Дети ржавчины - Михаил Тырин

Потом я сидел на камне и смотрел, как колышется вода в озере. Неподалеку валялся небольшой грубо сколоченный плотик, непригодный даже для ребенка, с привязанным увесистым булыжником на длинной узловатой веревке.

Места были безрадостные, неживые и дикие. В этом краю имелось много таких мест. Мне подумалось, что вода и все, что вокруг озера, могли пострадать от нашествия аэроидов. Кто знает, что на уме у этих летающих болванок. Захотели убили человека, захотели - озеро...

Солнце уже прилично нагрело охлажденную дождем землю, и я решил искупаться. Упасть в эту воду и представить, будто лежу в горячей ванне, в душистой пене... Я даже скинул штаны и куртку, подошел к воде, но так и не рискнул окунуться. Есть живая вода, есть мертвая. Живая, говорят, полезна для жизни и здоровья, а вот мертвая... Кто ее знает? Для пробы я решил, не сходя с берега, чуть сбрызнуть кожу - в пути мало возможностей помыться.

И в этот момент меня наконец позвала Надежда. Я побежал к ней, одеваясь на ходу.

- Ты хорошо плаваешь? - спросила она.

- Нормально, - я понял, что купания все-таки не избежать, поэтому перестал одеваться, лишь прикрылся курткой.

Но девушку не интересовала моя нагота. Она приблизилась к кромке воды, присела.

- Здесь, наверно, крутой обрыв, прямо от берега.

Раньше тут была станция. Такая же, как наша. Можешь нырнуть и осмотреть дно?

- Нет проблем. Только вот... Здесь нормальная вода?

- Вода как вода. Ты чего-то боишься?

- Чего бояться? Акулы здесь не водятся, однако вода какая-то странная.

- Тогда ныряй.

Я попробовал ногой холодную чистую воду. Потом разбежался и прыгнул. Проплыл с десяток метров, чтобы разогреться, попробовал глубину.

- Ныряй! - донесся голос Надежды.

Я набрал воздуха и перевернулся вниз головой, загребая руками. Перед глазами взорвалась и рассыпалась туча мелких пузырьков, и сразу же темная глубина надвинулась, обожгла холодом, мягко сдавила виски. Я погружался все глубже, стараясь изо всех сил, но бороться с Архимедовым законом и одновременно пытаться что-то рассмотреть очень трудно. Перед всплытием я успел запечатлеть в памяти лишь один расплывчатый и странный образ: идеально ровное дно и десятки каких-то темных пятен, расположенных на нем в строгом геометрическом порядке. Я даже не успел понять - реальность это или подводная галлюцинация, как вода и холод вытолкнули меня на поверхность.

Надежда помогла мне выбраться, дала отдышаться, лишь потом вопросительно посмотрела в глаза.

- Там очень глубоко, - проговорил я. Надежда кивнула, словно ждала этого ответа. - Сейчас отдохну и еще попробую. Тогда точно скажу.

Я уже понял, зачем на берегу лежал игрушечный плотик и как его использовали местные мальчишки. Попрыгав на берегу и разогревшись, я оттащил плот метров на десять в воду и, ухватившись за веревку, столкнул камень. Он тут же потащил меня вниз, да так быстро, что затрещало в ушах. Через несколько секунд камень упал на дно, а я остался висеть, уцепившись на веревке.

Теперь у меня уже не оставалось никаких сомнений. Дно было ровным, как мощеная площадь. В строгом порядке под водой расположились черные коробки размером с железнодорожный вагон. Хотя за размер я поручиться не мог - в воде все выглядит иначе. Я казался себе духом, парящим над вымершим подводным городом. Прежде, чем иссяк кислород в легких, я успел убедиться, что не все коробки сохранились - некоторые были деформированы, а от иных остались лишь груды обломков. Впрочем, таких было мало. Подводный город казался почти целым.

- Я нашел твою станцию! - крикнул я еще раньше, чем ощутил твердое дно под ногами. - Там сотни одинаковых прямоугольных домиков, я видел это!

Девушка дождалась, когда я выберусь и окажусь перед ней.

- Так что ты там видел, Олег?

Я рассказал. Рассказ получился коротким, хотя мне казалось, что впечатлений уйма. Надежда выслушала меня, но не спешила разделить радость. Она задумалась.

Я начал одеваться, так как порядочно продрог. Девушка медленно пошла вдоль берега, раздумывая. Я забеспокоился насчет лошади - она не была стреножена и могла в поисках корма забрести на край света. Впрочем, животное оказалось дисциплинированным - продолжало пощипывать травку на подъеме берега, не ища лучшей доли.

- Олег! - послышался голос Надежды. - Скажи, там очень глубоко?

- А что, у тебя есть какие-то планы?

- А у тебя?

Я пожал плечами.

- Думаю погреться, поднакопить сил и попробовать донырнуть до самого дна. Чтобы потрогать эти домики руками. Там глубоко, но ведь мальчишки как-то достали блок.

- Ну, потрогаешь руками, а дальше что? - насмешливо спросила девушка.

Я тоже усмехнулся и пожал плечами. А она вдруг стала серьезной.

- Ты не видел там что-то, кроме этих коробок?

- О чем ты?

- Такая штука... - она изобразила руками некие фигуры, пытаясь объяснить. - Словно башенка, ажурная, понимаешь?..

Я напряг память. Видимость под водой была скверная, но не исключено, что там была именно такая башенка, которую я мог принять за разрушенную коробку.

- Не знаю, озеро большое, - неуверенно проговорил я. - Может, нужно посмотреть подальше от берега?

- Она должна быть рядом с берегом, - возразила Надежда. - Недалеко от станции, понимаешь?

Я задумался. Возможно, я действительно что-то такое там видел, но не обратил внимания. Снова лезть в воду, проверять?

- Нет, - задумчиво покачала головой Надежда. , Она словно разговаривала сама с собой. - Ты не сможешь найти. Я сама должна нырять.

Я оглядел ее с головы до ног, прикидывая, насколько ее смелость соотносится с возможностями.

Надежда, заметив это, усмехнулась.

- Вот я тебя и спрашиваю, - заявила она, - там очень глубоко?

- Очень, - ответил я. - Без специальной подготовки лучше не лезть. Что угодно может произойти - от судороги до потери ориентации.

Она вздохнула и некоторое время смотрела мимо меня на темную гладь озера.

- Ничего, - упрямо произнесла она. - Ты мне поможешь.

Я пожалел, что не разжег заранее костер. Купания на голодный желудок порядком выматывали, а кусочек огня мог бы скрасить трудности. Уже вечерело, солнца становилось мало. Надежда сняла комбинезон, ничуть не стесняясь меня. Тяжелый пояс упал, брякнув о камни. Я украдкой взглянул на ее худое и все еще бледное тело и вдруг понял, что ни сейчас, ни раньше ни разу не подумал о ней как о женщине. Она все еще оставалась для меня человеком из железного саркофага. И это было странно, ведь на всем свете для меня нет никого ближе этой рыжей веснушчатой девчонки.

Мы вместе доплыли по плотика, я поднял из глубины камень, сворачивая веревку в аккуратную бухту. Я понимал, что девушке холодно, слышал, как стучат ее зубы, но видел ее глаза, в которых светилась неукротимая воля.