Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе - Саймон Мюррей

Однако есть надежда, что в будущем мы избавимся от этой напасти. Мы строим на территории лагеря целую сеть дорог и бетонных площадок для палаток. Задача, конечно, исполинская, но легион располагает идеальной рабочей силой — дешевой, неутомимой и почти неограниченной. На утреннем построении из наших рядов вызывают плотников, водопроводчиков и прочих легионеров, обладающих навыками какого-нибудь ремесла, а нас, чернорабочих, делят на бригады. Иногда мы отправляемся на холмы и целый день копаем там песок, ковыряем гравий и собираем каменные глыбы, которые перевозятся на грузовиках к месту строительства, где мы разбиваем их тяжелыми кувалдами. В другие дни мы с утра до ночи готовим раствор и закидываем песок, цемент и гравий в бетономешалку. Зачастую мы работаем до глубокой ночи при свете автомобильных фар. Это бывает в тех случаях, когда заготавливается слишком много раствора, который должен быть израсходован до конца, или когда мы начинаем новую площадку и ее надо забетонировать целиком, чтобы она не растрескалась.

Самая тяжелая работа — строительство главной дороги, проходящей через весь лагерь. Каждая рота отвечает за свою часть дороги, между ротами ведется соревнование. Однажды мы наковыряли в холмах пятьдесят грузовиков крупных камней и затем в лагере дробили их в крошку с одним пятнадцатиминутным перерывом за весь день. А капралы стоят рядом, пьют пиво и подбадривают нас криками. Несмотря на все это, мы испытываем удовлетворение, видя, что дорога становится все длиннее. И всю эту титаническую работу мы проделываем мотыгами, лопатами и кувалдами, своими руками и своим потом. Куда там египтянам с их пирамидами до нас!

12 ноября 1962 г.

Дождь не прекращается, условия становятся все хуже — настоящий Сталинград. Стремительно наступает зима, и мы мерзнем. А с падением температуры падает и моральный дух.

13 ноября 1962 г.

1-й пехотный полк легиона передислоцировали во Францию. Там, в Обане, будет основана новая база. Название «Сиди-бель-Аббес» навечно останется связанным с легионом, но самого легиона там больше нет, разве что дух его, возможно, еще не выветрился. Гигантский памятник погибшим, известный каждому легионеру, был разобран по кусочкам и перевезен во Францию, с тем чтобы воссоздать его в Обане. Я этому рад. Утрата памятника была бы настоящей трагедией. Его перевозка знаменует конец статридцатилетней истории легиона в Алжире.

15 ноября 1962 г.

Вчера вечером я должен был заступить в наряд по кухне, но я не заступил, потому что пил в это время в фойе. Когда я пришел в свою палатку, там меня ждали три капрала: Гуль, Сот Гарсиа (которого я на дух не переношу) и Геберт. Геберт обычно как капрал неплох, но вчера он был в не лучшей форме. Каждый из них объявил мне по неделе нарядов вне очереди — три наказания за одно преступление. Я решил, что с меня хватит и пора мне самому становиться капралом, а потому выразил желание поговорить с командиром роты. Им эта идея не понравилась, так как они решили, что я хочу пожаловаться на несправедливое наказание, а свои истинные намерения я им не раскрыл.

Я вступил в состязание со всей троицей по употреблению чисто разговорных выражений, пока Геберт не заявил, что если я буду продолжать дерзить, то он выведет меня из палатки и пересчитает мне все зубы. Я, естественно, не мог остановиться сразу, хотя внутренне уже жалел об этом. Геберт под два метра ростом и бывает очень крут. Однажды во время драки он наполовину откусил противнику ухо и теперь говорит всем, что это его излюбленный прием. Тем не менее я сам напросился.

Если тебя приглашают выйти, ты идешь, как бы тебе ни было жаль своих зубов и ушей, потому что в противном случае ты конченый человек, на тебе будет несмываемое клеймо труса. Так что я пошел.

Но ушел я недалеко. У выхода из палатки мне преградили дорогу Тандуа, с которым мы сблизились в последнее время, и Губер. Они запретили мне выходить и сказали, что сделают из меня отбивную котлету, если я их не послушаюсь. С этими ребятами тоже лучше не шутить. Я пытался проскочить мимо них, но, к счастью для меня, они оказались проворнее и повалили меня на землю. Я ожесточенно сопротивлялся, однако проиграл. Но благодаря этому мне, слава богу, не пришлось выяснять отношения с Гебертом, а репутация моя осталась при этом незапятнанной. Разумеется, Губер и Тандуа к этому и стремились. Если ты видишь, что твоего друга могут прикончить, надо спасать не только его жизнь, но и лицо. Думаю, Геберт тоже был рад такому исходу. Он по натуре не драчун, и для него тоже было бы мало чести, если бы он избил человека, едва доходящего ему до пупка. Правда, и я не совсем уж дохляк какой-нибудь, и хотя он, скорее всего, в конце концов убил бы меня, это произошло бы не сразу и я успел бы оставить ему несколько чувствительных сувениров.

Гуль и Гарсиа отправились тем временем к Бенуа. Совесть их была нечиста, и они спешили настучать на меня, прежде чем я успею пожаловаться на них Жэ.

Сегодня Бенуа вызвал меня к себе и объявил мне восемь нарядов вне очереди. За что? За то, что я хотел обратиться к командиру роты через его голову, не спросив его разрешения. Затем он прочитал мне нотацию по поводу моего недостойного поведения накануне. Он явно подозревал, как и его ублюдки-капралы, что я хочу пожаловаться на какие-то несправедливости с их стороны. Когда он выпустил пар, я сказал, что несколько месяцев назад Жэ предлагал мне поступить в школу подготовки капралов и тогда я отказался, но теперь передумал и хочу сообщить ему об этом.

Бенуа в изумлении вытаращил глаза, а я радовался тому, что он оказался в таком дурацком положении. Лейтенант, конечно, понимал, что я чувствую в связи с этим, но даже не сумел достойно выпутаться из этой ситуации и сказал, что, по его мнению, я еще слишком молод. Я же старше его самого. Я подчеркнул, что решил подать заявление отнюдь не по собственной инициативе и если не подам его сейчас, то не сделаю этого никогда. В конце концов Бенуа разрешил мне поговорить с Жэ, и я уже побывал у него. Я поступлю в капральскую школу со следующим набором, где-то в середине следующего года.

16 ноября 1962 г.

Хаско был пойман на воровстве. Это меня удивило. Он, конечно, мошенник, но я не думал, что он станет красть в легионе. На это решаются лишь редкие проходимцы. Теперь он после соответствующей обработки в полуживом состоянии отбывает срок на «губе».

За эти два дня дезертировали семь легионеров. Хотя об ОАС в последнее время практически ничего не слышно, в полку непрерывно идет тайная вербовка. Лично мне предложений не поступало.

Сегодня в полк прислали двадцать новобранцев, чтобы заполнить бреши, оставленные дезертирами. Двое из них уже получили по восемь суток ареста за то, что курили, ожидая, когда их примет командир полка, чтобы напутствовать их в начале пути. Вряд ли подобное напутствие возможно где-нибудь еще, кроме легиона.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});