Чернокнижник - Александр Смирнов

— Не мы писали, а ты писал, — поправил приятеля Юрик.

— Что?! — ты хочешь сказать. Что за всё буду отдуваться я?

— А кто же? Лично я никого не шантажировал. Я сидел и писал главы романа. А ты носил кассеты Катерине. А теперь сопоставь: менты находят на месте происшествия фонарик с твоими отпечатками, в квартирах Семёнова и Ворошилова при обысках обнаруживают письма, написанные твоей рукой и с твоими пальчиками. Остаётся найти кассеты, которые ты отдал Катерине и дело можно передавать в суд.

— Ах, ты мразь! — крикнул Шурик и накинулся на бывшего приятеля с кулаками.

— Юрик точным ударом сбил противника с ног.

— А ты разве не мразь? Просто сегодня мне повезло, а тебе нет.

— Получи же поддонок!

Шурик поднялся с пола и снова накинулся на Юрика. Увы, Юрик был готов к этому. Увернувшись от удара, он сам нанёс удар так, что противник потерял равновесие и упал на пол, разбив в полёте голову о край серванта.

— Беги к Катерине, придурок! — посоветовал Юрик, — и любыми путями получи назад кассеты, а то сядешь вместе с Ворошиловым.

Юрик за шиворот поднял с пола извивающееся тело, дотащил его до лестничной площадке и хотел было отпустить, как Шурик, который не мог ответить сопернику физически, вывернулся и плюнул в лицо Юрику.

— Ах, ты сволочь! — крикнул Юрик, — Я тебе покажу!

Крепкая рука Юрика выпустила обидчика и замахнулась, чтобы ударить изо всех сил.

Этого мгновения хватило Шурику, чтобы встать на ноги и толкнуть противника. Тело супостата потеряло равновесие и повалилось на перила лестничного проёма. Послышался скрежет металла, секция перил не выдержала нагрузки и вместе с Юриком исчезла в проёме. На шум и крики стали высовываться соседи. Послышался лязг замков, а потом истошный женский визг.

— Убили! — орала перепуганная соседка.

Шурик, поняв что произошло, кинулся наутёк. Добежав до первого этажа, он перепрыгнул через тело своего приятеля и выскочил на улицу.

— Держите его! — продолжала визжать соседка, — это убийца!

Со стороны улицы послышался автомобильный визг тормозов и глухой удар.

— Держите убийцу! — продолжала кричать женщина.

В парадную вошёл мужчина. Он встал возле тела Юрика и снизу посмотрел на соседку.

— Его не надо держать, — сказал он ей. — он уже никуда не убежит.

— Почему? — не поняла соседка.

— У вас телефон есть? — спросил мужчина.

— Конечно.

— Вызывайте милицию. Скажите, что у вас два трупа.

***

Корреспондент больше не появлялся у Малышева. Да и зачем? Самая интересная и захватывающая работа закончена. Наблюдать за тем, как следователь выполняет скучную и нудную формальную работу, предусмотренную законом, было неинтересно. Однако и эта работа была выполнена. Малышев, подшив к делу последний листок, пошёл в кабинет к шефу докладывать о завершение следствия.

— Вот видишь, какое большое и интересное дело получилось при расследовании убийства простого бомжа?

— В суд подавать нечего. Все фигуранты дела погибли.

— Самое главное, что оно раскрыто.

— Да, загадок больше в нём не осталось.

— Всё же загадка одна есть, — сказал начальник.

Малышев с удивлением посмотрел на шефа. Тот выдвинул ящик стола и достал очередной роман Чернокнижника.

— Не читал? — спросил начальник.

— Мне детективов на службе хватает, — ответил следователь.

— А напрасно. Здесь подробное изложение твоего дела.

— Никакой загадки нет. Вы же сами приставили ко мне корреспондента, вот он и сливал писателю информацию.

— Даже если и так, то всё равно молодцы. Мы не успели дело закрыть, а они уже книгу выпустили.

Глава 23

В русском ресторане русских с каждым годом становилось всё меньше и меньше. Некоторые заходили, чтобы покушать экзотическую русскую кухню, некоторые, чтобы послушать русские песни, а кому то хотелось просто выпить настоящей русской водки.

За столиком в табачном полумраке, слегка пьяные сидели Мишель и полковник.

— Ресторан русский, — говорил полковник, — а сидят одни французы. Куда же все русские делись?

— Уехали в Россию, — ответил Мишель.

— Раньше они оттуда к нам ехали, а теперь от нас к ним едут.

— Там им лучше.

— Неужели в России лучше, чем во Франции?

— Ты живёшь старыми понятиями. Теперь это совершенно другая страна.

— И там лучше, чем у нас?

— Скоро будет лучше, — уверенно ответил Мишель.

— Откуда ты знаешь?

— Он дописал свой роман.

Мишель достал книжку и открыл её в том месте. Где была вложена закладка.

— У самого дна ущелья, — начал читать Мишель, — Россия расправила свои могучие крылья. Падение вниз прекратилось. Для этой многострадальной страны препятствий больше не существовало. Отныне на многие года ей предстояло взлетать только вверх.

Мишель посмотрел на полковника.

— Я читал, — ответил тот.

— Читал?

— Да.

— И опять не веришь?

— Теперь верю.

Полковник налил в рюмки водку и поднял свою.

— Давай выпьем за Россию, — сказал он. — Как никак, мы тоже имеем к ней отношение.

Они выпили, повернулись к сцене, где певец, одетый в национальный русский костюм, пел романс.

— Это Есенин? — спросил полковник.

— Ты уже и это знаешь?

— Изучил, — улыбнулся он.

Они ещё выпили.

— Дела в издательстве пошли хуже. — сказал полковник. — Французов интересует Франция, а он пишет про Россию.

— Значит надо ехать в Россию.

— Он там пишет про кризис, — сказал полковник, кивнув на книгу. — Неужели он будет?

— Ты опять не веришь?

— Я уже сказал, что верю. Надо подумать о будущем.

— Я уже подумал.

Мишель положил перед полковником какие-то бумаги.

— Что это?

— Я был в русском консульстве. Это твоя виза. Поедешь в Россию и подготовишь всё для возвращения домой нобелевского лауреата.

— Я же плохо говорю по-русски, — испугался полковник.

— Ничего, научитесь. Я буду рядом.

Мишель вытащил ещё бумаги и показал их полковнику.

— Это моя виза.

Пётр и Наташа стояли на своём любимом острове и смотрели на Сену.

— Неужели едем домой? — спросила Наташа, — даже не верится.

Пётр вытащил два красных паспорта и показал жене.

— Двуглавый орёл, — удивилась она. — А серпастого и молоткастого больше нет. Всё, как ты писал.

— Он есть и всегда будет, — сказал Пётр.

Жена с испугом посмотрела на него.

— Не беспокойся, он навсегда останется в истории.

— Когда мы сюда приехали, мы были совсем молодые, — вспомнила Наташа.

— Разве сейчас мы старые?

— Целая эпоха прошла. Неужели мы всё это прожили?

— Да, нам есть, что рассказать потомкам.

— Ты думаешь, что им это надо?

— Без прошлого не бывает будущего, — сказал Пётр.

— И это будущее…

— Оно прекрасно. Но, чтобы оно было прекрасно необходимо увековечить прошлое.

— Ты всегда писал о будущем.

— О будущем пусть напишет новое поколение, а нам с тобой есть, что рассказать про прошлое.

— Мне жаль уезжать из Франции, — с сожалением сказала Наташа. — Я уже так привыкла. Порой мне кажется, что я француженка.

— А мы никуда отсюда не поедем, — сказал Пётр.

Наташа испуганно посмотрела на мужа.

— Не бойся. Я решил не продавать наш французский дом. Пусть он так и остаётся нашим.

— А разве так можно?

— Можно. Мы будем жить и в России и во Франции. Теперь жизнь за границей не считается предательством.

— И мы снова сможем вот так стоять на Сите и смотреть на Сену?

— Конечно.

— Так что же ты стоишь, пойдём укладывать вещи.

***

"Умом Россию не понять". Как точно подмечено! Скажите пожалуйста, зачем изгонять из страны самых лучших представителей общества? Не знаете? Это и понятно. Вы пытаетесь решить этот ребус умом, и поэтому у вас ничего не получается. А Фёдор Тютчев догадался бы сразу: Изгнать надо затем, чтобы потом с великими почестями принять назад. Вот как всех назад с почестями примем, так можно следующую партию изгонять снова. Причём такая логика имеет место быть не только в масштабах государственных, но и в обыкновенных учреждениях среднего и даже мелкого звена. Кого в учреждениях встречают с почестями? Да тех, кого в своё время оттуда без всяких почестей выгнали. За примером далеко ходить не надо. Вот управление внутренних дел отмечает свой юбилей. Кто сидит в президиуме? Ветераны. Одного мы с вами знаем — это Андрей Андреевич, бывший следователь. В своё время его попёрли из управления, а сегодня он самый уважаемый человек. Нет, не самый. Для придания мероприятию ещё большего статуса, в гости к милиционерам пригласили человека, которого попёрли не из какого-то управления, а из самой страны, этот статус куда выше и почётней. К тому же он был ещё и нобелевским лауреатом. Старшее поколение помнило имя Петра Сапожникова, помнило как его "Трупопровод" читали по вражеским голосам. Вот такого гостя можно без всякого преувеличения назвать самым уважаемым.