниться его огромным гарнизоном, двигаться навстречу немцам, наступающим из Пруссии, — и вся русская группировка в Польше попадала в кольцо.

Перемышль считали чудом фортификации. Его укрепления были построены по последнему слову военной науки, могучие форты огрызались огнем сотен орудий. Крепость обложила 11-я армия Селиванова из двух «второсортных» корпусов. Осадных орудий у нее не было. Да и тяжелые можно было по пальцам пересчитать. А напрасных потерь Селиванов не желал, довольствовался только осадой. Его части окружали крепость окопами, перекрывали места возможного прорыва, изматывали австрийцам нервы артиллерийскими перестрелками, но на рожон не лезли.

Русское командование понимало — противник не оставит попыток освободить Перемышль. Разведка подтвердила: за Карпатами снова сосредотачиваются войска. Брусилов, по своему обыкновению, предлагал упредить их. Доказывал: если неприятели соберут могучий кулак, то попробуй угадай, где они ударят? И попробуй их останови, когда они попрут, сбивая по очереди перебрасываемые против них подкрепления. На Юго-Западном фронте наступление не планировалось, и Иванов был против. Но Брусилова поддержал Алексеев. Признавал, что разгромить врага не получится, но нужно помешать ему изготовить ударную группировку, пусть австро-германское начальство раздергивает свои соединения. Ставка согласилась с этим, разрешила наступать с ограниченными задачами.

Операция была возложена на Брусилова. Основной удар он наметил на участке от Дуклинского перевала до Белогруда, здесь собирались 4 корпуса. Этот удар так и не состоялся, но приготовления к нему все же спутали планы немцам и австрийцам. Они обнаружили выдвижение наших войск и, в свою очередь, решили упредить русских. Начать свою операцию раньше установленного срока, не дожидаясь, пока сосредоточатся все их силы. 23 января загрохотали вражеские батареи, и их армии устремились вперед. Причем выяснилось, что главная неприятельская и главная русская группировки нацеливались точно навстречу друг другу. Но противник значительно превосходил, теснил корпуса Брусилова. Сразу обозначилось, куда он продвигается — на Перемышль.

Брусилов начал сдвигать на этот участок соседние русские соединения. Но и к неприятелям прибывали новые части, наращивали натиск. Тогда Брусилов поступил вопреки всякой логике, отдал приказ 25 января перейти в контрнаступление. Его командиры были изумлены, переспрашивали. Какое уж контрнаступление, если они отходили. В лучшем случае с трудом держались в обороне. Но командующий армией категорически подтвердил — выполнять приказ! Войска стали неуверенно подниматься в атаки. И помогло. Австрийцы ничего не понимали, озадачились.