Дорогой скорби: крушение Ордена - Степан Витальевич Кирнос

Акатош, – с пустым взглядом качает головой Азариэль. – Как такое возможно? Как такое произошло? Этого не может быть… не может.

– Боюсь, это реальность, – Регент прикладывает ладонь к подбородку. – В итоге Люций объявил, что больше не намерен терпеть запреты, несправедливый суд и неравенство в Ордене. Его можно было бы пристрелить из арбалета как рьяного пса, но за него вступились.

– Кто, мой лорд?

– Рыцари, иерархи, маги, профессора и мастера. Все те, кому его идеи показались необходимыми и приятными на глаз. Наши братья и сёстры выступили в Двуглавом Совете с пламенной речью, что Люций – звезда Ордена, которая принесёт «свет» всем нам, – в сухом шероховатом голосе Регента промелькнул момент неприязни.

– И они что-то выдвигали, мой лорд? Требования? – Азариэль, поинтересовавшись, чуть подался вперёд, ощутив, как спина затекла и, слушая безрадостный голос повелителя:

– Он объявил, что все свободные братья и сёстры для лучшего устройства Ордена пусть присоединяются к ним в Обители Ложи для разработки плана по улучшению. Мои источники сообщают, что они готовят что-то масштабное и глобальное.

– Простите, – безнадёжно усмехнулся Азариэль, – а как же ваша идея с Ложей? Разве вы не питали надежд, насчёт неё? Почему то, что должно было спасти Орден, его сейчас убивает?

– Я думал, что она сможет сплотить нас, сделать едиными. Чтобы братья и сёстры были верны и доверяли друг другу. Я и Совет Владык вверили Люцию создать то, что свяжет души в Ордене крепче, чем узы единой цели и статьи Кодекса, и он взялся за это задание. Но, кажется, он нас объегорил.

– А как же соглядатаи? Разве вы не знали, что он там вытворяет?

– Боюсь, Люций с нами играл. Получая информацию от кого-то из Иерархов, он вычислил всех наших соглядатаев и перекупил их. Нам поступала дезинформация. И всё, что должно было служить на благо Ордена в этот момент, сейчас его разлагает.

– Так сделайте, что-нибудь! – воскликнул Азариэль, разведя руками. – Вы же Регент!

– Боюсь, не всё так просто… да, я Регент, но не Верховный Магистр. Власть, её основа, не у меня в руках. Совет Владык – он способен был бы подавить это выступление…

– Но…

– В рядах Иерархов есть те, кто отдают симпатии предателю. Похоже, отрава Люция глубоко въелась в наши ряды и души братьев и сестёр.

– И что сейчас происходит в Ордене? – безрадостно роняет вопрос Юноша, тяжело поднимаясь со стула и отряхивая от сажи куртку. – Что нам делать? И как к этому отнеслись главы «Путей Повинностей».

– Усилена стража, чтобы не случилось стычек. Верные Ордену рыцари, маги, учёные и мастера с неофитами собираются в Великой Башне. Сторонники Люция выставили стражу у казарм неофитов, объявив их территорией Ложи, и собрались в её обители. Было решено собрать Великий Капитулярий сегодня вечером. А главы? Все они понимают, что единство важнее всех претензий, высказанных ранее. Мы защищаем Тамриэль, а не торгуемся на базаре.

– Мой лорд…

– Ступай, неофит, оставь меня, – доселе чёрствый голос Регента дрогнул от напора, а его взгляд сделался недовольным, – Мне нужно подготовиться к Капитулярию. Сдай всё снаряжение Ариану и… займись чем-нибудь.

– Да, мой лорд, – с лёгким поклоном ответил альтмер и поспешил уйти из кабинета.

Юноше тяжело идти, его ноги болят от усталости и ломятся от внутренней хандры, мысли попросту плывут. Он встал у стенки, чтобы не упасть и продышаться. За последнее несколько часов пронеслось столько событий, что мозг готов вскипеть, а как финал – само существование Ордена поставлено под угрозу, но сейчас ему нужно думать не об этом.

– Акатош, помоги мне сделать выбор, – шёпотом взмолился Азариэль.

Высший эльф не знает, куда примкнуть. Он давал клятву служить Тамриэлю и Ордену. Но всё же… Аквила, девушка, спасшая ему жизнь и проведшая рядом детство. Парень сердцем чувствует, что она с Ложей и понимание этого гложет его. Поедает изнутри. Азариэль чует, как дрожь и сомнение разливаются по жилам вместе с кровью, порождая в нём страх.

Но всё же юноша осознаёт, что всё это предтеча чего-то большего, чего-то очень страшного и жуткого. Не зря Люций два года вынашивал этот спектакль и так быстро он не сдастся. Рыцарь затеял нечто, что перевернёт всю жизнь в Ордене и, беря это во внимание, Азариэль идёт дальше, чтобы найти тех, с кем можно посоветоваться.

Глава 16. Повелитель конфликта

Этим временем.

Высокий светловолосый нордлинг отразил атакующий удар, сжав в руках красивое серебряное блюдо, выполненное в форме круга. Кулак впечатался прямиком в центр и раздался металлический перезвон при соприкосновении плоти и костей с драгоценной посудой. Противник, коим является невысокий черноволосый имперец, облачённый в белую рубаху, чёрные штаны да туфли, попятился назад, потряхивая конечностью.

– Ещё раз нападёшь на меня Тиберий, я тебе челюсть сломаю, – рыкнул нордлинг, ставя блюдо на стол и вытирая правую руку о рукав чёрной рубашки, прикрывающей кожаные штаны.

– Хорошо-хорошо, Готфрид, если ты так желаешь оставаться в тени варварства из которой вышел, то, пожалуйста. Твои родичи, как и жили в пещерах, так и живут. И тебе видимо достался от них мозг. Свобода восторжествует!

– Я тебе сейчас сапог в гузно запихаю! – норд ринулся с места, сгорая от желания отделать бывшего друга, но мгновение и его остановил цепкий хват широкоплечего редгарда.

– Стой Готфрид, не марай руки об этого идиота. Остынь!

– Хорошо, Ахмат, – тяжело выдохнув, соглашается норд, гневным укором провожая Тиберия, который улизнул за дверь.

Воздыхание Готфрида бедственной волной пронеслось на всю палату. Юноша уставил взгляд на белоснежные стены, у которых в небольшом помещении стоят четыре кровати, одна из них занята. Единственный источник света – окно открыто нараспашку и оттуда поступает свежий воздух с холодным бодрящим ветерком.

– О-о-о, – послышался горестный хрип, и ребята подошли к занятой койке; там лежит златовласый воин с голубыми глазами и мужественными чертами лица. У него перебинтован живот и руки и парни знают, что бинты положены оттого, что эти части тела изрезаны.

Только Готфрид и Ахмат выпроводили отсюда сторонника того, кто нанёс эти повреждения. Тиберий приходил не чтобы справится о здоровье раненного рыцаря, но для издёвок и усмешек, для того, чтобы поглумится над беспомощным человеком и читать ему нотации о том, как хорошо, что есть Ложа, которая всё изменит. Но вот Готфрид не оценил стремлений Тиберий, и их перепалка едва не перешла в драку, что вылилось в порчу блюда.

Двое юношей стоят у кровати и тумбы израненного воителя, склонив над ним головы и ожидая пробуждения.

– Ох, – открыл глаза рыцарь. –