Мы воплотим богов - Девин Мэдсон

нас поместили, и вынуждены сами отвоевывать себе место в этом мире.

– Тогда защищай своих, а я буду защищать своих. На этой церемонии Гидеон может быть только мясом, брошенным на растерзание ее врагам, наживкой. Спроси, так ли она намерена поступить.

Тор медленно повернулся к императрице и начал переводить мой вопрос. На лице Мико мелькнул проблеск гнева и исчез. Она сухо ответила, а Тор неохотно перевел.

– Его задача будет заключаться в том, чтобы сбить всех с толку и разозлить. В разгневанном состоянии люди принимают плохие решения.

Это было похоже скорее на предостережение, чем на объяснение, но я все равно покачал головой.

– Все, кто там будет, желают Гидеону смерти. – Я посмотрел на госпожу Сичи, наблюдавшую за происходящим вместе со всеми. – Ты с этим согласна? Неужели тебя так мало заботит жизнь человека, за которого ты вышла замуж? Неужели позволишь ему стать приманкой?

– Можно подумать, он сама невинность, – фыркнула Нуру.

– Дело не в том, кто больше провинился, – сказал я. – Просто переведи вопрос.

Она бросила на меня полный отвращения взгляд, но перевела. Лагерь совсем затих. Даже охрана Мико встала поближе, все взгляды метались между мной, императрицей и ее мрачно нахмурившимся министром.

– Он не станет жертвой, – сказала Сичи устами Нуру. – Он будет с нами и под нашей защитой…

– И в нужный момент вы поставите на кон его жизнь, как планируете сделать с жизнью близнеца Лео.

Я указал на него, но он полностью ушел в себя, свернувшись калачиком и глядя в пустоту.

– Иногда приходится принимать трудные решения. – Голос Нуру, но слова госпожи Сичи.

Я будто снова смотрел, как мои Клинки обращаются против меня, против Гидеона, единогласно решив, что его жизнь ничего не значит.

– Лошадиное дерьмо! – Я вскочил, по жилам потекла ярость. – Вы просто в таком отчаянии, что готовы рискнуть чужой жизнью, не имея реального плана.

– Ты просил о сделке. – Мико дрожащей рукой указала на книгу. – Это значит, мы оба рискуем или чем-то жертвуем.

– Чем жертвуем? – Я наклонился, выхватил у нее книгу и поднял. – Ты ничего не теряешь! Тебе не нужна эта книга, она нужна мне. От нее зависит будущее моего народа, моего дома, и ты хочешь, чтобы я пожертвовал жизнью Гидеона в обмен на то, что ничего тебе не стоит?

Пока Тор переводил, Мико посмотрела на Гидеона, будто спрашивая его мнение. Мой ответ ничего не значил для нее, и я вскипел гневом.

– Не смей манипулировать им, заставляя пожертвовать собой ради твоего дела, – прорычал я. – Ответ – нет. Все кончено.

Все как один, гвардейцы Мико шагнули вперед. Один натянул тетиву лука, другие обнажили мечи, и все не спускали с меня глаз, ожидая приказа императрицы. С моих губ сорвался смешок.

– Подходящий конец. Ты приказываешь убить меня, как только я перестаю быть полезным инструментом.

Тор не перевел, его поза стала настороженной. Только когда Мико поторопила его, он начал, почти шепотом. Когда он закончил, Мико ничего не сказала. Она смотрела на меня, тянулись напряженные секунды, и я не мог перевести дыхание.

– Рах, – мягко сказал Гидеон, поднимаясь на ноги. – Я могу…

– Нет. – Я даже не посмотрел на него, сцепившись взглядом с Мико. Как глупо было думать, что между нами что-то есть. Что ей не всё равно. – Если книга и вправду так много для нее значит, ей придется приказать своей страже атаковать. Ваш ход, ваше величество.

Снова этот перевод шепотом. Госпожа Сичи о чем-то тихо переговаривалась с раненым министром, а позади меня раздался голос капитана Кирена.

– Ваше величество?

Мико подняла руку, как будто остановив даже движение ветра. Она держала нас, держала весь мир, молча, не двигаясь, не в силах сделать вдох, пока наконец не опустила руку. Легким покачиванием головы Мико решила мою судьбу. По приказу капитана Кирена солдаты сделали шаг назад, сухие ветки затрещали под их тяжелыми сапогами.

Ликование наполнило мою грудь, словно глубокий вдох, но оно было отравлено гневом и самообвинениями и скорее походило на облегчение, основанное на отчаянии.

– Иногда приходится принимать трудные решения, – сказал я, удивляясь собственной язвительности. Заткнув книгу за пояс, я отвернулся от Мико, Сичи, Кисии и всего, чем пожертвовал из-за своего неуместного чувства вины. Лицо Гидеона, стоявшего позади меня, оставалось непроницаемым. – Приведи лошадей, – сказал я. – Мы уезжаем. Сейчас же.

14

Мико

Стрела глубоко вошла в кочан капусты, листья разлетелись по сторонам. Мало что может доставить такое же удовольствие, как удар металла о пеньковую мишень, но хруст плотных капустных листьев близок к этому.

– А если мишень не останется неподвижной? – спросила Нуру, снова водружая поредевший кочан на жердь.

– Если пройдешься вокруг с кочаном, я покажу.

– С позволения вашего величества или даже без оного я, пожалуй, откажусь. Благодарю.

Сидевший на заборе чуть поодаль Тор подавил улыбку. А я заставила себя улыбнуться, но вышло все равно фальшиво.

Как только Нуру отошла, я взяла еще одну стрелу и отправила ее в несчастный кочан. Выглядел он хуже некуда: отсутствовали целые куски, листья растрепались, как всклокоченные волосы. Ни у Лео Виллиуса, ни у министра Мансина волосы не были всклокоченными, но я с удовольствием начинила бы обоих стрелами – пусть выглядят так, будто их растерзали козы.

Под пристальным взглядом обоих юных левантийцев я разделалась еще с одним кочаном. Хуже всего – ждать новостей. Матушка всегда говорила, что, если хочешь понять человека, нужно понаблюдать, как он ждет, время и неопределенность раскроют его нутро. Воспоминания о ней чуть не вызывали слезы, но я сдержалась и собрала стрелы, решив не позволять времени и неопределенности меня раскрыть. Матушки нет. И Раха тоже. Я всегда буду вспоминать их обоих с гневом и болью.

Я слишком далеко его оттолкнула. Слишком многого попросила.

Я отбросила эти мысли и вернулась к черте, которую провела по земле. Мы остановились, лишь чтобы передохнуть и дождаться подтверждения о перемещениях Мансина, и не только я пыталась не сойти с ума. Министр Оямада сидел, ковыряя землю палкой, как ребенок, а Сичи распаковывала и собирала обратно седельные сумки, чтобы чем-то занять руки. Даже капитан Кирен был на пределе, расхаживал туда-сюда в ожидании своих людей. Только Унус, близнец Лео Виллиуса, выглядел совершенно беззаботным. Со связанными руками он сидел на траве, скрестив ноги, закрыв глаза и обратив лицо к небу. Даже то, что мы едва избежали стычки с солдатами Мансина, его не тревожило. Похоже, окрестности кишели солдатами – небольшие группы прочесывали местность в поисках нас.

Я выпустила