Песочные часы - Ольга Романовская

— Торха? — норн удивлённо вскинул брови и скривился. — Кто дал тебе право разгуливать по городу в неположенной одежде, будто свободная?

Ухватив за руку, он взглянул на надпись на браслете. И помрачнел, до боли сжав запястье. Я вскрикнула и взмолилась отпустить: неудобно стоять на цыпочках, да ещё железных тисках чужой хватки.

— Так это тебя, тварь, посадили рядом с дочерью?

Норн оттолкнул меня, от неожиданности я с трудом удержалась на ногах. В глазах его сквозило презрение.

Значит, передо мной отец норины Мирабель, граф Ларели.

Шоан, но я-то тут причём, я ведь не сама туда села, это всё хозяин!

— Рабыня обязана отвечать, когда её спрашивают.

— Я не знаю, что ответить, мой норн, потому что не понимаю, о чём речь.

— Зато твой хозяин знает. Предупреждаю, торха: не зарывайся! Ты никто и всегда должна об этом помнить. Забудешь, посмеешь причинить малейшее огорчение Мирабель, — пожалеешь. И ты, и ублюдки, которых родишь. А сейчас я позову стражу, и тебя переоденут.

Граф даром словами не разбрасывался: меня подхватили под руки двое солдат и отконвоировали во двор казённого дома. Под наблюдением норна раздели и кинули под ноги платье торхи, явно не по размеру. Мою одежду разрешили забрать, раз она куплена на деньги виконта Тиадея.

— Ну вот, всё как нужно, — граф окинул меня довольным взглядом. — Тебе к лицу уродливые вещи — отражают сущность. А теперь пошла отсюда!

Норн дал шпоры коню, с ног до головы окатив меня из ближайшей лужи.

Солдаты загоготали.

Отвернувшись, отряхнулась и, низко опустив голову, побрела прочь.

На лестнице столкнулась с госпожой. Естественно, та поинтересовалась, почему я так выгляжу. Рассказала только часть правды: что меня приказал переодеть какой-то норн.

— Ты не запомнила, как он выглядел?

— Это был… ваш отец, госпожа.

Норина Мирабель испуганно вздрогнула и приказала молчать.

Когда вернулся хозяин, ему донесли о неприятном инциденте. И, естественно, ему это не понравилось. Я, разумеется, не назвала имени обидчика, только улицу, на которой всё произошло.

Законы действительно предписывали торхам ходить по улицам в одежде, демонстрирующей их статус, поэтому норн выдал специальное разрешение на ношение обычного платья, велев всегда носить с собой. Оно пригодилось: гуляла я много, и одна, и с Рагнаром.

Рождение ребёнка изменило статус, резко уменьшив количество работы. Управляющий теперь не ругал за лень, не настаивал на обязательном присутствии на ежедневном собрании, поручая лишь совершать покупки. Пыль в комнатах вытирала по собственной инициативе, потому что привыкла. Хотя, не делай я этого, смотрели бы косо.

В августе, когда переболела какой-то дрянью и не могла кормить малыша, ещё раз навестила Тьёрна. Он обрадовался, никакими алтарями и обрядами не пугал, даже проводил до бульвара. Как делал и в дальнейшем, если мы засиживались — я начала регулярно бывать у него.

Осень вступали в свои права. Зарядили дожди, похолодало.

Я бегала по аптекам: подделывая рецепты, не могла заходить за каплями в одно и то же место. Тем более госпожа их тоже периодически покупала. Мне не нужны лишние подозрения и расспросы.

В тот день тоже посвятила покупке капель. Купить-то их купила, только позабыла о коварности погоды: попала под дождь, настоящий ливень.

Зябко кутаясь в опрометчиво надетую вместо пальто шерстяную кофточку, за считанные минуты промокшую насквозь, быстро поняла, что бороться со стихией бессмысленно, и юркнула под ближайший навес. Тут уже прятался мальчик-разносчик и парочка влюблённых.

С волос текло. Не хватало ещё заболеть!

Дождь всё не кончался, а я начала шмыгать носом. Сняла мокрую кофту, но не помогло. Кожа покрылись мурашками.

До особняка Тиадеев далеко, целых три квартала. Зато до улицы Белой розы всего пара минут быстрой ходьбы.

Задумалась: прилично ли навязаться в гости к магу? Но, с другой стороны, он же мне всегда рад, да и я всего на пару минут, обсохнуть. Раз Тьёрн волшебник, то наверняка знает, как превратить мокрые вещи в сухие. Даже если нет, под крышей у камина теплее, чем на промозглой улице.

Решившись, шагнула под дождь и, придерживая юбку, чувствуя, как хлябает в туфлях вездесущая вода, поспешила к нужному перекрёстку.

Улица Белой розы, конечно, не так респектабельна, как наша, и дома на ней перемежаются с лавками, но чистая, с узким тротуаром, петляющим вслед за причудливыми изгибами мостовой.

Перепрыгнув через сточную канаву, прижавшись к фасаду дома, огляделась, сориентировавшись, и юркнула за поворот, мимо цветочной лавки.

Уже через минуту стояла на крыльце двухэтажного дома с горшками петуний в окне первого этажа и звонила в дверной колокольчик.

Мне открыла служанка, поинтересовавшись целью визита. Узнав, что я к магу, без вопросов посторонилась, пропуская в холл.

Когда Тьёрн говорил, что снимает комнаты, я предполагала, что он имеет в виду часть дома, но ошиблась. Респектабельность — не последнее дело для привлечения клиентов, и маг заполучил во временное пользование небольшой особнячок на восемь комнат. Хозяйка же жила отдельно, у дочери.

Меня провели на второй этаж и оставили стоять перед дубовой дверью.

Стыдливо глянув под ноги: вода с волос и одежды стекала на пол, — постучалась.

— Войдите! — раздался серьёзный голос Тьёрна. Наверное, я его отвлекаю.

Не удержавшись, чихнула. Ну вот, всё-таки простыла!

Дверь отворилась сама, явив взору уютный кабинет, обставленный по вкусу владельца.

Тьёрн сидел в кресле у камина и с глубокомысленным видом изучал цвет напитка в бокале. На столике рядом с бутылкой лежала заложенная костью какого-то животного книга в потрёпанном переплёте. Название стёрлось.

— Иалей? — искренне удивился маг, отставив вино на стол. — Что-то случилось? Впрочем, всё потом, ты же промокла до нитки!

Он, не касаясь, передвинул к камину второе кресло, усадил туда, а сам ушёл, сказав, что на минутку. Вернулся с флягой рашита. Я запротестовала, напоминая, что кормлю сына, но маг и слушать не стал, практически насильно влил в рот стакан обжигающей жидкости, дав запить четвертью стакана воды. Затем заставил разуться и вытянуть ноги к огню.

— Нет, Лей, так дело не пойдёт. Одежда тоже мокрая, а ты чихаешь. Дело может обернуться воспалением лёгких, — покачал головой Тьёрн. — Раздевайся.

— Что? — я испуганно взглянула на него.

— Снимай платье. И чулки тоже.

— Платье вовсе не мокрое, только слегка влажное…

— Ну-ну. Посмотрим, сколько воды я из него выжму. Так что не дури, я тебе плед дам. И ведь под платьем у тебя всё равно что-то есть, — лукаво подмигнув, он отвернулся.

Вздохнув, стянула чулки — от них действительно сейчас больше вреда, чем пользы, а вот с платьем расставаться не торопилась.

— Какие же стеснительные девушки пошли! — обернувшись, хмыкнул Тьёрн, подошёл, развязал мой пояс и начал расстегивать крючки.

Покраснев, оттолкнула его и вскочила на ноги.

— Хорошо, я ушёл за пледом, переодевайся спокойно. Только сними его, а то действительно заболеешь.

Маг вышел, а я, немного подумав, решила раздеться.

Платье прилипло к телу, в некоторых местах превратившись во вторую кожу. Теперь оно казалось гадким и противным.

У камина было тепло даже в нижней рубашке, а тут ещё рашит начал действовать.

Поджав под себя ноги, сидела в кресле, вытянув руки к огню.

Вернулся Тьёрн, неслышно подошёл сзади и кинул на колени плед. Я поспешила в него завернуться, скрыв от глаз мага глубокий вырез. Он его заинтересовал: взгляд скользнул вниз по коже.

Налив мне ещё, на этот раз вина, Тьёрн устроился напротив и, усмехнувшись, поинтересовался:

— А под нижним бельём ты по-прежнему прячешь капли? Видимо, люди не меняются. Да не бойся, не расскажу. Ты ему наследника родила, заслужила хоть временный отдых. Хоть чуть-чуть согрелась?

Кивнула.

— Ничего, мы тебе сейчас массаж с одной мазью сделаем, разгоним кровь по жилам.

Маг не обратил внимания на мои робкие возражения, выудил из ящика стола баночку, открыл, разогрел немного её содержимого в ладонях и, наклонившись, что-то прошептал.

Комнату наполнил приятный медовый запах.

Щелчком пальцев перенеся баночку на стол, Тьёрн подошёл ко мне:

— Лей, вытаскивай из-под себя ноги и расстанься на время с пледом.

Вытянув мою правую ногу, он положил её себе на колени и начал массировать холодные скрючившиеся пальцы, заодно нанося на кожу медовую мазь.

Напряжение спало, я расслабилась, даже прикрыла глаза — настолько это было приятно. Теперь он массировал щиколотки. Всё выше и выше, откинув в сторону мешающий плед.

Опомнившись, когда подол рубашки задрался до бёдер, я поспешила отдёрнуть его, слегка наклонилась и ощутила на губах поцелуй Тьёрна. Обняв, он притянул меня к себе, взял на руки и, сев, устроил на коленях.