Взрыв - Виктор Михайлович Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Его здесь нет. И не было. Зачем он вам? — взял Иван Андреевич Регину за руку — пульс у нее был нормальный.
— Он мне вовсе не нужен. — Регина встала с постели. — Вы как здесь оказались, господин профессор?
— Пришел посмотреть на подопытных. А вы?
— Отдыхала.
— А-а, вон как!.. — закусил губу Иван Андреевич. Врет Регина. Разве у нее нет другого пристанища? Теперь бы замести следы, чтобы она их не выследила, если вздумает.
По тону, по недоверчивому взгляду профессора Регина поняла: не верит. Ну и пусть не верит! Жаль, конечно, если она опять останется одна. Это — хуже некуда.
— Я бежала от Хаббарта...
Иван Андреевич пристально взглянул на Регину, на ее постель, вспомнил неподвижные зрачки: она действительно спала... все было похоже на правду. Его подозрения быстро растаяли, и он уже думал о том, как, наверное, тяжко пришлось Регине, если она решилась на бегство и нигде не нашла приюта, кроме вот этой казармы.
— Что вы намерены делать?
— Пока не знаю, — вздохнула Регина.
И это было похоже на правду. Если бы она знала, что дальше делать, то не остановилась бы на отдых в казарме, в этой обнаженной витрине: иди и смотри, кому не лень, в том числе и Хаббарт.
— Вам, Регина, нельзя оставаться здесь. В любой момент вас могут обнаружить.
— А вам, господин профессор? Вы тоже беглец, иначе бы не набирали консервы...
Отрицать было глупо, но и признаваться в своем бегстве Ивану Андреевичу не хотелось. Кто знает, что на уме у этой Регины. Он вспомнил, что совсем недавно предполагал вернуться за ней, если бегство удастся, а сейчас вот относился с недоверием... Он стоял, в раздумье рассматривая ее уставшее лицо:
— Что же все-таки будем делать?
Регина пожала плечами. На ее лице застыла скорбная гримаса — ему стало жаль хрупкую женскую незащищенность; ничего она не сможет сделать для своего спасения, ничего путного не придумает, если уж не нашла лучшего, как уснуть в казарме.
— Признаюсь, и мы с Робертом еще ни на что не решились. Не остановились ни на одном варианте. Можно пока переждать какое-то время в подвале этой казармы или какого-нибудь другого дома.
— В подвале? — удивленно раскрыла глаза Регина. — Там же... душно. И темно.
Это совсем по-детски. Петраков понял, что дельного совета от Регины нечего ждать. Она боится духоты подземелья и темноты и мало думает об опасности... Представил, что может случиться, если всю их компанию увидят на ярко освещенной дневным светом улице... А почему — увидят? И почему — на улице?
Иван Андреевич прикинул, сколько в городке под куполом отдельных квартир? Все они свободны. Отыскать трех человек в бесчисленном множестве каменных ячеек без какого-либо предательского сигнала — дело практически невозможное. Требуется много людей и много времени. Пусть попробуют найти, а они, беглецы, тоже ведь не будут сидеть сложа руки...
— Регина, мы сможем... продуктов побольше? Чтобы хватило на троих и надолго?
— Что вы надумали, господин профессор?
— Скрыться в какой-либо квартире. Выберем дом подальше от центра...
— А потом?
— Не знаю.
— Вот видите... Все равно ничего не получится. Каждая квартира замкнута. А насчет продуктов... Во всех квартирах имеется запас консервов.
Такое известие — еще один подарок судьбы. Первым подарком, к сожалению, почти бесполезным, было то, что Роберт когда-то строил городок под куполом. Ничего, может быть, на этот раз повезет...
— Роберт, вы справитесь с квартирным замком?
— Это несложно, господин профессор. Я многое умею. — Роберт выпустил из рук лямки ранца и пошел к выходу: — Я за инструментами. Они здесь, в казарме, я знаю. Тут многое можно найти.
Следом за Робертом направились Иван Андреевич и Регина. Иван Андреевич часто останавливался, осматривал то одного солдата, то другого и, словно извиняясь перед ними за свой уход, то поправлял на кровати одеяло, то передвигал на тумбочке журнал наблюдений подальше от края, то плотнее закрывал дверь тумбочки, будто стремясь лучше сохранить препараты.
Внизу, на площадке, их ожидал Роберт с набором отверток и ключей в руках. Все трое задворками вышли к концу одной из улиц, выглянули в сторону устремленной к небу главной опоры, перегородившей улицу с другой стороны. Было боязно видеть себя на пустынной улице. Они съежились, пригнулись в ожидании окрика, тревоги, выстрела.
— Ну, быстрее же! — взвыла Регина.
Прижавшись к стене дома, осмотрелись. Никакой погони.
— Господи, пронеси! Господи, пронеси! — шептала Регина дрожащими губами.
Опять задворками вышли на следующую улицу. И отсюда бетонная громада опоры, возвышаясь непреодолимой преградой, виделась так, будто никуда они не уходили.
— Чего мы ищем? Везде одно и то же! — уже умоляла Регина.
И тогда они направились в первый попавшийся на глаза подъезд...
Две комнаты, кухня, ванная, туалет. Квартира как квартира — входи и живи. Застеленные постели, несколько пар домашних тапочек в коридоре, письменный стол с пачкой чистой бумаги. Даже несколько комплектов мужского и женского белья.
В этой квартире Иван Андреевич почувствовал себя человеком, вошедшим без спроса. Хозяев нет, надо бы уйти, но некуда. Роберт поглядывал на профессора: как скажет ученый, так он, солдат, и будет действовать, ему не привыкать обосновываться на новом месте. Зато Регина вела себя так, будто она жила в этой квартире и является ее полновластной хозяйкой. Она безошибочно нашла посуду на кухне, запасы консервированных продуктов, телефонный аппарат, закрытый в стене коридора небольшим пейзажем в тонкой рамке из пластмассы. Когда все трое осмотрелись, Регина спросила:
— Что будем делать?
— Спать, — ответил, будто приказал, Иван Андреевич. — Надо собраться с силами.
И Регина тут же начала готовить постели. Взбила подушки на всех трех кроватях, убрала покрывала. И, как бы продолжая привычную работу, сняла блузку.
— Погодите, — остановил ее Иван Андреевич. — Давайте устроимся как полагается. Отнесем одну кровать в другую комнату, пусть там будет ваше жилище.
— Не все ли равно, — тускло ответила Регина. — Давайте отнесем, не велика работа. Я ведь без всякой мысли...
— Вот и хорошо. Зачем усложнять наш быт, стеснять друг друга...
— Как
