Быть собой (СИ) - "Sleepy Xoma"

С этим утверждением нельзя было не согласиться, хотя Элаикс очень уж подмывало заметить, что идиот был один, и он потащил за собой всех остальных. Но в самый последний момент он сдержался. Да, юноша не любил Ливитара, но все же сейчас они оба были в одной лодке.

— Что будем делать теперь? — спросил он вместо этого.

— Уходить отсюда на север.

— Без денег?

— Значит, без денег, да. Выбора нет. Фарийцы обязательно возьмут пленных и узнают все о наших тайных убежищах. Война полностью проиграна, но пока мы живы, сможем бороться.

Элаикс почувствовал неожиданную симпатию к этому странному человеку, завладевшему женщиной, которую он желал получить больше всего на свете.

— Скажи, отчего ты их так ненавидишь? — спросил он.

— Зачем тебе это знать?

— А почему нет? Делать нам все равно нечего, а так хоть время скоротаем.

— Совсем не убиваешься из-за полного разгрома и потери друзей, — невесело усмехнулся Ливитар.

Эти слова показались Элаиксу несправедливыми, все-таки Инатора он оплакал, но объяснять что-либо Бочке не было ни малейшего желания. Вместо этого юноша решил ответить язвительно:

— Как и ты.

Еще один смешок.

— Я уже привык. Когда фарийцы решили, что им нужны новые земли, — неожиданно начал говорить Бочка, — мне было пятнадцать лет. Достаточный возраст для того, чтобы взять в руки меч, сесть на коня и отправиться вместе с отцом на войну.

— Ты был знатного рода?

— Что-то вроде — у отца кормилось пятнадцать воинов. Он пошел за вождем нашего народа, как и все остальные. И мы дрались, о, как же мы дрались! — Тяжело вздохнув, Ливитар перешагнул через корягу. — Своего первого врага я зарубил именно тогда — в небольшой стычке, когда мы нарвались на отряд миригов.

— Кого?

— Ах да, все время забываю, что ты чужак. Это слабое племя, наши соседи с юга. Они сами призвали фарийцев к себе и всегда были лучшими союзниками имперцев, за что сейчас их купцы могут торговать по всей империи. Если так подумать, то эти парни оказались правы, склонившись перед богоравным.

— А сам император воевал против вас? — Элаикс тотчас же зацепился за интересную тему.

— Нет. Как говорят, этот трус вообще не любит высовывать нос из столицы. Сидит там безвылазно. А может, и нет его и в помине, может, фарийцы все выдумывают. Какая разница?

— Сейчас — никакой, — согласился Элаикс. — А что было дальше?

— А дальше нас разбили. Сперва один раз, потом еще один. Ты сам видишь, как воюют эти южане. Они как большие муравьи. Одного раздавить — плевое дело, но если их много, то лучше бежать.

— Их войско очень сильно и умело, — согласился юноша.

— Что, тоже ощутил на своей шкуре?

— Да, — сухо ответил тот, давая понять, что говорить на эту тему не собирается.

Ливитар понял, поэтому продолжил.

— Мы отступали, теряя друзей и земли. Город за городом, деревню за деревней. Худо-бедно, но смогли объединить всех: варстов, ниилов, ингров, оберов, и многих других, во только не помогло это. Некоторые племена — варсты например — перестали существовать. Эта твоя меченая девка как раз одна из них.

— Да, она говорила.

— Храбрыми они были людьми, но безрассудными, потому сейчас о них почти ничего и не слышно, а ведь в свое время варсты считались самым многочисленным племенем Ганнории! Удивляюсь, что Рваная выжить смогла.

— Слушай, всегда хотел узнать, но мне никто не рассказывал, за что вы так не любите ее и ее народ?

— За спесь.

— М-м?

Ливитар остановился, и обернулся.

— Не отцепишься ведь, пока не расскажу?

— И не подумаю.

— А хрен с тобой! Слушай. Их история как раз связана с моей. Эти засранцы откликнулись на наш призыв о помощи, когда драка уже шла полным ходом, но шансы еще оставались. У нас нашелся настоящий лидер по имени Айниритар, который за какой-то жалкий год сумел убедить всех ганнорцев из западных, северных и центральных земель на время позабыть распри и объединиться, он даже Вольных из-за реки призвал! Мы собрали громадную армию, и выступили навстречу фарийцам. Затем — осадили их лагерь. Тогда еще имперцы не перебили всех знающих, и нам было чем ответить их колдунам. Короче говоря, все выглядело не так и плохо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А потом стало плохо?

— Ага. Потом к фарийцам подошло подкрепление — три легиона.

— Большая сила.

— Очень. Но нас все равно было раза в три больше, и Айниритар решился на сражение. Племя Эльры оставили сторожить осажденных врагов.

— Их оказалось так много? — не поверил своим ушам.

— Я же говорю, в Ганнории не было народа более многочисленного и доблестного в бою, так что они точно могли удержать осажденных в лагере.

— Что, даже твой народ был слабее?

— Да, — нехотя признал Бочка, — мы тоже их боялись.

Элаикс не удержался, и присвистнул. За время, проведенное с ганнорцами, он успел узнать, как сильно северяне кичатся доблестью и воинской славой собственного рода. Стало быть, воины народа Эльры действительно были страшны в бою.

— Ага. Этих парней боялись, фарийцы долгое время пытались переманить их на свою сторону, но не вышло. У варстов дрались все — и женщины и мужчины и дети. Они больше походили на ирризийцев, нежели на ганнорцев.

Элаикс начал догадываться, что произошло дальше, но вида не подавал, а Ливитар, оказавшийся на удивление красноречивым человеком, продолжил свою повесть.

— Наверное, нужно было оставить возле вражеского осажденного лагеря кого-нибудь еще, однако Айниритар считал, что столь важное дело следует доверить лучшим. Увы, но лучшие думали по-другому. Они сочли, что их хотят лишить славы на поле боя, и когда сражение началось, они, недолго думая, сели на коней и помчались драться.

— А фарийцы?

— А фарийцы вышли из лагеря и ударили в спину.

Он снова остановился и присел на пенек, повернувшись лицом к Элаиксу. Молодой воин увидел две небольшие влажные дорожки, пробежавшие по щекам Бочки. Тот смахнул слезы рукой, уверенный, что юноша ничего не разглядел, и заговорил. При этом голос его звучал глухо и надтреснуто.

— В тот день я потерял отца и двух братьев и бессчетное число друзей. И я был не одинок. Из-за своеволия и глупости варстов мы лишились не только товарищей и родных, но и своей страны.

— Думаешь, если бы они послушались приказа, вы могли бы победить?

Этот вопрос заставил Ливитара гневно сверкнуть глазами.

— Да, могли бы.

«Ну победили бы вы в одном сражении, а дальше что?» — подумал Элаикс, однако опять не стал озвучивать свою мысль вслух.

— Но вы все равно сражались, даже после поражения?

— Да, и долго. Также, как и сейчас — прячась по лесам и кусая империю там, где это выходило. Но война окончилась именно на холмах близь разрушенного Найлихта, где полег цвет нашего воинства. После этого слабые побежали к победителям — молить о милосердии. Они его получили. Сильные не согнулись и стали рабами. Либо трупами.

— А варсты?

— Они — отдельный разговор. Кажется, когда-то давно, они доходили до самого Фара и разграбили его. Южане не забыли этого и не простили. Каждый варст, до кого добиралась Империя, либо умирал, либо становился рабом. Их землю раздали фарийским переселенцам и ганнорским союзникам, а сокровища пошли в казну.

— И все-таки, кое-кто спасся.

— Конечно. Но теперь, думаю, тебе понятно, за что Рваную ненавидят?

— Понятно, — кивнул Элаикс.

— Вот и хорошо, — Бочка поднялся. — Я немного передохнул, пойдем дальше.

И они пошли. И шли до тех пор, пока звезды на небосводе не начали меркнуть. Лишь тогда Ливитар сказал, что должен отдохнуть, и они отыскали небольшой укромный овраг, в котором Бочка и разместился. Элаикс же, несмотря на усталость, не мог и думать об отдыхе, а потому он отошел немного и присел прямо на мох.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Предрассветный лес жил своей жизнью, совершенно не обращая внимания на вторгшихся в его владения человечков. Наверное, он был таким же задолго до того, как в этих землях появились люди, и останется неизменным после того, как они исчезнут.