Охотники за сказками - Иван Симонов

Заметно, дедушка ожидал чего-то неприятного и готовился к нему.

Даже в отношении нашего сна он стал не так строг и разрешал посидеть вечером дольше обычного, словно наше присутствие приносило ему хотя бы некоторое успокоение.

Так же тихо, перекидываясь редкими и незначительными словами, сидели мы и в этот вечер.

— Ты шел бы спать, маленький, — нетвердо посоветовал мне дед Савел.

— Не хочется. Я посижу еще немножко, дедушка.

И снова тихо.

Так мы сидим без сказок, без разговоров, прислушиваясь только к немолчной тишине леса.

К полуночи, когда Большая Медведица опрокинула ручку ковша книзу, дедушка отправил нас спать в шалаш, а сам один остался сидеть на своем чурбанчике перед темным кострищем.

Уже сквозь сон я услышал встревоженный голос деда:

— Ребятки, вставайте!.. Одевайтесь, ребятки! Маленький, ты лучше остался бы…

Костя Беленький откинул край плаща над входом — и зажмурился. Яркая струя света ослепила заспанные глаза.

— Смотрите, смотрите! Дедушка, что это?! — оторопев, спрашивал он.

— Пожар, ребятки!.. Лес горит, ребятки!.. — сдавленным голосом шептал дедушка.

— Бежим! — моментально вскакивая, крикнул Ленька.

— Лопаты, лопаты захватите! Землей… окапывайте!.. Засыпайте…

Это не была команда. Но никакая команда не могла бы воодушевить нас сильнее этих с трудом произнесенных слов. В них передал старый лесник и свое отчаяние и надежду на нас. В них звучали просьба и доверие почувствовавшего свою старческую слабость человека, который вверял нам судьбу леса и свою судьбу.

Мы бежали, не рассчитывая и не жалея сил, пока несут ноги. Впереди, со злостью закусив губу и разметывая широкими штанами опавшие шишки и хвою, мчался Ленька Зинцов, за которым не могли угнаться ни долговязый Костя Беленький, ни тем более мы с Павкой.

— Не отставай! — тяжело дыша, торопил меня Павка, помогая перелезать через стволы старого бурелома.

— Быстрее!.. Нагибайся ниже! — в другом месте протаскивал я его за руку под кустами ели.

Огонь впереди, то прорвавшись, взвивался вверх широкими выхлестами, то падал в глубину, освещая и заслепляя нам путь.

Горело над озером, в той самой делянке, где мы недавно собирали сучья. Огромные кучи хвороста занимались одна за другой, и между ними тянулись дымно-огневые полосы. Тлеет, расползается серым пеплом сухая хвоя. Белесые огоньки широкими полосами расходятся по жухлой прошлогодней траве, жарко занимаются под смоляными пеньками, трещат в кустах можжевельника.

С какой стороны подступиться?! Какой огонь гасить?!

Ленька с ходу перепрыгивает через низкие огнистые полосы, торопливо отаптывает вокруг себя дымящуюся траву и хвою и с силой втыкает лопату в землю. Куча хвороста пылает перед ним огромным смоляным факелом, высоко взметая искры и обдавая жаром.

Лопату за лопатой швыряет Ленька рыхлую землю в самую гущу огня, не обращая внимания, как языки пламени подбираются, окружают его со всех сторон.

Мы с Павкой в две лопаты пытаемся погасить вторую кучу хвороста.

Костя Беленький россыпью сеет землю с лопаты по стелющимся красным змейкам.

— Выходите из круга!.. В ширину не пускайте!.. — слышим мы голос далеко отставшего от нас дедушки.

То и дело спотыкаясь и цепляясь за ветви, чтобы не упасть, он спешит на огонь.

— Выходите… На край выходите! — кричит он издали и размахивает рукой с болтающимся на ней разорванным рукавом.

Значение этих слов мы поняли лишь тогда, когда огонь уже замыкал выход из круга, облегая нас, очутившихся в середине пожара, разрастающейся широкой полосой.

Мы бежали из окружения огня, прокладывая впереди себя тропинку земляной россыпью. Избежав опасность, снова наступали на огонь.

— Верх держите!.. Верхом пошел! — подбегая, выкрикнул дедушка.

Высокая смолянистая ель вдруг начала плавиться, обтекая на землю горящим крупным дождем. Вверх по смолистым струям побежали шипучие и стремительные огни.

«Держите верх!» — эти слова заставили забыть на время всякие другие опасения.

Внизу мы можем засыпать огонь землей и песком, копать канавы, преграждая ему путь. Но что делать с пожаром, идущим поверху?

Сбить!.. Не пустить!.. Не дать добраться до вершины!

Смоляная ель — главная опасность. По ее стволу огонь моментально может перекинуться от корней к вершине.

Вместе с подоспевшим дедушкой мы бросаем вверх лопатами землю, сбивая огонь со ствола. Ель шипит и чадит удушливым едким дымом.

От жары свертывается и загорается хвоя на лапчатых, широко раскинутых ветвях.

— Еще!.. Еще! — повторяет дедушка, из последних сил стараясь работать лопатой как можно быстрее. Ему даже некогда сбросить двустволку, которая болтается на ремне за плечами. — Выше!.. Выше!..

И когда, казалось, огонь вот-вот будет сбит, впервые дал знать о своем близком присутствии Пищулин. Из леса выскочил пищулинский рыжий пес. И сразу все лопаты повернулись в его сторону.

Этого короткого времени было достаточно, чтобы ослабевший пожар полыхнул в ветвях с новой силой. Верховой огонь вырывался из наших рук.

— Прячешься, тайком действуешь, подлый!.. Дьявола на пожар выпустил! — Дедушка, наклоняясь, тащил за ремень надетую через голову двустволку.

Он не успел снять ее. Рыжая собака, внезапно зарычав, ощетинившись всей шерстью, яростно метнулась к берегу озера. Мы повернули головы. Что-то черное промелькнуло над стелющимся кустом можжевельника. В следующий момент мы узнали Бурана.

Уперев в землю лапами, он резко оборвал бег. Обращенные в сторону огня глаза его блестели.

Пищулинский пес был выше Бурана. Ярость придавала ему дерзости. Он остервенело налетел на застывшего Бурана, целя в загривок.

Буран отскочил. Слышно было, как щелкнули челюсти рыжего, сорвавшись с гладкой, лоснящейся шерсти Бурана.

И снова прыжок.

Ленька не выдержал. Забывая о недавней робости перед собакой Туманова, он громко и повелительно выкрикнул: — Буран, взять!

Это был короткий и резкий сигнал к атаке. И Буран принял его, впервые отозвавшись на Ленькин голос.

Одновременно обе собаки взвились на дыбы и сцепились яростно, глухо рыча и ляская клыками. Замерли на мгновение и, опрокинувшись, клубком покатились по земле.

— Пират, Пират! — приглушенно раздавался голос из леса.

Но страшная рыжая собака уже не могла явиться на этот зов. Она лежала, опрокинутая на спину, и клыки Бурана намертво сцепились у нее на горле.

— Верх держи! Верх держи!..

— Убирай сучья из-под ветра!..

— Заводи канаву!..