Юность в кандалах - Дмитрий Великорусов

рассказов на централе, и думала, что её, красивую и молодую, может подмять под себя какая-нибудь кобла.

Что она была красивой, девушка не врала. Когда пришло время выходить в туалет, а Столыпин так ещё и не тронулся, мы посмотрели, как выглядят те, с кем общались. И женщины с Викиного отсека, и мои соседи, нас подзадоривали и сватали. Когда она пошла в туалет, дружно закричали: «Смотри, смотри, Сухой, вот невеста идёт!». Из женского отсека вышла милая, среднего роста, красивая девчушка, с убранными в косу золотистыми волосами. Она быстро обернулась на наш отсек, и поняв кто я из троих, выглядывающих в решётку зеков, засмущалась и улыбаясь посмотрела мне в глаза.

— Давай, давай, проходи! — заулыбался и конвоир. — Устроили тут сваты!

После того, как женщин сводили в туалет, попросились и мы, хоть особо и не хотелось.

— Ах, так это тот красавчик! — закричали, увидев меня зечки.

«Да, ничего себе красавчик, блин!» — думал я, — «Худой, выгляжу как наркоман.»

Вернувшись с дальняка, мы продолжили общение на третьем ярусе. Тянулась ночь, но никто не спал. Разве что зеки в других отсеках. Столыпин, что странно, тоже не трогался.

Мне надоело, что зечки, впавшие в романтическое настроение и воспоминания о молодости, нас подслушивают, и я начал писать текст на листке бумаги. Написав маляву, просунул пальцы с бумагой в решётку максимально далеко, чтобы Вика могла её забрать. Она сделала тоже самое и, забрав маляву, случайно коснулась моих пальцев. Меня по всему телу пробила дрожь. Какая нежная у неё была кожа, как мне этого не хватало. Самые лучшие года, семнадцать, восемнадцать лет, когда мои сверстники ходили на свидания, проводили ночи с девушками, я топтал тюрьмы и лагеря. Так досадно стало. Но в эту ночь я был по-настоящему счастлив. Когда она передавала свою маляву обратно, я обхватил её пальцы своими. Она не была против, напротив, нежно погладила их в ответ.

— Какие у тебя длинные тонкие пальцы, — заметив это, промурлыкала самая говорливая из зечек. — Мечта любой женщины… Ну ты понимаешь! — пошло захихикала она, другие зечки подхватили.

Вот обосрала романтику, так обосрала. Неудивительно, они тоже без мужчин давно.

Так мы и сидели с Викой, держа друг друга пальцами всю ночь (вся кисть, к сожалению, в решётку не пролезала), общаясь шёпотом или обмениваясь малявами. Хоть видел я её мельком, но из головы не выходила её улыбка и глаза. А Столыпин всё стоял и не трогался, как будто эта ночь полностью принадлежала нам.

Когда начало рассветать, конвоиры стали вызывать по одному со всеми вещами.

— Что случилось то, старшой? — спросили мы.

— Этап отменили, — нам предстояло ехать обратно на централ.

Меня посадили в автозек к зечкам. Видимо потому, что и шестой централ и Капотня находились в одной стороне, на юго-востоке Москвы. Их разбили по двум отсекам, меня закрыли в стакан. Отсюда уже особо не пообщаться, да и устали мы все. Конвой в ЗИЛе был не такой доброжелательный, как в Столыпине, и стучал мне дубинкой по стакану, когда я пытался сказать что-то в ответ зечкам.

Мы остановились во дворе шестого централа и женщин начали выводить. Вика попрощалась со мной и вышла из автозека. Понятное дело, что уже навряд ли когда её увижу, но я был благодарен за эту ночь. Такой нежности и тепла мне очень не хватало. Пусть через решётку, пусть всего голос и прикосновение пальцев, но в тот момент мне даже этого было достаточно.

Меня привезли на Капотню и закрыли на сборку. Я надеялся, что поднимут в хату, но нет, спать пришлось на скамейке, и я вспоминал этапные запасы особика, жалея, что не заказал в передачке у родителей одеяло. Наступил день, а в хату так и не поднимали. Стало понятно, что на этап поеду прям со сборки. Видимо, мусорам лень писать лишние бумажки, проще человека держать в каменной коробке без окон и кровати, чем лишний раз поднапрячь свои потные ручонки. Хорошо хоть баланду приносили. Вечером снова забрали на этап.

И опять меня в стакан. Опять остановка на Матроске и загрузка автозека уже знакомыми арестантами. Опять пересадка на Столыпин. Но уставшее, поникшее настроение мигом приободрило то, что девчонки снова ехали с нами. А когда нас раскидали по отсекам так же, как вчера, радости не было предела. Я сразу забрался на третий ярус и продолжил общение с Викой. Они хотя бы успели отдохнуть, их поднимали в хату. Зеков с Матроски, кстати тоже. Одного меня морозили на сборке. Кипешнуть надо было.

Вика спросила, когда у меня закончится срок. Я сказал, что меня закрыли пятнадцатого марта, соответственно освобождаюсь я тринадцатого. По закону, освобождают на день раньше. Но 14 марта 2009 года приходилось на субботу, а в субботу на волю не выпускают, поэтому концом срока в деле значилось 13 марта 2009 года. Вика удивилась и обрадовалась, пятнадцатого марта было её день рождение.

— Ничего себе совпадение, — говорила она. — Нас свела сама судьба!

Мы обменялись домашними адресами и договорились писать друг другу письма. С зоны на зону официально писать письма нельзя. Только если являетесь родственниками или мужем с женой, и то нужно получить разрешение от начальника колонии. Мы договорились писать через родителей, чтобы они передавали весточки вместе со своими письмами.

В этот раз Столыпин тронулся. Мы продолжали держаться за пальцы друг друга и обмениваться малявами. Думаю, некоторые сохранившихся её малявы, можно привести, чтобы читатель оценил всю лиричность ситуации. Орфографии и пунктуацию оставляю авторской, это не те вещи, которые можно корректировать.

«За время, проведённое в неволе, я уже многое поняла, хоть и сижу ещё совсем мало. Надеюсь, время быстро пролетит, и всё закончится как страшный сон. И скоро мы с тобой увидимся, и между нами уже не будет стен!

Жаль, что мы не можем пройти этот сложный путь вместе. С тобой мне было бы не страшно! Но ничего… переживём… Ради НАС!

И прошу тебя, зай, постарайся остаться нормальным человеком во всём этом ужасе! Победил здесь не тот, кто больше получил пи…дюлей[250], а тот, кто смог обойти всё это стороной и остаться прежде всего личностью! Так что постарайся это сделать ради меня! Я верю в тебя, зай!

Буду скучать и вспоминать.

С Любовью

Ваша Виктория»

«По-любому всё будет хорошо! И я тебя не разочарую! И поддержка с моей стороны будет 100 %! Надеюсь, это будет взаимно! Точнее